Избранное. Том 2 - Петраков Николай Яковлевич. Страница 27

Принцип социальной справедливости, исповедуемый в рамках концепции социализма, сам по себе не является ложным. Ошибка начинается там и тогда, где и когда он гипертрофировался и становился главенствующим. Нет и не может быть социалистического способа хозяйствования, потому что нет специфически социалистического мотива ведения хозяйства и участия человека в производственном процессе. Включение человека в экономический процесс может происходить либо на основе военно-феодального принуждения, либо на рыночной базе.

Западная социал-демократия в значительной мере сумела понять драматизм указанной альтернативы и взяла курс на провозглашение социального рыночного хозяйства. Это курс разумного компромисса между частной собственностью, свободой предпринимательства и социальными гарантиями, имеющими внеэкономическое происхождение и общегуманистические принципы их формирования. Более того, хотел бы отметить, что современный и цивилизованный неолиберал отличается от социал-демократа зачастую лишь в определении форм и размеров социальной поддержки малоимущих слоев населения, не отрицая необходимости обеспечения минимальных социальных гарантий в сфере здравоохранения, образования и культуры. Реальная политическая борьба вокруг подобных проблем уже давно исключила экстремизм. Речь идет в основном о дозировке и адресности социальных гарантий. В этой связи нельзя говорить о том, что социалистическая идея на Западе победила или потерпела поражение. В большинстве развитых стран данная идея заняла надлежащее место.

Что же касается советского коммунистического экстремизма, то огромный по масштабам и кровавый по форме социальный эксперимент завершился полным провалом. Умозрительные конструкции не выдержали проверку практикой. Данный исторический урок имеет всемирное значение, подводя черту под социальным экспериментированием в этом направлении.

Глава 6

Стабилизационные процессы и загадка больших циклов Николая Кондратьева

Начало XX в. ознаменовалось в мировой экономической науке большим интересом к циклическим колебаниям развития экономических систем. Если достижением XIX в. можно считать открытие 10—12-летних так называемых промышленных циклов, что напрямую связывалось с десятилетними сроками обновления основного капитала, то в первой четверти XX в. многих ученых стала привлекать проблема больших волн.

В наибольшей степени в разработке этой проблемы преуспел выдающийся русский экономист Н. Д. Кондратьев. Он проделал титаническую работу по анализу и математической обработке рядов экономической динамики отдельных стран и всего мирового хозяйства. Тщательный и разносторонний анализ статистических данных был одной из характерных черт российской экономической школы, которая оформилась в начале века и была уничтожена уже через три десятилетия. Чупров, Туган-Барановский, Слуцкий, Дмитриев, Юровский, Чаянов, Прокопович, Четвериков, Конюс, Вайнштейн, Новожилов – этот список можно продолжить – создали на российской почве действительно целое научное направление, экономическую школу, которая могла бы занять одно из ведущих мест в мировой науке. Но политический фанатизм малообразованных «профессионалов» – полуполитиков, полуэкономистов привел к разгрому подлинной экономической науки России (которая давала практические рецепты роста благосостояния народа и процветания свободного предпринимательства).

Остались только осколки гениальных творений, среди которых и теория больших циклов Н. Д. Кондратьева, который эмпирически, на основе материала, собранного почти за полтора века развития мировой экономической системы, доказал, что в пульсации живого тела мировой экономики наблюдаются длинные волны подъемов и спадов.

Результат своих исследований Н. Д. Кондратьев представил в вид следующей картины «больших циклов», справедливость которой не могли не признать даже его оппоненты.

Повышательная волна первого цикла – с конца 1880-х – начала 1890-х гг. до периода 1810–1817 гг.

Понижательная волна первого цикла – с периода 1810–1817 гг. до периода 1844–1851 гг.

Повышательная волна второго цикла – с периода 1844–1851 гг. до периода 1870–1875 гг.

Понижательная волна второго цикла – с периода 1870–1875 гг. до периода 1890–1896 гг.

Повышательная волна третьего цикла – с периода 1890–1896 гг. до периода 1914–1920 гг.

