Сувенир с Мирассы (СИ) - Брандеска Марлона. Страница 79

В этот раз мне не хотелось его контролировать, – наоборот, я хотела перестать думать и просто поплыть по течению, отдавшись во власть разбуженному зверю, понять, каково это – войти в клетку к тигру и бросить кнут.

Ощущения оказались незабываемыми! Одно мгновение – и небрежным движением меня буквально швырнули к стенке кабины, притиснув к ней всем телом.

- Подожди, подожди, не надо торопиться… – прошептала я ему на ухо. – Поцелуй меня ещё, я хочу твоих поцелуев…

Маугли хрипло перевёл дыхание и чуть-чуть отстранился, а потом снова жадно приник ко мне, но только губами. Всевидящий, как же он умел целовать! Заставив мой рот гореть в пожаре, который не смог бы затушить даже настоящий ливень, лягушонок начал спускаться вниз: по подбородку к шее, потом к груди, к животу и ещё вниз, вниз… Я уже знала, как виртуозно Вайятху пользуется своим необыкновенно длинным языком, поэтому не испугалась, когда он, вдоволь исследовав мои бёдра, скользнул между ними и проник внутрь. С трудом удалось удержаться от вскрика, прикусив губу почти до крови, – лёгкое помутнение рассудка маячило где-то совсем рядом…

Хищник же явно был настроен «помучить» жертву: не доведя дело до конца, он спустился ещё ниже, к коленям, потом заставил меня поднять ногу и принялся лёгкими, нежными поцелуями покрывать ступню. В том состоянии, в котором я была, это действовало не хуже электрических разрядов. Контролировать себя становилось всё труднее, стоны рвались один за другим, только подстёгивая моего страстного «мучителя». Потом, таким же образом, была исцелована вторая ступня, после чего я удивлялась только тому, что ещё держусь на ногах.

Когда он, наконец, встал передо мной, уперевшись ладонями по обеим сторонам моего тела в стену кабинки, на которой мокли под дождём изумрудные кусты, его глаза светились почти таким же зелёным светом. Узкие губы шевельнулись, но я услышала голос внутри, словно говорила с Деоной:

- Четырнадцатое небо. Сейчас.

Он не спрашивал, он утверждал. Этому незнакомцу, кем бы он ни был, не нужно было моё согласие, – он собирался взять меня с собой на немыслимо высокое «небо» удовольствия и просто милостиво сообщал мне об этом.

Я кивнула, стараясь не сползти по стене вниз раньше времени.

Уголки рта чуть изогнулись, обозначая улыбку, а потом он накрыл мою грудь руками, и я ахнула: внутри что-то оборвалось, а потом рухнуло, как стена, которая защищала меня, но о которой я и не догадывалась. Резко возросла чувствительность, как будто кожа просто растаяла от излучаемого им жара!

Ладони легли на живот – и ещё одна защитная стена осыпалась осколками, заставляя чувствовать себя невероятно уязвимой и… ещё более обнажённой!

Последнее движение – его пальцы проникли между бёдрами, и я попыталась отпрыгнуть – это уже слишком! Прикосновение обжигало, как раскалённый металл, заставляя балансировать на тонкой грани между наслаждением и почти проснувшейся болью. Откуда-то прорвались воспоминания о том, как я сравнивала Маугли с оружием. Теперь это оружие, во всей своей грозной красоте, блестело передо мной, нацеленное прямо в сердце!

Я пританцовывала на цыпочках, цепляясь за стену и пытаясь отстраниться от будоражащих прикосновений, но хищник, в которого превратился Вайятху, и не думал отпускать меня. Победительно улыбаясь, он повторил, глядя мне прямо в глаза:

- Сейчас. Один раз.

И тут же вздёрнул вверх, заставляя максимально раскрыться ему навстречу.

Когда он вошёл в меня, – не поколебавшись ни на секунду! – мне почудилось, что это был не вполне себе человеческий орган, а столб пламени, – настолько невероятно чувствительным было это слияние, заставившее меня потеряться и вообще забыть, где я, и с кем. Огонь, стремительно распространявшийся от места соединения по телу, выжигал меня саму из вен, из мускулов, из памяти, оставляя после себя вычищенное, отполированное пространство, на котором можно было что-то создать. Что-то иное, чем то, что сгорело, что-то более красивое, может быть, – если бы память позволила осознать, какой я была раньше…

Не знаю, сколько времени я приходила в себя, – когда рушится внутренняя вселенная, это может занять секунды, а может часы… Меня привёл в чувство щелчок открывающейся двери Камеры, свидетельствующий о том, что время её работы истекло. «Дождь» закончился, свет погас. И тут я обнаружила, что по-прежнему, практически, вишу, прижатая к стенке, меня удерживает Вайятху, прижавшийся головой к моему плечу, и мы… хм, до сих пор не разъединились.

