Бару Корморан, предательница - Дикинсон Сет. Страница 8
«Может, мать и права. Кошмар можно прекратить только с помощью копья»…
— Ну? — крикнула вслед ей Амината.
Ветер дул все яростнее.
— Что — «ну»?
«Выкладывай», — жестом показала Амината и слегка улыбнулась, заставив Бару ощутить причудливую смесь злости и удовольствия.
— Бару Корморан, — ответила Бару. — А «проблему» зовут Дилине.
На следующей неделе, среди ночи к Бару подошла ее троюродная сестра Лао и поцеловала ее в лоб.
— Спасибо тебе, — прошептала она. — Кроме тебя, у меня ничего хорошего в жизни не осталось, Бару.
Весть о том, что Дилине покидает школу (он якобы получил новое назначение и должен был отправиться в Фалькрест, как только задуют торговые ветры), застала класс в изостудии. Они учились рисовать лис, которых никогда в жизни не видывали. Капитан морской пехоты Маскарада зашел в школу и лично поздравил Дилине. Бару с облегчением вздохнула, но моментально почувствовала тревогу, поскольку ее заслуг здесь не было. За нее все сделала Амината.
Значит, без покровителей она бессильна. Может ли власть быть истинной, если тебе ее дает кто–то другой?
— Привет! — поздоровалась Амината, столкнувшись с Бару в коридоре.
— И тебе привет, — широко улыбнулась Бару — и тотчас схлопотала от надзирателя выговор за непочтительный ответ офицеру флота Империи.
Чуть позже в том же году в школе ввели уроки фехтовального искусства — в рамках подготовки учащихся к возможной военной службе. Амината, назначенная ассистентом инструктора, расхаживала вдоль строя, отрывисто выкрикивала команды прямо в лица ученикам, хватала их за локти, поправляя стойку. Подойдя к Бару, она повела себя ничуть не мягче, чем с прочими, однако ухмыльнулась.
И они стали подругами. Теперь они шептались, сплетничали, рассуждали. Южанка Амината родилась в одном из государств Ориати (Маскарад пытался держать ее жителей в страхе перед очередной кровопролитной войной), попала на имперскую службу извне, как и Бару.
Вместе они устраивали мелкие бунты, реквизировали еду и плели заговоры против учителей и офицеров. Из всех их крамольных деяний Бару просто обожала игру с шифром — Амината немного разбиралась в морских кодах связи, и Бару, соединив ее познания с собственными формулами, изобрела свою систему шифрования. Возможно, сперва она оказалась чересчур претенциозной и излишне вычурной (в какой–то момент для нее требовалось знание трех языков и нескольких сложных тригонометрических функций), но после ссор и свар в учительской кладовой подруги довели систему до совершенства.
А у Бару вошло в привычку удирать из карантина — иногда с Аминатой, иногда в одиночку, при помощи предоставленного Аминатой ключа. Она навещала отца с матерью и убеждала родителей, что она для них еще не потеряна.
Если Кердин Фарьер и знал о побегах Бару, то неудовольствия не выказал. Но когда Дилине покинул Тараноке, он, навещая Бару, держался отстраненно.
— Потребуется искать равноценную замену, — сказал он, пытливо глядя на нее.
«Он догадался, что я замешана в деле спасения Лао», — подумала Бару. Однако она не могла понять, доволен ли он, разозлен, или ему стало интересно, что еще она способна выкинуть.
Соученики Бару покидали школу почти каждый день. Вскоре она обнаружила, что ее нагружают огромным количеством заданий, вопросов и проверочных работ. В основном задачи были связаны с деньгами и приходно–расходными книгами, с геометрией и математическим анализом. В перешептываниях учителей она слышала слово «савант» [4], а за их взглядами чувствовались глаза Кердина Фарьера.
Бару овладела алгеброй, демографией и статистикой. Она решала уравнения и доказывала теоремы любой сложности, но боролась с литературой и историей, географией и афалоном. Гуманитарные и естественнонаучные дисциплины только поначалу показались ей любопытными. Нет, ее они не прельщали!
