Кормилица по контракту - Бочарова Татьяна. Страница 60

Однако чему удивляться? Речь шла о Лике, а Лику я любила, как сестру, я просто не могла даже подумать, что она принесет мне беду. И потому предложила:

— Пошли со мной.

— Куда? — Лика вытерла кулаком зареванные глаза.

— В ресторан «Прага».

— Ты идешь в ресторан? — не поверила Лика. — С кем это?

— С молодым человеком.

— Откуда у тебя молодой человек? — довольно бесцеремонно поинтересовалась Лика, от любопытства сразу прекратив плакать.

Я не обиделась на нее за бестактный вопрос. Я понимала, что он вполне уместен — у меня никогда прежде не было ни свиданий, ни молодых людей. Я ответила:

— Мы познакомились вчера, в ОВИРе. Его зовут Вадим.

— Милое имя, — сказала Лика. Задумчиво похлопала мохнатыми ресницами и нерешительно проговорила: — Но… как же я с тобой пойду? Я ведь, наверное, вам не нужна, только буду мешать.

— Не будешь. — Я уже не слушала ее. Я видела лишь стрелки часов, неумолимо приближающиеся к пяти. Бог с ними, со щипцами, которые наверняка уже сгорели от ожидания — до Арбата от нашего Марьина пилить не меньше часа. Нужно срочно убегать и точка. — Не будешь ты мешать! — твердо повторила я. — Давай, собирайся. Через три минуты мы выходим.

Лика беспомощно всплеснула руками.

— Куда же я поеду в таком виде?

Только тут я заметила, что на ней легкий, застиранный халатик и домашние шлепанцы с помпонами. Гнать ее домой переодеваться смысла не имело — я отлично знала Лику и знала, что она может провозиться минут сорок, а то и час, подбирая себе гардероб.

— Надень мой новый брючный костюм, он мне длинноват, а тебе будет в самый раз. Возьмешь мою куртку и осенние сапоги — в них и зимой не холодно.

На улице действительно, несмотря на то, что стоял декабрь, была почти что оттепель.

Лика еще чуть-чуть поколебалась, а затем кивнула. Я вздохнула с облегчением, распахнула шкаф, достала оттуда «плечики» с костюмом, сунула Лике. Та принялась одеваться, без умолку болтая о всякой чепухе. Она давным-давно позабыла о своем огорчении, лицо ее разгорелось, глаза весело блестели.

Но даже тогда, в тот момент, глядя на нее, сияющую, умопомрачительно прекрасную, я не учуяла подвоха, не остановилась, пока не поздно, не приказала ей остаться, не ходить со мной.

Лика слегка накрасилась моей косметикой, повертелась перед зеркалом, затем натянула куртку и сапоги, и мы вышли.

Всю дорогу меня не покидало мучительное волнение. Мне казалось, мы жутко опаздываем. К тому же я совершенно не знала, как себя вести с Вадимом. Как сделать так, чтобы я ему не разонравилась, чтобы он захотел встретиться со мной еще и еще?

Лика сначала весело щебетала, но, видя, что я не поддерживаю беседу, постепенно тоже умолкла. Лицо ее стало серьезным и строгим. Возможно, она опять думала об Эдике и его, неожиданно открывшемся, семейном положении. А может быть, ей вспомнилась мать, бросившая ее совсем девчонкой.

Я была только рада, что Лика больше не пристает ко мне с разговорами. Остаток дороги мы проехали, думая каждая о своем. Вышли из метро и через пять минут были у «Праги».

Вадима я заметила еще издали — он был без шапки, в куртке нараспашку. В руке он держал букет ярко-алых роз. Ровно пять штук — я успела сосчитать до того, как мы подошли к нему. Пять штук красных, как кровь, крупных и свежих роз — мне никогда в жизни не дарили таких букетов. Вернее дарили ученики, но не мужчины.

Сердце мое начало таять, как кусок шоколада, поднесенный к пламени конфорки. Я уже любила Вадима, любила без памяти, как только может любить одинокое и обездоленное существо, почти смирившееся со своим отшельничеством и вдруг ощутившее надежду на счастье.

Лика дернула меня за рукав пальто.

— Где он? Ты его видишь?

— Вижу, — выдохнула я с восторгом.

— Вон тот? — она указала на коренастого толстяка в шляпе, прохаживающегося взад-вперед по тротуару.

— Да ты что? — возмутилась я. — Вот этот!

— Э-этот? — голос у Лики как-то странно дрогнул, будто она собралась запеть и неожиданно дала «петуха».

