Золотой Конвой. Дилогия (СИ) - Соколов Лев Александрович. Страница 80

Я чертыхнулся, вытер со лба пот, и пошел к колодцу. Осторожно водя стволом приблизился. Взял с ближайшего тела боевика армейский фонарь, и посветил внутрь. Никого. Только сводчатый потолок, и веревка, свисающая вниз. Я наскоро обобрал ближайшее тело, вытащив у него из разгрузки несколько гранат и автоматных магазинов. (У мертвого боевика была толстобокий автомат с бежевой фурнитурой, весь обвешанная планками, но магазины прекрасно подошли к моей 'Беретте', спасибо стандарту НАТО).

Я примерился к веревке, и холодея от собственной глупости, скользнул вниз. Туфли стукнулись в каменный пол. Я отпустил веревку, и огляделся. Это был широкий ход со сводчатым потолком. Колодец своими вертикальным ходом пронзал часть коридора, его каменная кладка здесь выглядела полуколонной, и уходила дальше вниз. Метнувшись назад луч уперся в тупик, рядом с которым тем не менее был устроен рычаг - видимо это и был тот самый тайный ход, которым пользовались до тех пор, пока мина не разворотила потолок. Второй конец коридора шел на снижение. И терялся где-то во тьме.

Подсвечивать себя фонарем, когда рядом шлялась орава боевиков, - глупое дело. Я выключил фонарь, вглядываясь вперед, - не мелькнёт ли там свет чужого фонаря. Но было темно. Свет из пролома не мог вести меня долго. Он начал меркнуть, удаляясь с каждым шагом. Я повозился с фонарем, и выставив на нем синий фильтр и неяркий свет, пошел вперед в таинственной синей полутьме. Широкий ход пошел вниз, кладка сменилась монолитными стенами, выдолбленными в скале. Страшно подумать, сколько времени на это потребовалось людям, что жили пару тысяч лет назад, и все делали вручную. Шаг-шаг-шаг... И все еще никого. На стенах мелькнули сумрачные краски. Мозаичная роспись. Теперь обе стены были украшены мозаикой. В синем свете, я видел написанные древними художниками леса, деревья, дальние деревни, города, и храмы. Пастухи в широких шляпах пасли овец на дальних холмах. Италия, - 'страна ягнят' какой она была тысячи лет назад. И мимо всей этой пасторали, шла дорога. По дороге, вздымая облака пыли шла колонна солдат. Пластинчатые панцири, тяжелые щиты за спинами, шлемы у пояса, на плечах копья, и другой скарб. Лица -спокойных мастеровых войны, какие был бы рад видеть в своем подразделении сержант любой эпохи. Легион шел в поход. Орел и знаки подразделений вздымались над строем. Не знаю, как выглядела эта роспись при нормальном свете, - но синий фильтр фонаря превращал мастерски нарисованных солдат в тех, кем они и были уже много веков - в мертвецов с синюшным цветом лиц, гордо шествовавших по лугам подземного царства.

Я шагал, светя себе под ноги, только изредка бросая луч на стены. Мозаики менялись. Походы сменялись битвами. Легионы теснили каких-то зверообразных варваров в шкурах, рубились с цыганского вида мореходами на абордажных мостиках, встречали удар закованных в чешую кавалеристов... Картины военных лагерей и парадных строев. Легион стоял идеальным строем, блистая султанами, медали-фалеры сияли на груди центурионов, разбегаясь к подмышкам, (так что позавидовал бы и сам дорогой Леонид Ильич). Побежденные враги застыли в униженных позах на карачках - горе им. Тянулись пограничные валы, на которых сторожили бдительные часовые. Снова поход. Снова битва. История застыла развернутая по стенам мозаичным полотном.

Коридор сделал поворот. Через какое-то время еще один. Потом еще. Я шел кругами, - вернее квадратами - при этом все глубже спускаясь под землю. Я шагал мимо всей этой увековеченной славы, которую назвал бы спесивой, если бы не титанические труды, с которыми та слава была добыта. Помимо воли, бросая краткие взгляды, я поразился мастерству древних мозаичных мастеров. Их труд сохранил то, что соржавело, рассыпалось и истлело многие сотни лет назад. Взглянуть на мертвые легионы такими - какими запомнили их скрупулёзные современники. Казалось. Еще удар сердца, и можно будет услышать мерный топот подкованных солдатских сандалий по земле и брусчатке. Это было...

