Андропов (Политические дилеммы и борьба за власть) - Земцов Илья Григорьевич. Страница 2

Вряд ли эти «другие», утрачивая со смертью Брежнева влияние и силу, захотят примириться с печальной ролью персонажей спектакля, сошедшего (или снимаемого) с советской политической сцены. И потому Андропову не удастся уклониться от необходимости борьбы за власть — по описанному выше сценарию. «Первым среди равных» он уже стал, но чтобы стать «гениальным», ему может не хватить времени. У Андропова, который приближается к семидесятилетию, в резерве остается каких-нибудь пять, может быть — восемь лет активной политической деятельности. Между тем, путь в «гении» занял у Ленина 15 лет, у Сталина — 20, Хрущеву и Брежневу не хватило для этого всей жизни. Достанет ли у Андропова мужества и энергии, воли и настойчивости, чтобы оставить ощутимый след в советской истории? Для этого ему прежде всего необходимо стать «первым среди неравных».

Глава вторая

ПУТЬ К ВЛАСТИ

Если перелистать все, что пишут об Андропове толкователи его личности (число которых за последние месяцы стало огромным), то перед нами предстанут десятки различных существ с общими внешними чертами: седовласый, слегка сутулый мужчина преклонного возраста, в очках, неизменно изысканно одетый, — и с различными внутренними мирами: лицемерный, коварный, безжалостный и циничный политик; блестящий мастер борьбы за власть и тонкий знаток партийной интриги; склонный к реформам прагматик, не несущий ответственности за уродство системы, породившей его; сильный, рассудительный человек, знающий, чего он хочет; обаятельный собеседник, свободно владеющий английским и немецким, поклонник (и тайный покровитель!) абстрактного искусства, верный почитатель цыганских романсов, французских вин и шотландского виски /1/.

Каков же все-таки подлинный Андропов?

Коммунистический деятель новой формации, серьезный, энергичный, твердый интеллектуал, умело разбирающийся в современной политике?

Или типичный партаппаратчик в необычной для кремлевского лидера упаковке интеллигента: холодный, черствый и надменный карьерист, равнодушный ко всему, что не имеет отношения к его интересам?

По-видимому — и то, и другое.

Именно многомерность Андропова, богатство его личности, а может быть — разнообразие его социальных масок — позволили ему выиграть место лидера на политических подмостках Кремля, освободившееся после смерти Брежнева.

Андропов, с одной стороны — продукт советской системы, с другой — один из творцов ее современного облика. Так что оценивать его личность следует не по аналогии с лидерами Запада, а в контексте коммунистической действительности. В ней — и через нее — можно найти понимание его противоречивого характера и незаурядной натуры. Он несомненно умен, образован, хорошо — по советским понятиям, конечно — воспитан. В этом смысле он не является исключением среди нынешних партийных работников. Во втором эшелоне власти в Кремле — среди многочисленных советников и помощников Генерального секретаря, заместителей и заведующих отделами ЦК КПСС, главных редакторов партийных газет и журналов, — таких, как он, — большинство: эрудированных, с солидной академической подготовкой, со знанием языков, основательно разбирающихся в современных политических проблемах и неоднократно бывавших на Западе. Они — не профессиональные партийные работники, а ученые (главным образом, историки и философы, пришедшие в ЦК КПСС из институтов Академии наук) или партаппаратчики новой формации, проведшие ряд лет на дипломатической работе или в университетах, где обзавелись степенями и званиями.

Сталин эксплуатировал ум и знания ученых, щедро одаривал их премиями и дачами (Митин, Юдин), но к активной деятельности в аппарате ЦК КПСС не допускал. Хрущев, хоть и открыл перед учеными мир большого политического бизнеса в ЦК (Румянцев, Константинов, Францев), но относился к ним с недоверием. Брежнев был щедрее — членами ЦК стали его советники, профессора и академики Егоров, Афанасьев, Арбатов, Иноземцев. Однако Брежнев полностью полагался только на «социально близких». Именно их, бесталанных, без глубоких систематических знаний, но искушенных в партийных интригах и лично преданных ему, он ввел в Секретариат и Политбюро ЦК КПСС, завещая им свое наследство.

