Дипломатия (ЛП) - Никольсон Гарольд. Страница 8

Дипломат-вестник исчез, когда стало ясно, что, кроме зычного голоса, нужны еще и другие качества, а дипломат-оратор исчез, когда стало очевидным, что недостаточно послать способного адвоката, но что для правильной оценки политики нужен наблюдательный человек, благодаря своей подготовке хорошо разбирающийся в положении страны. Несмотря на опыт Византии, только постепенно дипломат, или, как его долго называли, оратор, стал постоянной фигурой в международных отношениях.

Эпоха мрачного средневековья, особенно в феодальной Европе, мало подходила для установления системы регулярных международных связей. Современная дипломатия, как мы ее понимаем (обозначая словом «дипломатия» не только искусство переговоров, но и специалистов, занимающихся этим искусством), возникла в XIII и XIV веках в Италии. К сожалению, Италия является колыбелью современной дипломатии. Это было неизбежно. Итальянские города-государства находились вне общей системы феодализма, их связывали бесчисленные общие интересы и разделяла жестокая вражда. Они постоянно боролись за власть и были заняты созданием комбинаций и союзов, которые усилили бы эту власть. Благодаря этому в Италии в XIII–XIV веках возник тип государственного деятеля-дипломата.

Флоренция может гордиться такими послами, как Данте, Петрарка, Боккаччо, а в более позднюю эпоху — Макиавелли и Гвиччардини. Трудно точно установить, когда и где временные посольства и миссии были заменены постоянными. Ученые видят первый образец постоянных миссий в системе легатов папы. Нет достаточно убедительных доказательств, подтверждающих этот факт. Первая отмеченная в истории постоянная миссия была учреждена в Генуе в 1455 г. миланским герцогом Франческо Сфорца. Пять лет спустя герцог Савойский назначил Юзебио Маргариа, протодьякона из Верчелли [20], своим постоянным представителем в Риме. В 1496 г. Венеция назначила двух купцов, живущих в Лондоне, помощниками посла на том основании, что «путь в Лондон очень длинен и опасен». Через несколько лет постоянные посольства были учреждены итальянскими городами в Лондоне, Париже и при дворе Карла V. Другие державы последовали их примеру. В 1519 г. сэр Томас Болейн и доктор Уэст были посланы в Париж в качестве постоянных послов Англии. Французский король Франциск I создал некое подобие постоянного дипломатического аппарата.

Прошло около трех столетий, пока была окончательно установлена и признана дипломатическая иерархия. В средние века дипломатических представителей называли легатами, ораторами, нунциями, комиссарами, прокураторами, агентами, послами. Постепенно стали различать два вида представителей. Были послы, которые тогда, как и теперь, были личными представителями главы государства. Эта особенность вела к бесконечным недоразумениям. Предполагалось, что посол своей особой представляет положение и достоинство своего повелителя. Это вызывало исключительную заботу о вопросах старшинства, неприличные споры и драки в королевских приемных. Даже теперь представители некоторых малых стран очень чувствительно относятся ко всяким вопросам, связанным со старшинством на официальных приемах, и чувствуют себя глубоко обиженными, если предоставленные им места (как это часто происходит в Лондоне) не соответствуют их рангу. От несчастного посла XVI века ждали, что он не только силой будет защищать свое старшинство, но что роскошью будет демонстрировать величие и могущество своего повелителя, а так как повелители часто забывали платить им жалованье, они оказывались опутанными долгами. Кроме того, сознание, что они олицетворяют достоинство короля, не позволяло им вступать в сношения с лицами некоролевской крови. Благодаря j этому их источники информации и их возможности живого общения были ограничены. В результате оказалось более удобным не иметь в иностранных столицах настоящих послов, но пользоваться услугами полуофициальных агентов. Такие агенты часто оказывались врунами и взяточниками. Значение и влияние, которые они приобретали в дипломатических кругах каждой страны, не делали чести дипломатической профессии в целом.

Государственные деятели, участвовавшие в Венском конгрессе 1815 г., поняли, что следует воспользоваться случаем, чтобы покончить с неустойчивой и недостойной системой. Правила от 19 марта 1815 г. и дальнейшие дополнения к ним, принятые на Аахенском конгрессе [21], наконец, установили общепринятые основы дипломатической службы и представительства современных государств.

