Брат номер один: Политическая биография Пол Пота - Чэндлер Дэвид П.. Страница 15

Заманчиво связать свирепость этого высказывания с детством Салот Сара, прошедшим среди дворцовых танцоров, эксплуатируемых королем и, вероятно, страдавших венерическими болезнями. Продолжая говорить о монархии, Сар пишет, что монархия по-дружески относилась к империализму, но была враждебна по отношению к народу, буддизму и знанию. Подкрепляя эти обвинения, Сар указал на то, что последние камбоджийские короли назначались французами, тогда как на протяжении всей истории Камбоджи люди были «подобны животным, их держали за солдат (пол) или рабов (кнджом ке), заставляли работать днем и ночью, чтобы прокормить короля и его двор» — именно в таких условиях окажется народ, когда Салот Сар придет к власти. Чтобы доказать враждебное отношение монархии к буддизму, Сар написал, что камбоджийские короли всегда ставили себя выше религии. Однако, добавил он — «просвещенные монахи» сочинили сказку, в которой Тмень Чей, «дитя народа», обманывает короля. Тот же самый дух просвещения (просветления) и ненависть к творимой отцом несправедливости заставили Будду покинуть свою знатную семью, добавил Сар, так что Будда смог стать «другом каждому человеку и научить людей любить друг друга». Здесь Сар проводит параллель с принцем Ютевонгом, отдалившимся от королевской семьи, что позволило ему «вселить мечту о демократии в сердце кхмерского народа». [60]

Переходя к обсуждению демократии, Салот Сар приводит примеры революций во Франции, России и Китае, в ходе которых была упразднена монархия. Эти революции возглавлялись, заметил Сар, Робеспьером и Дантоном, Сталиным и Лениным, Сунь Ят Сеном (что любопытно, не Мао Цзэдуном). Во Франции, Китае и Советском Союзе демократия, заменившая правление королей, представляла собой систему, которой следовали «люди во всем мире; она ни с чем не сравнима и дороже всех сокровищ». Двадцать четыре года спустя, когда Салот Сар стал премьер-министром Демократической Кампучии, его своеобразное видение демократии осталось непоколебимым.

Статья «Монархия или демократия?» — как и последующие работы и выступления Сара — написана в разговорном стиле, насыщена пылкими призывами, и предпринятая в ней попытка охватить исторический контекст сомнительна. К примеру, в статье не приводится никаких доказательств того, что «просвещенные монахи» придумали «Тмень Чея» или что Будда ушел из дома из-за обиды на отца, хотя, возможно, эти истории действительно рассказывались монахами с антимонархическими взглядами и часто звучали среди либерально настроенных кхмеров. Вдобавок эта статья не проводит различий между «демократическими» режимами в Китае, во Франции и в СССР, подчеркивая лишь то, что все три страны отказались от монархии как от института. Более того, автору статьи не удается разобраться в индокитайском конфликте. Автор не сумел выдвинуть никаких предложений относительно того, как демократия могла бы удержаться в Камбодже, хотя ссылки на революционных лидеров (однако не на партии и не на политические группировки) косвенно наводят на мысль о том, что кто-то, достигший такого же уровня просвещения (просветления), как Ютевонг, Будда, Тмень Чей или Робеспьер, в конце концов мог бы взять власть в свои руки.

В августе 1952 года в Париж приехал советник Сианука Пенн Нут. Ему было приказано лишить стипендии студентов, связанных с выпуском оскорбительного номера «Кхмер нисута» и с другими выступлениями, случившимися после переворота в Камбодже. Кенг Ваннсак не попал под репрессивные меры, потому что имел тесные связи с министром образования Камбоджи. Ему было велено отправляться домой до окончания работы над диссертацией. Он вернулся в Пномпень только в октябре 1952 года.

