Неистовая принцесса - Дрейк Шеннон. Страница 84

Его голос убаюкивал Фаллон. Ей хотелось плакать. Прикосновения его пальцев были удивительно легкими и нежными, и она удерживала себя, чтобы не ответить на ласку.

Аларик замолчал, и Фаллон открыла глаза.

— Скажи, Фаллон, готова ли ты остаться со мной, не стремиться к мести, не искать себе другого любовника?

Она хотела ответить, но у нее пересохли губы. Не признавайся, приказала она себе, но когда облизала губы, она знала лишь, что любит его. Фаллон потупила глаза и кротко сказала:

? Да!

— Ты любишь Англию, — проговорил Аларик. — Если бы ты так же горячо любила меня.

Она всматривалась в его красивое лицо, которое было строгим и непроницаемым. Аларик встал, швырнул на пол накидку, оперся о камин и снова посмотрел на нее.

— Ну же, Фаллон. Уговори меня оставить тебя в Англии.

— Что?!

— Ну что в этом трудного, леди? Покажи мне, как тебе хочется остаться здесь.

— Но я только что сказала тебе…

— Однако ты можешь и сказать это куда убедительней.

Фаллон закусила губу. Он хочет, чтобы она изображала из себя шлюху. Ей это казалось недостойным, но в то же время страшно хотелось его объятий и прикосновений. И сейчас предоставлялся такой шанс.

Пробормотав обычные проклятья, Фаллон, не сводя с него глаз, встала и подошла к камину.

Она сбросила одежды и встала перед рыцарем, гордая и нагая. На шее ее отчаянно пульсировала жилка. Хриплым шепотом Аларик попросил ее подойти поближе. Нежно поцеловал, заставив забыть о своей резкости, и пробежал руками по обнаженному телу, что-то бормоча о том, как она прекрасна. Он повернул ее спиной к себе и прижался лицом к следам кнута на спине, затем стал ласкать ее груди. Они были тяжелые, с темными и крупными сосками. Аларик прошептал, что должен был сам догадаться о младенце, потому что Фаллон изменилась, ее формы стали более зрелыми.

Он поднял Фаллон и понес к кровати, спрашивая на ходу, хорошо ли она себя чувствует. Фаллон кивнула и спрятала лицо у него на плече. Когда он возобновил ласки, она стала на колени и сняла с него одежду. Она чувствовала, как стремительно росло ее возбуждение. Фаллон прижалась всем телом к телу Аларика и стала целовать, пощипывать, гладить его. Она наслаждалась близостью мужской плоти, чистым мужским запахом, слушала, как бьется его сердце. Внезапно она оказалась под ним, после ласк он вошел в нее, и она жадно рванулась навстречу. Затем они лежали, утомленные, и, положив голову ей на живот, он гладил ей бедра.

— Дамьен говорит, что будет мальчик, — прошептал он, обдавая теплым дыханием ее нежную плоть. Фаллон пожала плечами, не желая говорить об этом. Аларик резко поднялся. — Будет мальчик! Будет сын! Ты носишь нормандца! Нормандский ублюдок! Ведь ты говоришь, что хочешь ребенка. Или ты врешь? В тебе есть что-нибудь такое, чему можно верить?

Она покачала головой и печально улыбнулась.

— Возможно, что Дамьен прав и родится мальчик. Но он будет англичанином.

Он засмеялся и лег рядом, однако чувствовалось, что смех его был беспокойным. Он ласкал, чуть покачивая, ее груди, наслаждаясь их тяжестью, гладя бархатные горошины сосков. Эта нежная и сладостная игра в конце концов убаюкала Фаллон.

Проснувшись утром, Фаллон почувствовала, что лежит спиной к Аларику и что он возбужден. Его рука ласково огладила округлости ее ягодиц, обвилась вокруг талии, поползла вниз. Это окончательно пробудило Фаллон, и она испытала умопомрачительно сладостные ощущения, когда Аларик вошел в нее.

Когда все было позади, Аларик встал и начал одеваться. Он легонько шлепнул ее по ягодицам, и Фаллон протестующе приподняла голову, натягивая на себя простыни.

— Вставай, — сказал он, — и одевайся быстро и потеплее.

— Зачем?

— Делай, как я сказал.

Фаллон как могла ополоснулась водой, испытывая неловкость оттого, что он наблюдает за ней. Она оделась, спиной продолжая чувствовать его жадный взгляд, словно он хотел запомнить каждый изгиб ее тела. Она покраснела и повернулась к нему лицом, но в этот момент раздался стук в дверь. Аларик открыл.

