Медведь и соловей (ЛП) - Арден Кэтрин. Страница 19

Константин открыл рот, закрыл его, взял себя в руки и сказал:

— Да, почти как они. Но мне нужны краски. Цвета. Я немного взял с собой, но…

Иконы были священными. Люди будут чтить его дом, когда узнают, что у него иконописец.

— Конечно, батюшка, — сказал Петр. — Иконы… их рисование… мы найдем вам краски, — Петр повысил голос. — Вася!

Алеша сказал что — то у камина и рассмеялся. Вася тоже смялась. Солнце падало на ее волосы и веснушки на переносице.

«Нескладная, — подумал Константин. — Неуклюжий подросток», — но половина дома смотрела, что она сделает.

— Вася! — Петр позвал уже резче.

Она перестала шептаться и прошла к ним. Она была в зеленом платье. Ее волосы выбились у висков и чуть завивались над бровями под красно — желтым платком.

«Страшная», — подумал Константин, а потом задумался. Какая ему разница?

— Отец? — сказала Вася.

— Отец Константин хочет пойти в лес, — сказал Петр. — Он ищет краски. Ты пойдешь с ним. Ты покажешь ему, где растут красящие растения.

Ее взгляд, брошенный на священника, был не глупым или скромным, а ярким и любопытным, как солнце.

— Да, отец, — сказала она и обратилась к Константину. — Завтра на рассвете, батюшка. Лучше собирать травы до полного восхода.

Анна Ивановна воспользовалась моментом и добавила рагу в миску Константина.

— С вашего позволения, — сказала она.

Он не сводил взгляд с Васи. Почему ему не мог помочь с красками кто — нибудь из деревни? Почему зеленоглазая ведьма? Он резко понял, что пялится. Яркость пропала с лица девочки. Константин спохватился.

— Благодарю, девушка, — он начертил крест в воздухе между ними.

Вася вдруг улыбнулась.

— Тогда завтра, — сказала она.

— Беги, Вася, — высоким голосом сказала Анна. — Святому отцу ты уже не нужна.

* * *

Утром на земле был туман. Свет восходящего солнца превращал его в огонь и дым, добавляя тени деревьев. Девушка поприветствовала Константина с настороженным сияющим лицом. Она была как дух в тумане.

Лес здесь был не таким, как вокруг Москвы. Он был диким, жестоким, но и светлым. Большие деревья шептались над головой, и Константин отовсюду ощущал взгляды. Бред.

— Я знаю, где растет полевая мята, — сказала Вася, пока они шли по узкой тропе. Деревья образовывали соборную арку над их головами. Босые ноги девушки мягко шли по пыли. На ее спине висела кожаная сумка. — Если повезет, найдем бузину и чернику. Ольху для желтого. Но этого мало для лика святого. Вы нарисуете нам иконы, батюшка?

— У меня есть красная земля, порошок камней и черный металл. Даже есть лазурная пыль для вуали Девы. Но нет зеленого, желтого и фиолетового, — сказал Константин. Он поздно уловил рвение в голосе.

— Это мы можем найти, — сказала Вася, подпрыгнув, как ребенок. — Я еще не видела, как пишут иконы. И никто не видел. Мы будем приходить и просить у вас молитвы, чтобы посмотреть на вашу работу.

Он знал, что люди так делают. В Москве они толпились вокруг его икон…

— Вы все — таки человек, — Вася смотрела, как мысли проносятся на его лице. — А порой вы похожи на икону.

Он не знал, что она увидела на его лице, и злился на себя.

— Вы слишком много думаете, Василиса Петровна. Лучше тихо сидеть дома с младшей сестрой.

— Вы не первый мне это говорите, — сказала Вася без злобы. — Но кто тогда пошел бы с вами на рассвете искать травы? Вот…

Они остановились у березы, потом у дикой горчицы. Девушка умело обращалась с маленьким ножом. Солнце поднялось выше, сжигая туман.

— Я задала вчера вопрос, хотя не должна была, — сказала Вася, когда горчица перекочевала в ее сумку. — Но я повторю вопрос сегодня, простите настойчивость, батюшка. Я люблю брата и сестру. Мы давно о них не слышали. Моего брата теперь зовут брат Александр.

Священник сжал губы.

— Я его знаю, — сказал он после короткой паузы. — Разразился скандал, когда он принял обет под своим именем.

Вася почти улыбнулась.

— Наша мама выбрала ему это имя, и брат всегда был упрямым.