Вероятная понижательная волна третьего цикла – с периода 1914–1920 гг. [38]

Как видим, большие циклы, открытые Н. Д. Кондратьевым, охватывают более чем полувековые периоды. Каждый длинный цикл вмещает в себя четыре-пять промышленных циклов. При этом, как заметил Н. Д. Кондратьев, одной из «эмпирических правильностей» является слабо выраженный характер кризиса и депрессии среднесрочного промышленного цикла на повышательной волне и обратная картина на понижательной. Т. е. длинные волны влияют на характер протекания средних циклов, но в то же время существуют сами по себе.

Открытие длинных волн, по сути дела, явилось предсказанием Великой депрессии. Предсказанием, на которое сильные мира сего, как водится, не обратили никакого внимания. Наука никогда не интересовала политиков.

Сделав удивительное, экстраординарное открытие, Н. Д. Кондратьев, как это часто бывает, не мог найти ему вразумительного объяснения.

Лучшее, до чего он мог додуматься, это обратить внимание, что «в составе элементов основного капитала есть такие, которые снашиваются примерно в течение 40–50 лет (фабричные здания, железные дороги и т. д.)» [39]. При рассмотрении этого аргумента сразу бросается в глаза, что Н. Д. Кондратьев в данном случае оказывается в плену той логики, с позиций которой его предшественники объяснили происхождение среднесрочных промышленных циклов. Иными словами, ученый сделал принципиально новое открытие, а объясняет его в рамках старых представлений. По аналогии это весьма напоминает страничку из истории автомобилестроения: первые автомобили очень напоминали распряженные кареты.

Естественно, оппоненты Н. Д. Кондратьева весьма жестко раскритиковали предложенное им объяснение больших циклов. Они, в частности, отмечали, что в пределах полувекового отрезка в экономике значительную роль играет новое строительство. И к моменту, когда фабричные здания, построенные 40–50 лет назад, обветшают, их удельный вес в общем объеме основного капитала будет крайне незначительным. Поэтому даже массовый снос и замена фабричных построек на новые не может вызвать таких глобальных явлений, как длинная повышательная волна в развитии мировой экономики.

Что же касается железных дорог, то «раз построенная железная дорога восстанавливается и обновляется затем частями во все время ее функционирования» [40].

Добавим, что время функционирования железных дорог, гидросооружений, газо-и нефтепроводов, теплосетей, линий электропередач, морских портов и иных терминалов при своевременном проведении текущих и капитальных плановых ремонтов уходит в бесконечность.

Н. Д. Кондратьев, очевидно, чувствуя свою слабость как аналитика, больше опирался на эмпирические обобщения. И его, как он выражался, эмпирические правильности вызывают острейший интерес. Одну из них мы уже упомянули. Но она не главная.

Первая эмпирическая правильность состоит, по наблюдениям Н. Д. Кондратьева, в том, что перед началом повышательной волны, т. е. в конце понижательной, накапливается значительный потенциал разного рода открытий, научно-технических изобретений. Иными словами, на понижательной ветви экономического развития (подчеркнем: понижательной с точки зрения темпов экономического роста) происходит накопление интеллектуальной энергии общества, оно как бы собирает силы, готовясь к очередному прыжку. Чисто количественный рост замедляется, но происходят значительные качественные изменения. Копятся ресурсы, которые не поддаются экономическому измерению в традиционной методологии, но которые крайне необходимы для устойчивости общественной системы. Возрастает общественный интерес (читай – финансирование) к фундаментальной науке, не дающей прямого выхода в сферу экономики, предпринимательства; «процент по долгосрочным помещениям низок» [41], т. е. становится выгодным вкладывать капитал в проекты с очень длительными сроками окупаемости, а это, как правило, объекты инфраструктуры; происходит «включение новых стран в мировой хозяйственный оборот» [42], а это значит, что возникает тенденция определенного выравнивания положения конкурирующих государств, прежде всего положения, связанного с политическим статусом и возможностями участия в мировом экономическом процессе.