И лишь с приходом к власти Андропова у «второго эшелона» появилась возможность выдвинуться на верхушку партийной иерархии. Выдвинутся ли они? Решение этого вопроса зависит от того, как будет складываться социальная основа власти Андропова. Во всяком случае, «академики» из ЦК, более утонченные и интеллектуальные, чем полуграмотные соратники Брежнева, но не менее развращенные режимом, — к его услугам.

Вернемся, однако, к Андропову. Его образованность несомненна. Он способен произносить пространные речи, умеет играть словами, находить нужные, политически яркие образы и сравнения, обладает опытом лести в общении с нужными людьми, способен, разгадав поведение противника, плести хитроумные сети интриг — словом, искушен в тонкостях советской партийной работы.

В то же время в Андропове заложены качества, присущие в той или иной степени любому советскому человеку: конформизм, двоемыслие. Он обладает истинно советским стереотипом сознания: материалистической ограниченностью мышления, детерминизмом восприятия, вне которых теряет способность понимать действительность; у него истинно «коллективистское» мироощущение, которое проявляется в боязни выпасть из «толпы», оказаться вне «общего потока». Андропов старается расположить людей в свою пользу, внушить им уважение и доверие к себе. Но там, где необходимо, он проявляет твердость, жестокость и решительность, умеет заставить бояться себя, не внушая ненависти. Он готов пренебречь собственными обещаниями, как только оказывается, что причины и мотивы, побудившие их дать, исчезли или устранены.

Не будь Андропов целиком продуктом советской психологии, могло бы создаться впечатление, что он воспитан на макиавеллианской морали: «Государь не должен бояться осуждения за те поступки, без которых невозможно сохранение за собой верховной власти… Государь не должен быть великодушно щедрым… Государь не должен бояться прослыть жестоким» /2/. Однако в действительности нравственные принципы и политические ценности Андропова вполне укладываются в рамки его эпохи и жизненного опыта. Что же это за опыт?

Андропов родился в состоятельной и благополучной семье железнодорожного служащего, далекого от понимания неотвратимости надвигавшихся революционных перемен, которые взорвали жизнь России в октябре 1917 г.

Дом родителей Андропова быстро заселили обитателями подвалов и фабричных казарм. Новый отсчет времени для Юрия Андропова начался с физического труда, особенно тяжелого с непривычки. Он разгружал вагоны, таскал уголь, чистил снег на улицах. Но Андропов не хотел быть «бывшим» (к категории «бывших» революция причисляла не только богатые сословия дворян и буржуа, но всех, кто был до революции более или менее состоятельным — в том числе и родителей Андропова) и, едва окончив школу, оставил родительский дом. Он был рабочим, матросом, пока, наконец, не решил вступить в комсомол. В этот момент в судьбе Андропова происходит важная перемена. Вскоре его назначают освобожденным секретарем комсомольской организации техникума водного транспорта. Перед ним открывается возможность получить образование. Закончив техникум, он успешно делает карьеру. В 1937 году он — комсорг судоверфи в городе Рыбинске. Это уже номенклатура и, попав в нее, он, инициативный, динамичный, точно улавливающий конъюнктуру, быстро продвигается по ступенькам партийной иерархии. 1938 год на гребнях последних волн «большого террора» «выплескивает» его в первые секретари обкома комсомола в Ярославле. Здесь он работает под началом Патоличева — тогда первого секретаря обкома, впоследствии — министра внешней торговли СССР. А где-то между 1939—40-м годами происходит встреча с Куусиненом, в значительной степени предопределившая всю последующую судьбу Андропова. Куусинен, один из секретарей Коминтерна, кандидат в премьеры коммунистической Финляндии (готовилась финская кампания, и в Москве намечалось присоединение Финляндии к СССР по успешно апробированной модели советизации Прибалтики), подыскивал себе помощников для работы в Хельсинки. Коммунистическая Финляндия не состоялась. Но Куусинен, назначенный президентом новой, Карело-Финской советской республики, скроенной из лоскутков, оторванных у Финляндии и Карелии, не забыл Андропова: летом 1940 года он пригласил его в Петрозаводск и назначил первым секретарем республиканского комсомола.