Так говорил Саддам - Пруссаков Валентин. Страница 14

Все это заметно вредило иранской экономике и к тому же способствовало развитию ощущения изоляции у тегеранского руководства, внутри которого образовалась группа «голубей», призывавших найти общий язык с Багдадом. Экономические неурядицы, вызванные войной, и растущие потери лишь усу-губляли усталость от «бессмысленного кровопролития»: иранские войска больше не защищали свою территорию, но вели боевые действия на земле Ирака.

Однако подлинное признание бесполезности затяжного конфликта возникло у иранцев лишь в 1988 году, когда почти после шести лет обороны Ирак перешел в наступление и снова занял полуостров Фао, потеря которого в 1986 году рассматривалась как самая большая военная неудача Багдада. Произошел окончательный поворот в ходе войны. Ирак выбил иранцев из Курдистана и вернул себе узкую полоску иранской территории у иракско-иранской границы.

После этих неудач тегеранские «голуби» одержали верх над «ястребами». Они убедили Хомейни освятить прекращение военных действий. Аятолла внял аргументам о том, что «империалисты, возглавляемые Великим Сатаной (США), жаждут иранской крови» и что любое продолжение войны играет на руку «безумным агрессорам» и подвергает опасности громадные достижения исламской революции. В июле 1988 года Ран принял резолюцию Совета безопасности ООН за № 598 о прекращении огня. Так была устранена одна из самых больших опасностей для политического выживания Саддама Хусейна.

После восьми лет войны, практически ничего не принесшей, кроме миллиона убитых с обеих сторон, разрушений и экономических потерь, Саддам объявил о своей победе. Поразительно, что это было не пустое бахвальство: у него имелись основания, чтобы так говорить! Несмотря на нерешительность, граничившую с пораженчеством, и непонятную военную стратегию, ему удалось добиться заметных политических успехов. В глазах арабских масс он проявил себя сильным лидером, противостоявшим «фанатичным ордам из Ирана», пытавшимся экспортировать исламскую революцию. Это принесло ему финансовую и военную поддержку не только консервативных монархий Залива, но и почти всего международного сообщества, испытывавшего страх перед «непредсказуемым исламским Ираном». Кроме того, воспользовавшись войной, иракский президент беспрепятственно провел разнообразные «чистки» внутри страны, что, бесспорно, содействовало еще большему укреплению его и без того сильной власти.

Как в сталинском СССР и в гитлеровской Германии, власть Саддама держалась на партии, ее идеологии и сильных службах безопасности. Партия должна проводить идеологическую индоктринацию масс, контролировать их и государственный аппарат, а за ней самой наблюдает фюрер или генсек, в данном случае — «раис» (глава) Саддам Хусейн.

Большое внимание, как в Советском Союзе и в нацистской Германии, уделялось воспитанию молодежи. Иракских детей с малолетства приучали к баасистской терминологии, воспитывали в них любовь к «вождю и учителю». В саддамовском Ираке существовали организации пионерского и комсомольского типа, в которых подрастающее поколение обучали азам президентской идеологии, прививали ненависть к «империализму» и «сионизму». Иракских Павликов Морозовых призывали способствовать проникновению партии в семью, наблюдать за поведением родителей и быть готовыми донести на них, если они «проявляют несознательность» и ведут себя «неправильно». Как говорил Саддам: «Мы должны вовлекать старшее поколение с помощью их сыновей. Учите студентов и учеников дискутировать с родителями, обсуждать с ними важные государственные проблемы… Повсюду должен стоять сын революции с надежным глазом и твердым разумом, получающий инструкции из штаба революции».