На пороге стоял Фальстаф.

— Мы готовы, Аларик. Было бы хорошо отправиться прямо сейчас.

Аларик кивнул.

Фаллон переводила взгляд с одного на другого, а когда Фальстаф вышел и дверь за ним закрылась, она поняла, что все это означает. Она бросилась к Аларику, чтобы расцарапать ему лицо и грудь ногтями.

— Выродок! Мерзкий выродок! Ты заставил меня поверить, что я… что я могу…

— Изменить мое решение?

— Безнадежность страшна, но обманутая надежда страшнее, а ты заставил меня…

— Позволил получить то, что ты хотела, вот и все. — Он удерживал ее руки за спиной. — Мои решения не зависят от женской красоты… Да, леди, ты едешь в Нормандию. Я не жесток, я практичен. Мне недосуг отвлекаться на твои каверзы и интриги. Я не знаю, куда подевался Эрик Улфсон, и я не доверяю тебе!

— Я не плету никаких интриг!

— Но разве я могу тебе верить, Фаллон?

Сжатая его объятиями, она не могла пошевелиться. Слезы навернулись ей на глаза, и она хрипло выкрикнула:

— Выродок! Если ты хочешь отделаться от меня, отпусти!

Обнимая ее одной рукой, другой рукой он погладил ее щеку.

— Но я не собираюсь отделываться от тебя. Скоро мы снова будем вместе, клянусь тебе.

— Скорее судный день придет! — задыхаясь, произнесла она.

Аларик тихо и устало вздохнул.

— Ты забываешь, Фаллон. Ребенок, которого ты вынашиваешь, мой. Прошу тебя — береги его.

— А я прошу…

— Фаллон, прежде чем что-то сказать — думай, — предупредил Аларик. — Выбирай слова, потому что я имею власть над тобой. Ты должна ублажать меня.

— Что?!

— Ты хочешь, чтобы ребенок родился на нормандской земле, Фаллон?

Фаллон молчала, глядя ему в глаза, и оба поняли, что она проиграла.

Аларик шепнул ей на ухо:

— Поэтому веди себя как следует, миледи, а я постараюсь поскорее приехать к тебе.

Он разжал объятия. Фаллон продолжала молчать, опустив голову.

— Леди готова! — крикнул Аларик, и в комнату, низко поклонившись, вошел Фальстаф.

Глава 26

Ссылка оказалась не так страшна, как предполагала Фаллон, ибо погода стояла отвратительная и принцесса весь январь провела в Бошеме с матерью. Переправа через пролив в это время была небезопасна, а Аларик опасался шторма и не хотел подвергать Фаллон риску. Фальстаф сказал, что он был в курсе всех ее проделок и что в старом доме Гарольда они будут в безопасности.

Эдит ничего не знала о неудачной встрече Фаллон с Эриком Улфсоном, и Фаллон предпочла об этом не распространяться. Эдит очень взволновала новость о младенце, и Фаллон не желала омрачать радость матери рассказом о той страшной ночи, когда он был зачат. Но однажды, когда мать что-то вязала для ребенка и строила планы, связанные с его рождением, Фаллон с горечью сказала, что ребенок будет незаконнорожденным красавчиком.

— Может быть, Аларик женится на тебе, — кротко сказала Эдит, и по ее щеке скатилась слезинка. — Мало кто знает здесь о датских законах. Для Англии ребенок будет незаконнорожденным. Но таков сам Вильгельм, таков Аларик. Что из того? Дитя будет первым внуком твоего отца. Разве можно сетовать, когда рождается человек?

Фаллон подбежала к матери и опустилась перед ней на колени.

— Прости меня, мама. Я люблю тебя. Я не хотела тебя обидеть. И я очень хочу этого ребенка.

Мать погладила Фаллон по волосам.

— И ты влюбилась в его отца.

Фаллон откинула назад голову и внимательно посмотрела на мать.

— С чего ты взяла?

Продолжая гладить ей волосы, Эдит сказала:

— Твой отец всегда говорил, что ты и Аларик будете хорошей парой. И он, как ты знаешь, очень хотел этого.

Фаллон поднялась и отошла в сторону.

— Отцовские желания сейчас имеют мало силы… Аларик не женится на мне. Боюсь, что он не очень любит женщин, а тем более меня.

— Но он признает ребенка своим.

— О да, — с горечью сказала Фаллон, вспоминая речь Вильгельма на его пиру. — Победителей радует, что дочь Гарольда родит ребенка во славу норманнов.