Кормилица по контракту - Бочарова Татьяна. Страница 62

— Ты согласилась?

— Если честно, я пошла бы с ним хоть сегодня. — Лика посмотрела на меня пристально. Лицо ее было серьезным, как никогда прежде. — Я люблю его, Кир. Это любовь с первого взгляда. Помнишь, мы думали, что так не бывает? Еще спорили с Женькой Стрельниковой, помнишь? Так вот, бывает. — Она опустила голову, вздохнула. Затем отчаянно тряхнула волосами, так, что они волной рассыпались по спине. — Ну, пока! — рванула на себя дверь и скрылась на лестнице…

…Кира почти допила свой коктейль и отодвинула пустой бокал. Облизала тонкие губы, глянула на Валю, тихо сидевшую напротив.

— Хорошая история, не правда ли? — она усмехнулась. — Ты спросишь, что было дальше? Они действительно расписались через два месяца. Я была свидетельницей у Лики. Она выглядела потрясающе — белое шелковое платье, на голове венок из белых роз — искусственных, конечно. Одним словом, Снегурочка.

Вадим тоже был хорош — высокий, подтянутый, в элегантном светло-сером костюме с сияющим, смуглым лицом. Мы с ним избегали смотреть друг на друга — я видела, он чувствует себя неловко, стыдится меня, своего поступка.

А Лика — та ничего не стыдилась. Она, кажется, начисто позабыла, при каких обстоятельствах познакомилась с женихом: без умолку щебетала, порхала, как эльф, висла у меня на шее и все приговаривала тихим счастливым шепотом: «Кира, какой день! Какой волшебный день!»

Как ты думаешь, что делала я? Да ничего! Стояла рядом с невестой, выжимала из себя улыбку под прицелом видео и фотокамер, расписывалась в огромной амбарной книге, в той графе, где полагается расписываться свидетелям. Потом вместе с другими гостями за столом кричала «горько» и пила шампанское. Потом… потом ничего не помню.

Очнулась я в какой-то машине. За окнами была темень, рядом, привалившись к моему плечу, похрапывал какой-то потный, пьяный толстяк. Я с трудом отодвинула его лысую, тяжелую голову и хрипло спросила, обращаясь к маячившей впереди широкой водительской спине:

— Куда мы едем?

— Домой, — невозмутимо ответил тот, кто был за рулем, и чиркнул во тьме зажигалкой.

— Разве вы знаете, где мой дом?

— Здрасьте! — Водила многозначительно хмыкнул и на секунду обернул ко мне равнодушное и красное лицо — в салоне было не продохнуть от жары. — Вы же сами, когда садились, сказали адрес. Забыли, что ль?

— Забыла, — потерянно проговорила я. Потом взглянула на дремавшего под боком толстяка, и меня охватила тревога. — А этот… он… кто?

— Этот с вами, — невозмутимо пояснил мужчина.

— Со мной?! Я его даже не знаю!

Шофер пожал плечами, продолжая дымить сигаретой. Очевидно, он давно привык к подобным сценам, к тому, что его пассажиры не всегда помнят своих попутчиков — видимо, колымил исключительно в ночное время, когда трезвый клиент — редкость.

Меня охватила паника.

— Остановите сейчас же! — громко потребовала я. — Высадите его! Немедленно, слышите?

— Ну, дамочка, зачем же вы так? — незлобливо укорил меня водитель. — Человек в таком состоянии, куда же я его высажу? Вы ведь сами его и посадили, даже по имени называли. Как там его… а, вот, вспомнил — Жора! А говорите, не знакомы! — он осуждающе покачал головой.

Мужик продолжал мирно сопеть, устроив лысину на моих коленях. Я почувствовала, что мне становится все равно. Что ж, Жора, так Жора. Почему бы и нет? Вадима у меня отняли навсегда, а без него не важно, что и как со мной будет.

Мы продолжали ехать и вскоре действительно остановились у моего дома. Я нашарила в сумочке бумажник, расплатилась с ночным бомбилой, выгрузила из машины своего случайного знакомца, почти волоком дотащила до квартиры. Оказавшись на диване, он тут же вновь захрапел. Я оставила его в комнате, а сама ушла на кухню. Поставила себе там раскладушку, разделась, легла.

Я думала о том, что мне, наверное, не стоит часто бывать у Лики — только смущать лишний раз Вадима и мучиться самой. Молодые после свадьбы должны были поселиться в его двухкомнатной квартире — от нашего с Ликой дома далеко, на другом конце города. «Вот и хорошо, — сказала я себе. — Буду отговариваться тем, что тяжело ездить».

