Андропов (Политические дилеммы и борьба за власть) - Земцов Илья Григорьевич. Страница 5

Это произошло в мае 1967 года.

Тот злополучный год был ознаменован катастрофическими провалами советской разведки, распадом коммунистической агентурной сети в Средиземноморье — в Греции, Италии, Франции — и массовыми арестами советских шпионов: более ста чекистов и дипломатов были высланы из Англии. Всему виной было необузданное тщеславие Шелепина и его креатуры — шефа КГБ Семичастного: они решили любой ценой вернуть в СССР дочь Сталина Светлану Аллилуеву, попросившую незадолго до этого политическое убежище в США. По ее следу были отправлены лучшие сотрудники КГБ, а по их следу пошла американская разведка. Ловушка стоила Советскому Союзу крупного международного скандала, а Семичастному — места.

Не исключено, что снятию Семичастного предшествовала попытка чекистского путча, подавленная отборными армейскими частями Московского гарнизона. В 1967 году Верховный Совет СССР вручил ордена и медали большой группе военнослужащих Кантемировской танковой дивизии без указания причин. Награждения последовали за кратким сообщением в прессе о внезапной смерти пятнадцати высших офицеров КГБ, среди них двух генералов, один из которых был начальником третьего управления КГБ.

У Брежнева появилась возможность вырвать из рук откровенно честолюбивого Шелепина аппарат КГБ, опираясь на который. Шелепин мог когда-нибудь попытаться придти к власти. Для этого нужно было назначить председателем КГБ своего человека. И выбор Брежнева пал на Андропова. Брежнев не мог быть уверенным ни в Секретариате ЦК, ни тем более в Политбюро: каждому там он был обязан своим избранием Генсеком. Каждому, кроме одного — Андропова.

Впрочем, и на Андропова он не мог полагаться до конца — Генсек ЦК КПСС полагаться до конца может только на Генсека ЦК КПСС. Вот почему, приняв решение назначить Андропова председателем КГБ, Брежнев одновременно приставляет к Андропову в качестве первого заместителя своего родственника — Семена Цвигуна [1] прекрасно при этом понимая, что у того нет достаточного опыта. Цвигун лишь недавно был назначен (по рекомендации того же Брежнева) председателем республиканской службы безопасности в Азербайджане. Не соответствовал он новой должности и званием, поскольку был всего-навсего генерал-майором. Но другого «своего человека» у Брежнева не было; и вот Цвигун, перескочив очередное звание, сразу становится генерал-полковником и заместителем шефа КГБ. Брежнев не ошибся — Цвигун оставался верным ему до конца и служил «не на жизнь, а на смерть» в буквальном смысле.

Вернемся, однако, к Андропову. Назначение Председателем КГБ виделось ему, надо думать, «началом конца» карьеры, тупиком, из которого нет выхода в коридоры власти — в партийный аппарат, где должен был решаться (и решиться без него!) вопрос о наследнике Брежнева. Андропов был тринадцатым по счету руководителем государственной безопасности — пятеро его предшественников были казнены (Ежов, Ягода, Меркулов, Абакумов, Берия), один застрелился (Серов), все остальные или умерли «при исполнении служебных обязанностей» (возможно, не без «дружеской» помощи), или впали в немилость.

Андропов всегда был примерным коммунистом. Он помнил слова Ленина: «Без государственной безопасности советская власть существовать не может». И еще: «Каждый коммунист должен быть хорошим чекистом». /6/ Однако со времен Ленина аппарат государственной безопасности претерпел серьезные изменения: он был открыто обвинен Хрущевым в чудовищных преступлениях, его слава всемогущей и всезнающей организации слиняла и поблекла настолько, что к 1967 году, к моменту прихода Андропова в КГБ, ни один кадровый чекист не был представлен в Центральном Комитете. Предшественник Андропова Семичастный — профессиональный партийный работник, в прошлом возглавлявший Комсомол, — был всего лишь кандидатом в члены ЦК КПСС. Был не только подорван престиж, но и общественный статус Государственной безопасности: из важнейшего национального управления при Ленине, из всесильного министерства, стоящего над партией при Сталине, она при Хрущеве была низведена до положения обычного Комитета, находящегося под двойной системой контроля — партийного и государственного.