Список павших империй вызывал у Бару зевоту, и она в тоске глазела на учебники. Ну и скука! На западе оставалась шелуха древней славы ту майя, чья кровь и письмена были разбросаны повсюду. Каменщики стахечи до сих пор прозябали на дальнем севере в крохотных селениях в тщетной надежде возродиться.
Нет, все это — системы прошлого, проигравшие дню сегодняшнему. Фалькрест превзошел их. Разве что Ориати, земля умелых ремесленников и торговцев, которая раскинулась на юге и состояла из множества государственных образований, представляла хоть какой–то интерес… однако и «лоскуты» Ориати постоянно грызлись между собой.
Но Амината, похоже, не слишком тосковала по родине, да и сил на то, чтобы выиграть Войну Армад, им не хватило, а раз так, что они могут предложить?
Бару с легкостью добилась средненьких непримечательных успехов в социальной гигиене и инкрастицизме — маскарадской философской доктрине прогресса и регулирования наследования. А по искусству фехтования она показывала отличные результаты, превосходя даже многих мальчиков, сделавшихся к семнадцати годам значительно крупнее и сильнее девочек.
Но фехтование не входило в экзамен на государственный чин, а надзиратели, учителя, Кердин Фарьер и сама Бару в ночных разговорах с матерью во время самовольных отлучек из школы постоянно твердили, что экзамен — это все. Именно он являлся ключом к Фалькресту, к академиям и к пресловутому Метадемосу, где пестовали особых людей для заранее определенных целей! И, конечно же, лишь сдача экзамена на государственный чин и могла привести к парламентскому креслу!
Если Маскарад нельзя остановить ни копьем, ни пактом, она изменит его изнутри.
И вот в начале нового торгового сезона пришло время экзамена. Вопросы и задания были доставлены из Фалькреста в запечатанных воском тубусах, принесены в школу под вооруженной охраной и поданы ученикам, как праздничное блюдо.
Кердин Фарьер украдкой вручил Бару фляжку, наполненную чистой родниковой водой с примесью какого–то снадобья — помогающего, по его заверениям, сосредоточиться.
— Его принимают фалькрестские полиматы!
Бару спрятала фляжку в спальне и приступила к экзамену с ясной головой. Все страхи и тревоги сжались в ровные и точные геометрические линии.
Мысли Бару сконцентрировались на коротком временном отрезке.
Она запретила себе думать о том, что ее будущее целиком зависит от того, насколько успешно она заполнит экзаменационные листы.
«Фалькрест! Я доберусь до Фалькреста и выучусь править так, как правят нами. Я добьюсь того, чтобы больше ни одна из дочерей Тараноке не потеряла отца» — именно это она и гнала прочь.
Ей уже исполнилось восемнадцать.
Два дня миновали, и она сдала листы директору, зная, что разгромила экзамен в пух и прах.
— Помогло ли мое плацебо? — осведомился Кердин Фарьер, поблескивая глазами из–под густых бровей.
Вечер они с Аминатой, недавно сделавшейся лейтенантом, провели в тренировочном зале за флотской системой. Это был жесткий повседневный комплекс упражнений с партнером и с собственным весом, разработанный, дабы держать женщину в полной боевой готовности к работе с такелажем и к сражению с врагом. Они сошлись в поединке на затупленных дуэльных полуторниках. Бару проигрывала, что не омрачало ее радости от перспектив будущего. Она победила! Она не останется запертой на Тараноке, как в клетке! Хотя… когда Тараноке успел стать для нее клеткой?
— А ведь ты мне не сказала, — заметила новоиспеченный лейтенант Амината, переводя дух между сшибками.
— Что не сказала?
— От чего тот гигиенист собирался лечить твою подругу несколько лет назад.
Бару подняла клинок в позицию «день» и замерла на дальней дистанции, в двух шагах от Аминаты.
— А зачем?
— Вчера один купец заявил мне… — сообщила Амината, опуская клинок в позицию «глупец». — Вернее, он сказал это моему капитану, а уж капитан сообщил мне.
Бару вдохнула, выдохнула, снова вдохнула, стараясь сосредоточиться.