Однако ездить пришлось. Утром, едва я растолкала своего гостя, напоила его чаем и выпроводила за дверь, прозвонила Лика. Она была жутко взволнована:

— Куда ты подевалась вчера? Мы тебя искали, нервничали! Думали, Бог знает, что стряслось! — ее звонкий голосок дрожал от возмущения.

— Что могло случиться? — спокойно проговорила я. — Просто все стали расходиться, и я тоже. Взяла машину, доехала до дому. Отлично выспалась.

— Чего не скажешь обо мне! — Лика весело захохотала и тут же, спохватившись, проглотила смех. — Кир! Ты вот что… приезжай к нам. Приедешь?

— Зачем? — изумилась я.

— Я соскучилась.

— Соскучилась по мне?! Да ведь у тебя же медовый месяц!

— Ну и что, что месяц? Я без тебя не могу! Правда, Кирка, приезжай! И Вадик будет рад.

— Не уверена.

— Будет, будет! Вот увидишь. Пожалуйста, я тебя умоляю!

Я вдруг почувствовала, что на самом деле хочу приехать. Хочу поглядеть на Лику в ее новой квартире, хочу поболтать с ней. А главное, хочу хоть краем глаза глянуть на Вадима.

«А как же ночное решение? — мелькнуло у меня в голове, но я тут же нашла себе оправдание: поеду только на чуть-чуть, в первый и последний раз.

— Хорошо, — сказала я в трубку.

— Ура! — закричала Лика. — Ура, Ура! Я жду! Адрес у тебя в блокноте.

Я собралась, надела строгий школьный костюм, в котором сидела на экзаменах, слегка накрасилась и покатила через весь город на метро.

Лика встретила меня у дверей, легкая, воздушная, как нимфа, в прозрачном, невесомом пеньюаре и в восточных шлепанцах с загнутыми носами.

— Кирка, как здорово, что ты здесь!

Она расцеловала меня, окутав запахом дорогих и нежных духов. Очень дорогих — раньше такие ей были не по карману.

Из спальни выглянул Вадим. Он был в домашних брюках, без рубашки. Я невольно задержала взгляд на его безупречной, мускулистой фигуре, на широкой, смуглой груди, покрытой темными волосами.

— Здравствуй, — сказал Вадим. Сказал просто, дружелюбно — мне показалось, он тоже был рад моему приходу.

— Здравствуй. — Я постаралась, чтобы мой голос звучал совершенно спокойно, и мне это удалось.

— Идем пить чай, — пригласил он. — У нас есть торт, остался от вчерашнего, мы его взяли из ресторана.

Мы пили чай, ели торт и много еще разных вкусностей. Лика сидела у Вадима на коленях, обнимала его за шею. Он улыбался — довольно, блаженно, как сытый кот. Сначала это меня смущало, но потом я привыкла. Мне даже стало приятно — будто Вадим держал на коленях не Лику, а меня.

Я просидела у них до самого вечера, а потом уехала, несмотря на Ликины уговоры остаться. Я обещала ей вернуться завтра и вернулась. Меня встретили, как родную, даже выделили специальные тапочки.

С тех пор я стала бывать у Лики почти ежедневно. Меня не смущала часовая тряска в переполненном вагоне метро и то, что домой я попадала почти к полуночи. Там, у Лики, я получала необходимый мне заряд бодрости, свою крохотную порцию счастья, того самого, которое она у меня украла с детской улыбкой на лице. Уходя от нее, я чувствовала, что день прожит не зря, и торопилась снова стать свидетелем чужой любви, раз уж своей мне было не дано.

Ты спросишь — ненавидела ли я Лику? Нет, я продолжала любить ее. И продолжала любить Вадима. Знаешь, когда так сильно любишь кого-то — не важно кого, хоть собаку, — тебе начинают платить той же монетой. Постепенно Лика и Вадим привыкли ко мне, стали нуждаться в моем присутствии, доверять самые сокровенные секреты. Я сделалась для них незаменимой и была счастлива от этого. О большем — честное слово — я и не мечтала.

Через год они переехали в этот коттедж. Мотаться за город ежедневно я, конечно, не могла, но по выходным Вадим присылал за мной машину, и я проводила с ними весь уикэнд. Вот такая странная, но замечательная жизнь.

Когда Лика сообщила мне, что ждет ребенка, я была на седьмом небе от восторга. Сдувала с нее пылинки. Не позволяла ни до чего и пальцем дотронуться, ходила за ней всюду неотступно, как тень, боялась, как бы чего не вышло дурного — и так восемь месяцев. А в тот день, как на грех, задержалась на работе — в школу приехала комиссия, пришлось срочно разбираться с документацией, освободилась лишь в семь вечера. Подумала — поздно уже тащиться в такую даль, к тому же назавтра у меня был выходной. Завтра утром и собиралась ехать…