К моменту написания статьи «Монархия или демократия?» Салот Сар уже перестал числиться студентом. Как он сам сказал в 1978 году: «Я пренебрегал занятиями, и у меня отобрали стипендию». В правительственной учетной книге, подтверждающей это высказывание, нет упоминания о политической деятельности Сара и других студентов. Студенты, лишенные стипендии по политическим мотивам, нередко задерживались во Франции, кое-как перебиваясь и увязая в долгах. Среди них были Иенг Сари, Хоу Йоун и Сон Сен. По словам Кенга Ваннсака, Сар рвался вернуться в Камбоджу, чтобы вступить в антиколониальную борьбу. Его взгляды разделяло еще несколько студентов, включая Сьен Ана, Рат Самоёна, Мей Манна и Юн Соёрна. Много лет спустя воспоминания Ваннсака были подкреплены Мей Манном, который сказал Стиву Гедеру следующее:

«Поскольку мы жаждали информации, в 1952 году Иенг Сари, Рат Самоён и Тиоунн Мумм решили, что некоторые из нас вернутся в Камбоджу, чтобы побольше узнать о том, что же происходит на самом деле… Салот Сар был среди тех, кому предстояло уехать… Мы поговорили между собой, и нас попросили решить и объявить, готовы ли мы посвятить всю свою жизнь революции. Салот Сар был единственным, кто сказал, что готов это сделать». [61]

После выхода статьи Сар провел во Франции еще пять месяцев, прежде нем вернулся домой. После отъезда Ваннсака из Парижа студенческая группа по изучению марксизма перебралась из его квартиры в гостиничный номер Сари на улице Сент-Андре-дезарт. Весьма вероятно, что Сар вступил в Коммунистическую партию Франции именно в это время, возможно, как кандидат в члены, с целью подготовки для работы в рядах сопротивления в Камбодже. Может быть, его продвигал Тиоунн Мумм, самый известный кхмерский коммунист, однако это невозможно подтвердить. [62]

И вновь, как часто бывало в жизни Салот Сара, тайна окутывает один из ключевых моментов и скрывает важное решение — сточки зрения его биографии, наверное, самое важное решение в его жизни. Несколько интересных вопросов так и остаются без ответа. Когда именно Сар стал коммунистом? До или после фестиваля в Восточном Берлине? До или после переворота, организованного Сиануком? И кто был его покровителем в партии? Кем были его непосредственные начальники? Посещал ли он собрания партийной ячейки? Какие партийные обязанности на него возлагались? [63]

Другой вопрос необходимо связать с мотивами, побудившими Салот Сара вступить в коммунистическую партию. Как мы уже видели, он вел довольно легкомысленную жизнь и вряд ли был способен долгое время придерживаться одних взглядов. Его статья в «Кхмер нисут» свидетельствует о несистематическом чтении работ по марксизму-ленинизму, и в отличие от многих товарищей, Сар не имел влияния в студенческих кругах. Нельзя сказать, было ли его решение стать коммунистом внезапным или он принял его после долгих раздумий. При этом здесь невозможно определить относительную значимость амбиций, идеалов, давления группы или вдохновителей. Похоже, Сара в партии привлекла организационная структура и возможность выдвинуться. Несмотря на то, что партии, к которым он принадлежал, сменили названия или «исчезли», до конца своей жизни Салот Сар оставался верным коммунистом и партийным функционером. [64]

Люди, знавшие Сара как партийного товарища и давшие интервью в 1980-х годах после того, как средства массовой информации сделали из него дьявола, неохотно рассказывали об этом периоде его жизни. Единственный ключ к разгадке дает книга Дебре о камбоджийском коммунизме, опубликованная в ноябре 1976 года. В ней содержатся уже цитированные высказывания об убежденности Сара и его амбициях. За исключением рассказа о вспышке, который приводит Дебре, Салот Сар был скрытен. Он признавался Нейту Тейеру: «Я никогда не говорил о себе. Я был молчаливым». [65]

Кажущееся отсутствие личных амбиций — как у Сталина и Хо Ши Мина в отличие от Ленина и Мао — способствовало его целям и согласовывалось с невозмутимостью, которую он всегда демонстрировал. Сар хотел, чтобы его взлет считался ответом на исторические императивы, патриотизм и желания других людей, а не стратегическим планом или заранее рассчитанными действиями с его стороны.