Эра безумия. Колыбель грёз (СИ) - Анненкова Валерия. Страница 102

Де Вильере сидел в спальне, возле гроба, высеченного из редчайших глыб хрусталя. За ночь представитель власти полностью изменился: исхудавшее лицо его еще больше побледнело, настолько, что могло слиться с белоснежной помятой рубашкой, покрасневшие глаза окончательно опустели, в них остался только бездонный серебристый отблеск слез, а на темных висках белыми нитями выступила седина. Но даже в этот момент его облик сохранял тот бессмертный шарм, с которым не каждый способен сравниться. Виктор не двигался, только всматривался в прозрачный силуэт гроба, не веря, что в нем лежала его возлюбленная. Еще ночью он кричал, бился в истерике, плакал, зарываясь носом в черные кудри красавицы, а сейчас лишь сидел на месте, как фарфоровая кукла, брошенная вредной девочкой. Мысли королевского прокурора застилала несдерживаемая скорбь. Прошли почти сутки с того момента, как она, его единственный оставшийся хрупкий смысл жизни, такая нежная, ощутила ледяные прикосновения смерти. Он больше не мог и не хотел терпеть эту кошмарную пытку, то короткое время, что являлось ночью, показалось ему вечностью. Юрист вовсе забылся; он уже не понимал, какое было число, какой месяц и год. Шок после увиденного стер из его памяти всякую информацию.

Он смотрел на гроб, используя возможность в последний раз полюбоваться очаровательной супругой, оставшейся навеки молодой и прекрасной. Агнесса лежала, по-прежнему самая красивая, самая желанная: черные длинные волосы обрамляли белое личико, напоминающее первый снег, к которому мужчина уже никогда не прильнет губами, пушистые темные ресницы навсегда накрыли блестящие ярко-зеленые глаза, алые губы, к удивлению, не утратили свой оттенок. Шелковое красное платье, обшитое рубинами, темным пятном выделялось в хрустальном гробу. Руки девушки, еще некогда ласкавшие королевского прокурора, теперь безжизненно лежали на ее груди. Де Вильере не замечал, как скупые слезы скатывались с его лица и падали на край хрусталя, отражая в себе блеск пасмурного неба. Даже природа скорбела вместе с представителем власти, со свинцового неба сыпались осколки проклятий, произнесенных ночью юристом. Мужчина невольно вспоминал прошлую ночь, вздрагивая и ощущая, как седина все больше окрашивала его темно-коричневые волосы в серебряный цвет.

Той ночью образ убегающей от него Агнессы не оставлял Виктора, заставляя сквозь сон поворачиваться к части постели, на которой совсем недавно спала девушка, и обнимать подушку, впитавшую в себя сладкий одурманивающий аромат ее духов. В следующую минуту он проснулся в холодном поту, попытавшись поймать обворожительного призрака, коснувшегося его руки. С того момента де Вильере уже не мог заснуть, его мозг отчаянно возрождал в памяти светлый образ красавицы: ее бедную нежную кожу, словно накрытую пеленой бытия, ее тихий хрипловатый голос и самую светлую на свете улыбку. Он сидел на краю просторной кровати, на которой еще совсем недавно рядом с ним спала Агнесса, крепко прижимаясь и целуя в щеку. Юрист не верил в происходящее, с бессильной злобой бросая в стену подушку. Королевский прокурор не замечал, как медленно начинал сходить с ума, как холодная тень безумия все ближе подкрадывалась к его разуму, желая заслонить собой все печали и боли. Его каменное сердце теперь сжималось от боли, будто рыдало вместе с душой. Казалось, никто в мире никогда не сможет понять всю суть той напавшей на него скорби, что была превыше всяких слез.

Не прошло и месяца, как погиб на баррикаде его единственный сын, а смерть уже отняла у него самое драгоценное сокровище на свете - супругу. Де Вильере встал с кровати и отошел к окну и прислонился горячей щекой к холодному стеклу, которое в следующую секунду запотело от его теплого дыхания. Приятное прикосновение к ледяной противоположной его нраву стихии вызвало небывалое чувство легкости и покоя. Он всматривался в черную мутную даль, усеянную дождем. Дождь... как прекрасно это явление! Оно волшебно, таинственно и мрачно одновременно, только они способно окутать мир какой-то спокойной вуалью умиротворения. Дождь делал контуры мира размытыми, он растворял тоску и скорбь в душе мужчины. Следом за мимолетным воспоминанием об Агнессе проследовал мощный раскат грома, раздавшийся одновременно с тем, как в опустевшем сердце юриста что-то оборвалось, какая-то последняя нить, связывающая его с жизнью. Теперь он уже был ни жив, ни мертв. Королевский прокурор балансировал на той самой грани между жизнью и смертью, ощущая истинное прикосновение к миру, к природе, к ночи. Его сердце, едва дыша, билось в такт мелодии ветра, резким ударам дождя. Для него весь прежний мир был стерт, обращен в прах: все мечты, желания, страсти, слезы, крики - все исчезло в один миг, скатившись по стеклу вместе с каплями дождя. Не осталось ничего из прежних чувств, переживаний и тревог. Де Вильере на очень слабо, но отчетливо слышал, как чей-то нежный голос звал его в безумный гибельный полет, обещая покой.