Учащиеся, не принадлежавшие к БААС, практически не могли быть приняты в высшие учебные заведения Ирака. А членство в партии, как и в СССР, являлось необходимым для продвижения по работе и общественной карьеры. Вообще говоря, очень многое в саддамовском Ираке напоминало жизнь в сталинском СССР с его паранойей по поводу «врагов народа» и «разложившихся товарищей». Так, для обеспечения надежности баасистов за членами партии присматривали бдительные партийцы, в обязанность которых входило сообщать о любой «подозрительной» активности коллег, соседей, друзей и даже членов семьи…

Главным орудием наведения порядка служили службы безопасности, созданные, как уже говорилось, самим Саддамом еще в середине 1960-х годов и ставшие основным средством претворения в жизнь его политической программы. С юных лет убежденный в том, что нельзя никому доверять, он устроил так, что все отделы его секретных служб работали и отчитывались передним независимо друг от друга. Это дало ему полный контроль над спецслужбами. Для пущей уверенности Саддам поставил на ключевые позиции в аппарате безопасности своих земляков из Тикрита.

По мере укрепления собственного могущества он все больше превращался в современного восточного властелина, ценящего превыше всего единовластие. Как показали долгие годы правления Саддама Хусейна, он оказался эффективным властителем, способным справиться с любыми проявлениями недовольства и диссидентских настроений.

Окончание войны с Ираном было представлено Багдадом как величайший триумф Ирака и всего арабского народа. Для его наглядной демонстрации в центре столицы соорудили внушительный монумент, состоящий из двух пар гигантских пересекающихся мечей, которые держат огромные бронзовые кулаки, закрепленные в бетоне. Иностранцев, посещавших Ирак, уверяли, что это кулаки самого иракского президента. Неудивительно: после войны культ Саддама стал еще больше, для чего постарался как он, так и обслуживавшая его мощная пропагандистская машина.

В 1989 году началось лихорадочное восстановление Вавилона. Целые секции древних руин были разрушены, чтобы дать место для желтых кирпичных стен; на десятках тысяч кирпичей высекли надпись, напоминающую грядущим поколениям, что «Вавилон Навуходоносора» был перестроен при правлении великого лидера Саддама Хусейна…

По мнению некоторых арабских политологов, после «победы» в войне с Ираном иракский президент поставил себя над партией БААС, окончательно сбросил с себя прежние одежды преданного социалиста и аскетичного, скромного правителя и решил стать живым воплощением «древней и славной истории Ирака».

Впрочем, заботясь о своем международном имидже, Саддам счел нужным продолжать «демократические преобразования». В 1989 году вновь состоялись выборы в Национальное собрание. Средства массовой информации неожиданно заговорили о трудностях повседневной жизни и фактах коррупции среди государственных чиновников. В печати появились утверждения о том, что в Ираке отсутствует цензура. Каждый волен писать что хочет, и ограничения относятся лишь к вопросам национальной безопасности.

Показная «демократизация», очевидно, предназначалась исключительно для того, чтобы хоть как-то приглушить голоса западных правозащитников, организовавших кампанию в защиту прав человека в связи с особенно жестокими антикурдскими акциями иракских властей, проводившимися в то время Саддам стремился подавить всякие попытки курдов бороться за свою независимость. Преследуя эту цель, он опять не остановился перед тем, чтобы применить химическое оружие.

Международное возмущение, обрушившееся на Ирак, было расценено им как «сионистский заговор», стремящийся дискредитировать «великую победу» над Ираном. Любопытно, что тогда же он организовал пропагандистскую кампанию, доказавшую, что Саддам неплохо усвоил уроки «мудрого Сталина», любившего переселять целые народы. Он преподнес операцию по уничтожению деревень и перемещению курдов с насиженных мест в качестве акта гуманизма: «На протяжении истории многие государства переселяли часть своего населения с определенных площадей по гражданским или военным мотивам. Почему же в таком случае мир обрушивается на Ирак?» Оправдывая свои действия, Саддам говорил: «Ирак очищает приграничную полосу от всего населения, включая курдов, чтобы защитить людей от угрозы иранского обстрела».

Моральное осуждение Ирака не было подкреплено никакими политическими или экономическими мерами. Более того, Лондон удвоил свои кредиты Багдаду по экспорту. Международная шумиха из-за курдов завершилась всего лишь тем, что иракский президент пообещал не использовать химическое оружие в будущем. Так в очередной раз оказалось, что большие финансовые интересы важнее моральных соображений.