Она во все глаза смотрела на Вадима. Он почувствовал, что его разглядывают, обернулся. На лице его сначала возникла радостная улыбка, а затем… Затем оно вдруг стало очень серьезным и каким-то отрешенным.

Я подумала, что он не увидел нас или перепутал, принял за меня кого-нибудь другого. Я помахала ему рукой и громко крикнула:

— Вадим!

Он ничего не ответил и медленно двинулся нам навстречу. Странное выражение так и не покинуло его лица — он словно прислушивался к чему-то внутри себя. Подошел совсем близко, рассеянно протянул мне букет. Я взяла его — стебли роз были влажными, на лепестках блестели капли.

Почему-то вся моя радость, весь восторг куда-то пропали. Мне стало тоскливо и холодно, захотелось вернуть Вадиму его букет и сунуть руки в карманы пальто.

Мы, все трое, молчали, и я поняла, что нужно хотя бы что-то произнести, представить Вадима и Лику друг другу.

— Познакомься, Вадим, — сказала я и не узнала своего голоса, до того тускло и тихо он звучал, — это моя лучшая подруга, Лика.

Наконец он открыл рот.

— Очень приятно. — И протянул ей руку.

Лика положила ему в широкую, крепкую ладонь свои нежные, хрупкие пальчики.

— Мне тоже очень приятно.

Мне показалось, что время замерло. Застыло в одной точке, будто наступил «День сурка». Вадим держал Ликину руку в своей и не думал ее отпускать. А она не думала освобождаться от его пожатия. Они стояли и пожирали друг друга глазами.

А я… я вдруг отчетливо ощутила себя лишней. Мое сердце пронзила такая жестокая, невыносимая боль, что я с силой сжала стебли роз. Один из шипов впился мне в ладонь, я невольно вскрикнула. Вадим опомнился, тряхнул головой, будто пытаясь сбросить с себя внезапное наваждение. Лика испуганно заглянула мне в лицо.

— Что случилось, Кир? Почему ты кричишь?

— Розы, — сквозь зубы пробормотала я. — Я укололась шипом.

Лика взяла у меня букет, подняла кверху мою ладонь.

— Боже мой, у тебя кровь! Смотри, сколько!

Рука действительно была в крови, но я даже глазом не моргнула. Меня точно парализовало, нервы, рефлексы — все выключилось. Только становилось все холоднее с каждой секундой.

— Ничего страшного, — мягко проговорил Вадим, — сейчас все пройдет. — Он вынул из кармана чистейший и аккуратно выглаженный носовой платок, бережно вытер кровь, затем зачерпнул пригоршню снега и приложил к ранке. — Держи, кровотечение остановится.

Я послушно зажала снег в пальцах. Он тут же начал таять.

— Что ж, мы так и будем здесь стоять, а девчонки? — Вадим озорно улыбнулся. — Идем праздновать нашу встречу.

Он взял нас обеих под руки — я оказалась справа, а Лика слева — и повел к дверям ресторана. Мы прошли мимо швейцара, сдали в гардероб верхнюю одежду и очутились в большом, просторном зале.

— Вон тот столик наш. — Вадим кивнул в дальний, очень уютный уголок. — Я еще с утра его заказал. Так что чувствуйте себя как дома.

Атмосфера ресторана, тихая, приятная музыка, бесшумно двигающиеся, вышколенные официанты — все это подействовало на меня успокаивающе. Я немного расслабилась, ожила. Мне стало казаться, что я зря запаниковала.

Вадим сидел напротив нас с Ликой и улыбался обеим. Зубы у него красиво блестели, на подбородке была видна маленькая ямочка. Мне ужасно захотелось дотронуться до нее рукой, но при Лике я не могла сделать этого.

«Чтоб ее черт побрал! — подумала я с неожиданной злостью. — Притащилась сюда и все портит».

Принесли заказ. Стол был шикарный — шампанское, икра, деликатесные салаты и еще много всякой всячины, названия которой я даже не знала. Мы с Ликой только глазами хлопали, а Вадим довольно усмехался.

— Вы ешьте, девчонки, ешьте, не стесняйтесь.

Он разлил шампанское по бокалам. Мы чокнулись.

— За нас, — тихо проговорила Лика и, поднеся бокал к губам, выпила его до самого дна.

— За нас, — повторил Вадим.

И снова мне почудилось в их тоне что-то странное, какое-то негласное единение, будто бы они могли читать друг у друга мысли и продолжали свой, давно начатый, немой разговор.