Виктор, открыв балконную дверь и впустив свежий поток воздуха в комнату, продолжил смотреть в окно на буйство ночной природы, окончательно убедившись, что в дожде и был Бог. Он чувствовал его прикосновения, его дыхание возле себя, прохладное и завораживающее. Королевский прокурор не мог забыть о не дававших ему всю жизнь покоя размышлениях о той мечте, о безумной жажде свободы, казалось, рожденной вместе с ним, как и смерть. С самого детства он старался сбросить оковы, переданные вместе с дворянским титулом. Представитель власти отчаянно старался убежать от этой участи, но безуспешно. Его будущее в окружении смерти было предрешено. Виктор почувствовал эту свободу с дуновением ветра, а вместе с ним и страх обвинить себя самого в смерти красавицы. Хотя другого виновного в этом он не видел. Того, кто заставил выпить ее яд, не нашли, а в том, что это было убийство, он ничуть не сомневался. Юрист даже мог ответить, зачем это сделали, все из-за ненависти к нему, не к ней. Он был ее проклятием: она умерла, став его супругой, не сразу, но все же. Де Вильере очередной раз столкнулся с пляской смерти. Она постепенно сужала этот круг... На этот раз повелительница жизни закружила в безумном вальсе Агнессу. Теперь наставала его очередь. Но мужчина не мог сам перечеркнуть свой путь, у него не поднималась рука самостоятельно разрезать тонкую ленту собственной жизни. Он хотел умереть, молил Агнессу забрать его с собой, но эти мольбы не были услышаны. Взамен под музыку грома закончился божественный бал дождя, начался карнавал мертвых.

Все звуки мрачной ночи умолкли, застыли и обратились в тишину. Немой блеск молнии озарил не только его лицо, но и лица всех присутствующих в спальне. Кроме него там было три человека, три молоденьких женщины в легких белых платьях. Сначала юрист не поверил своим глазам и, тревожно отошел поближе ко второму окну, которое пересекал широкий свет луны. Де Вильере продолжал смотреть в тот темный угол комнаты, где заметил три до боли знакомых образа. Через пару мгновений очередная вспышка молнии озарила спальню, и его опасения подтвердились. Кошачьими крадущимися шагами к нему приблизились три ночных посетительницы: справа была Ревекка, слева находилась Аврора, а посередине - Агнесса. Девушки медленно подходили к королевскому прокурору, заставляя его в ошеломленном страхе прижиматься спиной к холодному окну.

- Виктор! - в один голос прошептали они.

Он замер на месте, удивленно всматриваясь в их лица. Первой ему на глаза попалась Ревекка, столько лет прошло, а ничего не изменилось: все те же блеклые глаза, все те же светло-пепельные волосы, все та же улыбка заботливой супруги. Затем он взглянул на Аврору, чьи ярко-рыжие волосы и голубые глаза по-прежнему уподобляли ее маленькому очаровательному чертенку. Больше удивления он испытал, заметив, что Агнесса сейчас стояла среди других двух красавиц, а хрустальный гроб был пуст. Девушки приблизились к нему вплотную, буквально накинувшись со страстными поцелуями. Для де Вильере начался ад - каждая из них желала прильнуть пылкими губами к его лицу, в результате они постепенно растерзывали его на кусочки, как волчицы, пытающиеся поделить кусок мяса. Мужчина забывал обо всем, чувствуя прикосновения их шаловливых рук по всему телу. Он не ощущал их дыхания, ни теплого, ни холодного. Пусть это был сон, или того хуже, реальное явление ему трех очаровательных призраков, но это безумно нравилось Виктору. Он чувствовал себя по-настоящему любимым не одной, а тремя девушками, тремя демоницами, готовыми на все, ради возможности прикоснуться к нему. Их ласки с каждым мигом становились все смелее. Для него этакое поведение было раем, сбегать из которого он не собирался.