Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" (СИ) - Шиннок Сарина. Страница 25

В Мюнхене стояла красивая зима. Тяжелые хлопья снега ложились на шершавые стены старинных домов, на ветвях деревьев расцвели колючие серебристые цветы инея. Пасмурное серое небо низко нависло над городом и уныло роняло на землю густой снег.

Три пары тяжелых ботинок с хрустом топтали запорошенные дороги города. По улице шли двое мужчин и девушка. Девушка в кожаном плаще и белом шарфе, огненно-рыжие волосы которой присыпал снег, шла, взяв под руку высокого крепкого мужчину в длинном черном пальто. Вместо шарфа его шею и грудь защищала от ветра и холода волчья шкура, снег лежал на коротких черных волосах и густой бороде, черная повязка закрывала то, что осталось от правого глаза. Рядом шагал мужчина с хитрющим взглядом, с бакенбардами и козлиной бородкой, одетый в теплый свитер и кожаную куртку. Он лукаво посмеивался, сверкая двумя золотыми зубами. В руке его был какой-то кейс.

Люди подошли к викторианскому трехэтажному особняку. Мужчина с повязкой на лице постучал в дверь. К пришедшим вышел охранник в сером костюме.

— Вы к кому, господа? — спросил он по-немецки.

— К Генриху Вайнеру, — ответил мужчина сорванным голосом также на немецком. — Мы договаривались о встрече.

— Документы, — попросил страж порядка.

Незнакомец протянул ему паспорт. Его спутники сделали то же самое. Охранник взял документы и начал сверять фото.

— Так… Грегор Кронненберг?

Мужчина с повязкой на глазу кивнул.

— Вальтер Зайлер?

— Я, — с хитрющей ухмылкой ответил второй.

— И Хельга Кронненберг?

— Я его жена, — опередила вопрос девушка, снова беря мужчину под руку.

— Вас провести к господину Вайнеру? — спросил охранник.

— Не нужно, — холодно проговорил одноглазый и вошел в особняк.

Роскошное помещение слепило глаза золотом всех вложенных в него денег. Окна с витражами, мебель из натурального дерева, красный бархат, камин из черного мрамора, на котором зачем-то лежала черная с золотом каска… У камина в кресле грелся наглый пушистый кот, помесь перса и шотландской вислоухой. Как у персидского, у него была длинная рыжая с белыми вставками шерсть и слегка приплюснутая морда, от шотландской вислоухой котяра унаследовал лежачие уши. Покосившись на чужаков, кот рассерженно прошипел, выгнув взъерошенную спину.

— Тихо, Альфред, — попросил по-немецки грубый голос.

Генрих Вайнер спустился в зал, погладил и почесал за ухом разбушевавшегося Альфреда. Котяра довольно заурчал. В руках Генрих держал книгу Зигмунда Фрейда «Толкование сновидений». Вайнеру было лет сорок пять, но из-за седин выглядел как минимум на десяток старше. В бороде проседи было несколько меньше, чем на голове. Глаза доктора были быстрыми, меткими, пронзительными — ничто не могло ускользнуть от этого зоркого взгляда. Генрих был в дорогом светло-сером костюме-тройке, при галстуке с золотой застежкой, из кармана элегантно свешивалась золотая цепочка часов. Мужчина производил впечатление педантичного аккуратиста, влюбленного до глубины души в собственную работу, а точнее в деньги, которые она приносила.

— Ты все же приехал, Кэно, — немец заговорил по-английски. — Ты осознаешь, чем рискуешь?

— Тебе-то какое дело до моей шкуры, Вайнер? — хамски ответил Кэно.

— Операция сложная — а я и без того высоко оцениваю свою работу… — начал намекать врач, уводя в сторону глаза.

Кэно уставился на него, как командир на новобранца:

— Не дрейфь, немчик! — приказал он. — Не за харчи пашешь!

— А что с механизмом? — уже серьезно и по-деловому спросил Вайнер.

— Он при нас, — ответил Джарек и показал ему кейс.

— Тогда в госпиталь, — заключил немец, бросив на кресло книгу Фрейда. — Ты готов прямо сегодня вечером лечь на операцию?

— С радостью, — совершенно спокойно ответил Кэно. — У меня не так много времени.

В частный госпиталь Вайнер привез анархистов на своем белом «Мустанге» восемьдесят пятого года выпуска. Металлический рев его двигателя напомнил Кэно тяжелую музыку мотора мотоцикла «Харлей-Дэвидсон», и он, закрыв глаза, всю дорогу наслаждался эти звериным ревом.