Слухи о непримиримости брата Александра разошлись по Московии. Но Константин понимал, что обеты — не тема для девушек. Вася смотрела на него большими глазами. Константину становилось неудобно.

— Брат Александр прибыл в Москву на коронацию Дмитрия Ивановича. Говорили, он пользуется уважением у деревень, — сухо добавил священник.

— А моя сестра? — сказала Вася.

— Княгиню Серпухова чтят за ее набожность и сильных детей, — сказал Константин, желая закончить разговор.

Вася повернулась, радостно вскрикнув.

— Я переживаю за них, — сказала она. — Отец тоже, хоть это скрывает. Спасибо, батюшка, — она повернулась к нему с сияющим лицом, и это пугало и невольно восхищало Константина. Он похолодел. Повисла пауза. Тропа стала шире, и они пошли бок о бок.

— Отец сказал, вы бывали в разных концах света, — сказала Вася. — В Царьграде и дворце тысячи королей. В соборе святой Софии.

— Да, — сказал Константин.

— Расскажете об этом? — сказала она. — Отец говорит, в сумерках поют ангелы. И что царь правит всеми людьми божьими, словно он сам — Бог. И что у него комнаты драгоценных камней и тысячи слуг.

Ее вопрос поразил его.

— Не ангелы, — медленно сказал Константин. — Люди, но с голосами, что не постыдили бы ангелов. Ночью они зажигают тысячи свечей, и всюду золото и музыка…

Он резко остановился.

— Это, наверное, как рай, — сказала Вася.

— Да, — сказал Константин. От воспоминания сдавило горло: золото и серебро, музыка, ученые люди и свобода. Лес будто душил его. — Это не тема для девушек, — добавил он.

Вася вскинула брови. Они нашли куст ежевики. Вася сорвала горсть.

— Вы не хотели сюда ехать, да? — сказала она у ежевики. — У нас нет музыки, огней, мало людей. Вы не можете уехать?

— Я иду по велению Божьему, — сказал Константин холодно. — Если моя работа здесь, то я останусь здесь.

— И что у вас за работа, батюшка? — сказала Вася. Она перестала есть ежевику. На миг она посмотрела на деревья наверху.

Константин проследил за ее взглядом, но там ничего не было. Его охватило странное ощущение.

— Спасать души, — сказал он. Он мог сосчитать веснушки на ее носу. Эту девушку точно нужно было спасать. Ежевика испачкала ее рот и руки.

Вася слабо улыбнулась.

— Вы нас спасете?

— Если Господь даст силы, спасу

— Я лишь деревенская девушка, — сказала Вася. Она потянулась к ягодам, следя за шипами. — Я никогда не видела Царьград или ангелов, не слышала голос Бога. Но я думаю, что вам нужно быть осторожнее, батюшка. Господь не говорит так, как вы хотите. Нам не требовалось спасение раньше.

Константин смотрел на нее. Она улыбнулась, ребенок, а не женщина, высокая и худая, испачканная соком ежевики.

— Скорее, — сказала она. — Скоро солнце взойдет.

* * *

Той ночью отец Константин лежал на узкой кровати и дрожал. Он не мог уснуть. На севере ветер кусал после заката даже летом.

Он правильно поставил иконы в углу напротив двери. Богоматерь висела в центре, Троица — ниже. Ночью хозяйка дома, робкая и вежливая, дала ему толстую свечу из пчелиного воска, чтобы поставить перед иконами. Константин зажег ее и наслаждался золотым светом. Но в свете луны свеча отбрасывала зловещую тень на лицо Девы, и странные фигуры будто плясали среди икон. Было что — то враждебное в доме ночью. Казалось, он дышит…

«Глупости», — подумал Константин. Он с раздражением встал, чтобы задуть свечу. Но, когда он пересек комнату, он услышал вдали щелчок закрывшейся двери. Он тут же повернулся к окну.

Женщина бежала перед домом, укутанная в тяжелую шаль. Из — за этого она казалась пухлой и бесформенной. Отец Константин не понимал, кто это. Фигура добралась до двери церкви и замерла. Она коснулась бронзового кольца и открыла дверь, а потом пропала внутри.

Константин смотрел на место, где она пропала. Ничто не мешало людям молиться ночью, но в доме были свои иконы. Можно было легко помолиться перед ними, а не ходить ночью на улицу. И манеры женщины были вороватыми, почти виновными.