Бару Корморан, предательница - Дикинсон Сет. Страница 30
Но бумажный след обрывался на семьях из простонародья. Они, в отличие от князей, не были обязаны вести счетные книги.
Бару почувствовала зацепку.
Запись Су Олонори гласила: «В. — продано много земель — ?».
Он был на верном пути! «В.» — значит «Вультъяг». Продававшая свои земли.
И Аке Сентиамут, женщина в медвежьей шубе, которая принесла Бару пиво и тихо шептала, что Бел Латеман невиновен. Аке Сентиамут, ответственная за взаимодействие с печатниками…
Деньги не могли взяться из ниоткуда. Однако в Ордвинне все было возможно.
На следующее утро она сообщила Тайн Ху, что ревизия окончена.
— Все в полном порядке, — улыбнулась Бару. — Если бы все княжества вели книги так же аккуратно, как вы! Если вы будете столь любезны и дадите мне чуточку времени, чтобы избавиться от этого…
Бару коснулась символического кошеля на цепи, свисавшего с ее пояса, словно трупик дикого зверька.
— Вы, конечно, погостите у меня еще немного, — не терпящим возражений тоном произнесла Тайн Ху. — Я поклялась научить вас ездить верхом, пока губернатору Каттлсону не представилась возможность испортить вашу технику.
Мысль о «Лаптиаре» явилась непрошеной гостьей, и Бару поспешила выставить ее вон. Корабль Аминаты уйдет до ее возвращения. Тут уж ей надо смириться.
Сделав добрый глоток разбавленного вина, Бару смежила веки, чтобы хоть на миг ускользнуть от гнетущего пристального взора Тайн Ху.
— С удовольствием, — согласилась она.
И княгиня действительно научила ее ездить верхом. Сперва Бару сидела в седле позади Тайн Ху, а после нескольких уроков решилась совершить свою первую конную прогулку. Тайн Ху предложила ей флегматичную гнедую кобылку, которая, похоже, никогда не торопилась.
Она медленно трусила вдоль опушки леса, позволяя Бару любоваться окрестностями, и даже не обратила внимания на воронью стаю, весьма недовольную вторжением двух всадниц. А вороны очень понравились Бару: она задержалась, чтобы поглядеть, насколько далеко может зайти их ярость. Но вскоре они притихли, беззаботно объявив одностороннее перемирие.
— У меня есть теория касательно вашего внимания к птицам, — заявила Тайн Ху.
— Неужто?
— Птичий язык — единственный из языков вашей родины, который вы можете слышать по сей день.
— На Тараноке мы говорили на афалоне, — возразила Бару, не подавая виду, что удивлена.
— Только после их прихода.
— После нашего прихода, — поправила ее Бару.
Тайн Ху насмешливо скривилась.
На другой день Тайн Ху принесла короткие кавалерийские луки и принялась учить Бару стрелять. Каждая деталь лука была прекрасна — древко, оперение, полочка, рукоять, жилы и рог — однако при стрельбе требовалась недюжинная координация, а последней Бару явно недоставало.
Сама Тайн Ху поразила Бару. Она двигалась и говорила решительно, порой с некоторым нетерпением. Казалось, что она раздражена медлительностью мира, отстающего от ее воли на пару шагов. С конем и луком она управлялась инстинктивно, не задумываясь, не отвлекаясь от беседы с Бару. Но, столкнувшись с конкретной задачей — не оборачиваясь в седле, на всем скаку послать стрелу в цель или ответить на сложный исторический либо философский вопрос, — Тайн Ху хмурила лоб и утрачивала толику обычной жесткости. Возможно, в такие моменты она забывала притворяться кем-то другим…
Некоторое время Бару не замечала, сколь пристально она наблюдает за этой женщиной. Возможно, то был самообман: обнаружив за собой такое, пришлось бы строго себя контролировать.
Разъезжая без охраны под сенью высоких сосен, они часто затрагивали опасные темы. Они беседовали о религии, о внутренней и внешней политике и даже о браке. Тайн Ху была молода, а в Ордвинне до сих пор не умерли древние бикамеральные обычаи ту майя. В этом смысле женщина, доказавшая способность к деторождению, могла проявлять и большую инициативу, чем княгиня.