Грохот, волной прокатившийся по ходу, мгновенно сдернул с меня налет созерцательности. Я шлепнулся на камень, притушил фонарь, и перекатился на другую сторону коридора. Впереди стреляли. Не по мне. Я не видел вспышек дульного огня. Звуки стрельбы были далекими и сбитыми коридорным эхом. Короткая очередь. Кто-то закричал, полузадушенным голосом, быстро перешедшим в хрип. И еще одна очередь - длинной чуть ли не во весь магазин. Лихорадочная попытка выпустить как можно больше пуль - так долбят, например, столкнувшись нос к носу с засадой. Неужели стервец Коррадо спрятал часть своих хранителей внизу?

Я лежал, напряженно вслушиваясь в темноту. Задержал дыхание, пытаясь уловить впереди хоть малейший звук. Но после стрельбы все было тихо. Мертвая тишина. Она будто обволакивала. Парализовывала. Любой твой неосторожный шум будет услышан, и... Я бесшумно встал на колено, осторожно закинул винтовку на спину, достал пистолет. Помедлил секунду, и решившись, снова включил фонарь. Луч заметался по коридору. Пусто. Строй легионеров равнодушно наблюдал за мной со стены.

Держа фонарь на отлете от себя, я двинулся вперед.

Он вылетел на меня, как раз на очередном повороте, из-за угла. Темная тень пронеслась так стремительно, что мой выстрел из пистолета прошел мимо. А человек, добежав, влепился в стену справа-впереди от меня. Я дернул пистолет, переводя прицел на него, и... мой палец застыл на спусковом крючке. Человек уже оседал, царапая ногтями каменную стену. Он подогнулся в коленях, и упал на спину, наконец открыв мне свое лицо. Глаза - они у него были круглыми от ужаса, лицо превратилось в паническую гримасу. Дико искривленный рот был похож на рваную рану. Я едва узнал это искаженное лицо. Нил Фишер, - британский профессор, босс отряда головорезов -подыхал, подрагивая синюшными губами. Он увидел меня, и попытался что-то сказать. Но глаза полные ужаса застекленели, а рот так и остался полуоткрытым. Какого черта?..

Я крепче перехватил пистолет, и уперевшись в стену перед поворотом, чуть высунулся из-за угла. Там был короткий проход, и где он кончался -начинался огромный зал. Зал тонул в полутьме, подсветка его была причудливой, - это светили фонари боевиков, что пришли сюда раньше меня. Светили ярко, без фильтров, но все равно их было недостаточно, чтобы высветить всю громаду зала. Тем более, что все эти фонари уже были неподвижны. Они светили от пола, бросая лучи вверх, к потолку, или в стороны, по земле, или в саму землю. Фигуры боевиков, на разгрузках и автоматах которых были эти фонари, - лежали неподвижными кучами мертвой плоти.

Лишь один фонарь еще метался, швыряя луч на пол, потолок, на ряды высеченных колонн, и стоящих между них пьедесталов, на которых, на установленных древках сидели... Боевик тащился к выходу дергаными, какими-то судорожными шагами. Одной рукой он закрывал свое лицо, другой, дрожавшей как в лихорадке, он опирался на ближайший ряд колонн и пьедесталов. Автомат бряцал по его разгрузке, болтаясь на одноточечном ремне. Он был уже близко к выходу из зала. Я вскинул пистолет, но ничего не успел сделать. Боевик вдруг подломился в коленях, и осел у одного из пьедесталов, царапая по нему конвульсивно сжимавшейся рукой.

Я светил на упавшее тело, и фонарь в моей руке ходил ходуном. Вильнув на одном из зигзагов, луч моего фонаря вдруг высветил темную фигуру. Будто составленный из глубоких теней, - черные черного - человек в старинной броне, с пышным султаном перьев на шлеме, неподвижно стоял у пьедестала, рядом с распростертым на земле боевиком. Рука снова дрогнула, и теневой человек вылетел из луча. Я рывком вернул фонарь туда, где заметил фигуру, - но там было пусто. Воин составленный из теней, исчез. Отступил во тьму, или просто растворился...

Мои руки тряслись все сильнее. У меня вдруг начало щипать глаза, будто что-то давило на них изнутри. Голова стала тяжелой. Горло саднило.

Этого не могло быть. Меня конечно подвел слабый свет и фильтр на моем фонаре. Или подвели глаза. И меня крепко приложило по голове, конечно. К черту. Это было слишком. Вот это было слишком. Я начал отступать обратно в коридор, когда услышал смех. Каркающий, булькающий, смех без веселья. Мудрено было его узнать, и все же он показался мне знакомым.