Я поёрзала, пытаясь освободиться, но Маугли остановил меня, подняв голову. Его глаза совершенно явственно светились! Это было особенно хорошо заметно сейчас, в полумраке, который царил вокруг. Расширившиеся почти во всю радужку зрачки отливали бледно-фиолетовым светом, создавая полное впечатление, что я смотрю в глаза зверя. Ощущение было довольно жутким! Я уже решила, было, испугаться, когда моего лица коснулся горячий палец и провел, нажимая, сверху вниз по губам, заставив их разомкнуться. В голове прозвучал голос:

- Погоди. Нельзя сразу.

Я притихла, пытаясь сообразить, почему процесс разъединения наших тел требует какого-то дополнительного времени.

Впрочем, почти тут же получила ответ. Вайятху напрягся, прикусил губу и медленно, осторожно начал приподнимать меня вверх, снимая с себя… Всевидящий! Я и помыслить не могла, что можно испытывать такие странные ощущения! Это почти не поддавалось описанию: и невероятно приятно, и болезненно, словно от тебя отрывают твою собственную часть, и щекотно, и остро, и нежно, и горячо… Не сдержавшись, я закричала в голос, когда он, наконец, полностью вышел из меня. Только тут до меня дошло, что весь этот невероятный спектр ощущений породили всего два его движения! Сначала Маугли вошёл, доведя меня чуть ли не до безумия, а вот теперь – вышел, заставив кричать от острого ощущения разъединения.

Я сползла, наконец, на пол, совершенно без сил. Да, пожалуй, такого я бы не смогла испытать больше ни с кем. Но вот, хотелось ли мне повторить всё с начала, – пожалуй, затруднилась бы ответить сразу. Похоже, это четырнадцатое небо требовало более крепких нервов и лучшей физической подготовки. Меня вот сейчас трясло так, что зубы стучали, как от сильного холода.

Маугли опустился рядом и затих, тоже постепенно успокаиваясь. Я заново осознавала, какой подарок судьбы сидел рядом, прижавшись ко мне. Дождавшись, пока вихрь цветов, бушующий на его теле, не сменится привычным уже лиственно-зелёным, осторожно повернула за подбородок его лицо к себе. Привычно застенчивый взгляд, лёгкая виноватая улыбка, – и абсолютно ничто не напоминает о хищнике, который затаился там, внутри.

На секунду мелькнула мысль поцеловать кикиморыша в губы, чтобы проверить, проснётся ли его зверь опять, или ему тоже требуется время на отдых… Но, поразмыслив, раздумала проводить эксперименты. Четырнадцатое небо выжимало из восходящих к нему все силы. Вон, и лягушонок уже начал зевать, явно раздумывая, не пристроиться ли поспать прямо на полу. Надо было заставить себя встать, да ещё и кикиморыша поднять. Конечно, это не было подвигом, но что-то героическое в этом явно прослеживалось…

Когда мы добрались до спальни, выяснилось, что всё не так уж плохо, и спать ни один из нас не хочет, – возможно, просто отдохнуть. Закутавшись в уютный домашний балахон из пушистой ткани, я лежала, перебирая в голове воспоминания о незабываемом четырнадцатом небе. Лягушонок тихонько лежал рядом, даже не делая попыток меня обнять. Даа, похоже, испытанное нами удовольствие способно удовлетворить даже обычно ненасытного Вайятху. Как никогда, мне захотелось понять, как Маугли живёт с «этим» внутри. Как ухитряется примирять две свои совершенно разные половины, если незнакомец – тоже его часть, конечно.

Решив, что пора начать выяснять эти тайны, спросила:

- Маугли, а как ты это делаешь, сопровождаешь на четырнадцатое небо?

- Вам понравилось, сагите? – немедленно заулыбался кикиморыш. Из него прямо-таки полилась тихая гордость.