Были установлены следующие четыре категории представителей: 1) послы, папские легаты и папские нунции, 2) чрезвычайные посланники и полномочные министры, 3) министры-резиденты, 4) поверенные в делах. Но, что еще более важно, старшинство в каждой категории было установлено не в зависимости от весьма спорного положения и значения повелителя посла, а в зависимости от даты его назначения. При этой системе старший посол, т. е. тот посол, который пробыл дольше всех на данном посту, становится старшиной; дипломатического корпуса. Старшинство остальных послов устанавливается точно в хронологическом порядке. Этим избегаются острые споры о старшинстве.

С 1815 г. дипломатическая служба стала поэтому отдельной отраслью государственной службы каждой страны. Возникла отдельная профессия с собственной иерархией и правилами, которые привели к образованию своих условностей и своего рода франкмасонства [22]. В последующих главах будет описано, как эта машина работает, настоящая глава должна была описать медленный процесс развития этой машины. В следующей главе будет сделана попытка показать развитие дипломатической теории, дополняющей дипломатическую практику.

Глава вторая

Развитие теории дипломатии

Профессор Моуат в своей ценной книге «Дипломатия и мир» различает три периода в развитии теории дипломатии в Европе. Первый период охватывает время с 476 по 1475 г., когда дипломатия была не организована. Второй период — с 1475 до 1914 г. — представляет ту фазу в истории, когда дипломатическая теория отражала систему политики, известной как «European States system» [система европейских государств]. Третий период был открыт президентом Вильсоном, и в результате появилась так иногда называемая «демократическая дипломатия» [23].

Книга профессора Моуата была опубликована в 1935 г., т. е. до того, как была дискредитирована Лига наций [24] и обнаружилась вся сила антидемократической дипломатии. Сомнительно, чтобы в 1938 г. профессор взирал на свой «третий период» с прежним оптимизмом. Новое евангелие, которое проповедовал президент Вильсон, стало казаться не столь новым и не столь всесильным, как это одно время думали. Доктрина Вильсона будет рассматриваться последующими поколениями не как начало новой главы дипломатической теории, а как пояснение к конфликту, существовавшему в XIX веке между идеей общности человеческих интересов и идеей исключительной важности национальных прав.

Исследуя происхождение и развитие дипломатической теории, под которой я мыслю общепринятые принципы и методы международного общения и переговоров, я не буду делить предмет на отдельные фазы или категории и сконцентрирую внимание на непрерывности его развития, а не на случайных успехах или длительных помехах на его пути.

Необходимо с самого начала предупредить читателя, что главный фактор в развитии дипломатической теории большей частью находится вне темы моих рассуждений. Я имею в виду постоянный и многовековой прогресс идей и влияние так называемого права народов, которое мы теперь не совсем точно называем международным правом. Издание в 1625 г. Гроцием «De jure belli ас pacis» («Право войны и мира») приковало внимание всего мыслящего человечества к вопросу, не существуют ли какие-либо принципы, общие для всего человечества, которые образуют действительный кодекс международного общения. Юристы спорили веками, можно ли ввиду отсутствия судилища, которое могло бы заставлять подчиняться этому кодексу, применять название «право» к тому, что является только намеком на желательные принципы. Все же следует признать, что интерес, проявленный к праву народов, и тот факт, что правила и постановления этого права всегда обсуждались и кодифицировались и что великие державы добровольно подчинялись его принципам в течение продолжительного времени, — все это оказывало все большее и большее влияние на международную мораль и вместе с тем на теорию дипломатии. Изучению только одного международного права можно посвятить всю жизнь. В данной монографии я мог надеяться только слегка коснуться этого вопроса, а так как даже малейшее прикосновение к вопросам международного права непременно запутало бы мое исследование других сторон дипломатии, я предпочитаю отложить эти вопросы в сторону. Но я еще раз должен предупредить читателя, что, поступая таким образом, я отбрасываю один из важнейших составных элементов проблемы, которую я обсуждаю.