Вместе с тем Андропову было очевидно, что советское полицейское государство не может эффективно функционировать без надежного, хорошо отлаженного и четко организованного аппарата полицейского насилия. Восстановление престижа и статуса госбезопасности было, следовательно, необходимо для выживания режима. А одновременно оно открывало самому Андропову новый — обходный путь продолжения партийной карьеры. Свое «изгнание» в КГБ Андропов обратил себе на пользу. Принимая предложение Брежнева возглавить государственную безопасность, Андропов, надо полагать, сразу же оговорил необходимость реабилитации политической полиции. А чтобы создать в обществе соответствующую психологическую атмосферу, он предложил прежде всего «поднять авторитет» ее руководителя. Идея была принята — и Андропов становится кандидатом в члены Политбюро. Не исключено, что Брежнева не пришлось даже уговаривать — он и сам стремился одарить Андропова, ибо исполненный благодарности шеф КГБ лучше, чем шеф, затаивший обиду. Кроме того, вводя Андропова в Политбюро, Брежнев тем самым привязывал его к себе, а значит — делал КГБ зависимым от партийной машины.

Андропов полагал, по-видимому, иначе. КГБ, руководимый пусть пока не членом, а лишь кандидатом в члены Политбюро, из инструмента власти превращался в орган власти с возможностью — в перспективе — стать ее соучастником и совладельцем.

Реализация этой перспективы вновь вводила бы Андропова в игру за политическую власть в Кремле. И Андропов, как человек действия, стал настойчиво и упорно трудиться для достижения этого.

Начинал он с рекламы. «Товар КГБ» необходимо было прежде всего эффективно и броско преподнести. Приоткрываются, значительно препарированные, кое-какие тайны архивов государственной безопасности. Средства массовой информации обрушивают на пораженного обывателя рассказы о фантастических подвигах чекистов. В общественное обращение запущены и традиционные, «вечно живые» герои, и новые — времен второй мировой войны и наших дней. Пропаганда ставится основательно: в Союзе Советских Писателей создается специальная «военно-патриотическая» секция — ее курирует КГБ. КГБ же (совместно с советской милицией — для солидности) предлагает особые денежные премии за лучший очерк, репортаж, рассказ, повесть, роман о чекистах (конечно же бесстрашных, мужественных и обязательно чутких, внимательных, заботливых). И жаждущая наград и денег услужливая пишущая братия, от именитых писателей до начинающих, бросается выполнять партийный заказ. Идеологический рынок заполнили тысячи книг, сотни фильмов о подвигах сексотов «плаща и кинжала» (точнее «щита и меча» — этого символа КГБ).

С одобрения Андропова в работу «впрягаются» и сотрудники самого КГБ во главе с Цвигуном (который вскоре станет генералом армии). Они пекут фолианты воспоминаний и автобиографий.

Мертвые чекисты помогали живым очищать КГБ в общественном сознании от «кровавых наветов» Хрущева, и нынешние гебисты вновь представали перед народом «рыцарями революции» с «чистыми руками, холодным разумом и горячим сердцем» (Дзержинский).

Такова была прелюдия выхода КГБ на партийную сцену. За ней последовали более серьезные действия.

Андропов выводит государственную безопасность из-под контроля советских министров. Она становится подотчетной непосредственно Политбюро, а вскоре, с избранием Андропова полным членом Политбюро — только Генеральному секретарю, — честь, которой до этого были удостоены всего два министерства: иностранных дел и обороны.

Государственная безопасность возвращается «неравных» в состав советской руководящей иерархии: из Комитета при Совете Министров она превращается в Комитет Совета Министров, то есть в организацию с правами министерства, как в «добрые» сталинские времена.

Постепенно Андропов добился своего. Статус КГБ был восстановлен. Сотрудники безопасности вновь стали надежными, самыми надежными «сынами партии». При Хрущеве политическую полицию стремились держать на определенной дистанции от руководящих органов, теперь заместителей Андропова, в первую очередь, конечно, Цвигуна, вводят в состав Центрального Комитета. Но суть успеха Андропова — даже не в изменении общественного статуса и социального престижа тайной полиции. Он достиг неизмеримо большего. При нем служба безопасности становится каркасом государства, тем главным человеческим резервуаром, из которого перекачиваются в партийный аппарат новые кадры, а руководители этой службы, генералы КГБ Г. Алиев, Э. Шеварднадзе, П. Гричкявичус становятся первыми секретарями республиканских Центральных Комитетов.