— Деппершмит! — позвал Генрих одного из своих ассистентов. — Все готово к тому, о чем я говорил?

— Конечно, — заверил врача коллега. — Вы сами будете готовить к операции?

— Да, — ответил Вайнер. — Дело непростое.

Он проверил, все ли в порядке с механизмом, после обследовал Кэно.

— Противопоказаний нет, — заключил он. — Сегодня приступим. Джарек!

— Да, — отозвался ожидавший под дверью анархист.

— Ты уже знаешь, что будешь ассистировать мне?

— Конечно. Мы ведь все обговорили.

— Хорошо.

Кира пришла в палату, где главарь ожидал своей участи. Он уже переоделся в белые брюки и майку, выданные в госпитали, на запястье у него была бирка с группой крови и резус-фактором — I(0) Rh — . Эти обозначения оживили старые воспоминания — в свое время шесть лет подряд нашивка «I(0) Rh —» красовалась на его военной форме. Повязку с лица сняли — шрамы на лице, очерчивающие пустую глазницу, были настолько глубоки, что в нескольких местах доходили до костей.

— Ты нервничаешь побольше моего, детка! — обнаружил Кэно, едва Кира переступила порог.

— Еще бы, — подтвердила она и взяла его за руку. — Пообещай мне, что все будет хорошо.

— Это должен обещать хирург, а не я, — ответил Кэно. Эти слова не обрадовали Киру. Она еще никогда не боялась за него так сильно. В палату зашел Генрих. Кира повторила свою просьбу ему.

— Обещаю, — честно ответил врач.

Он сделал лидеру анархистов подготовительный укол. Кэно почувствовал, что его начало сильно клонить в сон, он закрыл глаза, но возникшая вместе с дремотой сухость во рту не давала покоя. Он уже не помнил, как его повезли в операционную, как положили на стол, включили свет.

В стене у двери было стекло. Обычно здесь наблюдали за ходом операций ученики Вайнера. Сейчас у стекла стояла Кира, и ее брови горестно сдвинулись к переносице.

— Аллах! Молю! Помоги! Будь с нами! Помоги нам, Аллах.

Джарек вошел в операционную последним, когда Деппершмит заносил инструменты.

Кира стояла у стекла и следила за процессом с негодованием, нервно хрустя пальцами.

Генрих взял скальпель. Джарек стоял у стола, трясясь от страха. Предчувствия подсказывали, что опасаться нечего, но душа не хотела мириться с происходящим. Генрих Вайнер разрезал кожу там, где должен был располагаться имплантат, и осторожно начал удалять ее. Он приподнимал и срезал кожу медленно, миллиметр за миллиметром. Когда Генрих снял ее, открылось сильное кровотечение. Вайнер взял перевязочный материал и кровеостанавливающее средство. На остановку кровотечения ушло больше часа времени, тут же понадобилось начать переливание крови. Двое мужчин ассистировали Генриху, отирая бинтом, захваченным корнцангом, кровь и перекрывая зажимами сосуды, когда хирург стал резать мышцы. Вскоре остатки глаза были удалены из глазницы, кости черепа и крупные нервы оголены, — все было подготовлено к внедрению имплантата. Это была работа Джарека. Генрих достал еще один бикс с инструментами для микрохирургических операций, еще раз изучил строение имплантата и, отладив работу специального микроскопа, отошел от стола, пропуская вперед Джарека.

— Приступай, — скомандовал Вайнер, толкнув его к столу вплотную. Джарек не мог пошевельнуться.

— Приступай! — требовательно повторил Генрих Вайнер.

Джарек закрыл дрожащими руками вспотевшее лицо, в тишине послышался скрежет его зубов и хриплое, словно рычащее дыхание. Он чувствовал, что сердце с такой силой толкает кровь по сосудам, что они вот-вот разорвутся, брызжа изнутри кровью, и все тело будет пронизано неумолимой болью. Он еще раз взглянул на лишенный кожи и плоти участок чужого лица, к которому он должен был по живому приспособить сложнейший механизм, сочленить имплантат с нервами и остатками мышц, вживить его в ткани чужого лица. Может быть, кровь бы не остывала в его венах и не вскипала в сердце, если бы под наркозом был совершенно не знакомый ему человек, но не его лучший друг.