Наконец они заговорили о Маскараде. Началось все с вопросов, столь дорогих сердцу Бару: «Отчего они правят нами? В чем их сила?» И на лучшие ее ответы: «В химии, в финансах, в развитом мореплавании», — Тайн Ху нашла что возразить. Да, ту майя изобрели тяжелую кавалерию и конный плуг, и это подчинило им половину ойкумены, но лишь на время.
— Что с нами станет, если мы пойдем вашей дорогой? — спросила Тайн Ху.
Вокруг шелестел ветвями сумрачный вековой лес.
— Вас переделают. Внесут в кровь предохранительные прививки. Научат новым способам добывать богатство и приносить пользу. Ваши браки будут… — Бару запнулась, подыскивая подходящий термин из афалона, — …скорректированы. Ваши дети и их потомки смогут служить Республике наилучшим образом.
— То есть нас будут скрещивать, как скотину, — Тайн Ху склонилась и погладила бок своего копя каким–то извиняющимся жестом. — А процесс уже начался. Они установили квоты: не менее такого–то количества союзов между кровными линиями стахечи и ту майя, чисто бельтикские браки запрещены…
— Первые шаги инкрастической программы направлены на подсчет и исследование естественных преимуществ разных рас и их гибридов.
— Каково ваше мнение?
— Я счетовод. Наследственность — не моя забота.
— Ограничивая себя, — презрительно вымолвила Тайн Ху, — никогда не добьешься власти.
— Что? — переспросила Вару, выигрывая время, чтобы унять холодок, вызванный словами Кердина Фарьера, прозвучавшими из уст Тайн Ху.
— Деньги — только один вид власти. Я бы отнесла сюда веру и любовь. Символы тоже указывают па власть — вы же носите свой кошель всегда и повсюду, Бару Корморан. А когда вы решаете, как нужно одеться, как смотреть на людей, как держать осанку, вы присовокупляете к своему образу кое–что еще, верно? И все эти символы могут поднять людей на труд или на бой, — пояснила Тайн Ху.
Она умолкла и посмотрела на Бару с царственной отстраненностью, без малейшего намека на злость.
— И сами вы — тоже символ, Бару Корморан, — продолжала она. — Судите сами. Вы — дитя завоеванной страны. Хозяева заметили вас, оценили ваш ум и сообразительность и отдали учиться. А теперь вы служите Маскараду в наших краях! Что это, если не вызов? Девчонке простого происхождения дана власть над землей древней знати! Вы — слово Империи, Бару Корморан, вы — символ, который означает: «Ордвинн, ты наш!»
— Я — Бару Корморан, — возразила Бару, — счетовод, назначенный на данный пост сообразно своим достоинствам. И я не символизирую ничего, кроме самой себя.
— Пока вы этому верите, вам не стать ничем, кроме как винтиком, частью гигантского механизма.
— Но винтик может изменить весь механизм. Конечно, потребуется терпение, да и о самопожертвовании нельзя забывать, но…
— Гораздо эффективнее — сломать механизм и сделать вместо него что–нибудь совершенно иное.
С этими словами Тайн Ху пришпорила своего коня и понеслась вперед.
Позже они любовались закатом с высокой каменной пустоши, куда лошади поднялись не без опаски. Похоже, Тайн Ху не собиралась домой.
— Вы ведь нашли в книгах, что искали? — спросила она. — Вы сказали, что в них все в порядке, но вы обманули меня. Вы догадались, что я подделываю фиатные билеты. Возможно, вы смогли представить себе масштаб.
Бару могла бы солгать вновь — и быть пойманной на лжи. Поэтому она сказала правду, подумав, что Тайн Ху отнесется к этому с уважением.
— Да, — произнесла она. — Я обнаружила ваш трюк. Можете убить меня и сделать вид, что всему виной несчастный случай.
— Зачем? Тогда сюда пришлют очередного головастого иноземца, гораздо менее приятного. — Тайн Ху покачала головой, разметав по плечам косы. — Нет. Это даже не рассматривалось. Вы слишком ловко обезопасили себя.
Бару поклонилась в седле.
— Я польщена.
Тайн Ху перевела взгляд к лесу. Вдали ухнул филин.
— Вы ничем не сможете помешать. Восстание состоится. И ваша беспомощность будет неизгладимым упущением, отметит вас лучше всякого шрама. Вот о чем я сожалею. У вас, несомненно, были какие–то личные намерения, а данное упущение поставит на них крест.