Вересковый рай - Джеллис Роберта. Страница 61

Саймон спал, как бревно, и проснулся утром только от грохота расставляемых к завтраку столов. Он тут же вспомнил, что пропустил накануне ужин, и внезапно почувствовал зверский голод. Он протянул руку, чтобы разбудить Рианнон, но, прежде чем прикоснуться к ней, вспомнил вчерашнюю ссору. Лучше пусть сама просыпается. Раздражение Саймона по отношению к Рианнон улетучилось вместе с усталостью, но воспоминание о происшествии с Винчестером встревожило его еще больше. Схватив халат, он вышел из-за ширмы и обнаружил, что его родители уже сидели за столом.

Саймон с облегчением заметил, что отец этим утром выглядел совершенно оправившимся. Глаза его все еще излучали беспокойство, но пугающий серый цвет исчез с лица, и улыбка Элинор казалась совершенно естественной. Поэтому Саймон нашел в себе силы рассказать о не слишком утонченной беседе с Винчестером. Иэн побледнел, а Элинор покачала головой.

– Не скажу, что я поступила бы точно так же, – заметила она, – но, как я понимаю, дело окончилось с пользой для нас. – Щелкнув пальцами, она подозвала слугу и отправила его позвать Джеффри. – Рианнон не следует больше показываться перед королем, – продолжала она, когда слуга ушел. – По крайней мере, пока мы в Оксфорде.

– Я рад, что ты согласна со мной, – сказал Саймон.

– Вчера мы были не согласны, – напомнила Элинор. – Сегодня – другое дело только потому, что она побывала там вчера.

– Не могу поверить, что Винчестер замышлял подобное, – возразил Иэн. – Он хитрый, но не сумасшедший. Захват Рианнон не остановил бы Ллевелина, а лишь сделал бы его еще яростнее.

– То же самое сказала и Рианнон. Но я не уверен, понимает ли Винчестер, что Ллевелин отреагировал бы таким образом, – настаивал Саймон.

– Не имеет никакого значения, что замышлял или понимал Винчестер. Он, может быть, совершенно не повинен во всех злых кознях, которые мы приписываем ему, – отрезала Элинор. – Главное: он дал нам в руки еще одну иглу со своим именем, которую мы вонзим в шкуру короля.

И муж, и сын перестали жевать и уставились на нее.

– Ну и? – подстегнул ее Иэн.

– Подождем Джеффри, – ответила Элинор, улыбнувшись и откусив добрый кусок сыра. – Я не хочу повторять дважды.

Саймон и Иэн переглянулись. Они никогда не были так едины в желании задушить Элинор. К счастью для их гордости и настроения, Джеффри и остальные не заставили себя ждать. Саймон повторил то, что только что рассказал родителям. Гул голосов, частично одобряющих, частично раздраженных, был прерван шиканьем Иэна.

– Ваша мать, – заметил он сардонически, – оказывается, очень рада случившемуся. Она утверждает, что есть способ обернуть эту глупость в нашу пользу, но необходимо участие Джеффри.

На лице Джеффри немедленно отразилась озабоченность. Элинор обычно была вполне рассудительной, но время от времени ей на ум приходили самые дикие идеи. Очень трудно было доказать ей, что она заблуждается, или сбить с намеченного пути, поскольку она отличалась в равной степени как умом, так и упрямством.

– Не смотри так, словно я подсовываю тебе живую гадюку, завернутую в лепестки розы, – произнесла Элинор.

– Но, мама, за тобой такого никогда не замечалось, – мило уточнила Джиллиан. – И говорить такие вещи – значит заставлять бедного Джеффри волноваться еще больше.

Элинор рассмеялась.

– Неужели вы сами не видите? Генрих явно очарован пением Рианнон. Он заметил, что она испугалась, когда он заговорил о том, что хочет оставить ее у себя, – это ты, Иэн, мне сказал. И от него не ускользнуло, как разволновалась она при словах Винчестера сразу после того, как попросила заверений, что ее не будут держать в клетке.

– Ладно, мама, говори покороче, – нетерпеливо сказал Адам. – Что мы должны делать?

– Ты – ничего. Ты вечно говоришь то, чего говорить не следует. А вот Саймон должен отвезти Рианнон в наш лондонский дом.

– Почему в Лондон? – спросил Саймон. – Я мог бы понять причину отвезти ее домой в Уэльс, но не в Лондон. Там мы будем еще более уязвимы.

– Об уязвимости речь не идет. У тебя слишком богатое воображение. Никакого насилия не последует. Кроме того, ты уверил и Винчестера, и короля, что останешься при дворе до начала совета, – затем она обратила взгляд к своему зятю. – Вот здесь понадобится участие Джеффри. Когда король начнет разыскивать Рианнон, чтобы она спела еще раз, а он начнет, Джеффри должен сказать ему: Винчестер своими разговорами о гнездах на английских лугах так напугал ее, что у нее оставалось только одно желание – поскорее упорхнуть домой.

Лицо Джеффри прояснилось.

– Да, и вы совершенно правы, что это вовсе не гадюка в лепестках розы, по крайней мере не для меня. Теперь я понял все остальное. Я могу сказать, что мы приложили все усилия, чтобы убедить ее не уезжать домой, но ничто не смогло заставить ее задержаться. Единственное, что нам удалось – убедить Рианнон отправиться в Лондон. Она споет для короля там, но только в доме Элинор или когда Винчестера при дворе не будет. Потом, когда король приедет в Лондон, я напомню ему об этом. Да-да, это здорово!

– Есть только одна трудность, – вмешался Саймон, несколько покраснев. – Я не знаю, согласится ли Рианнон.

Все головы повернулись к нему. В наступившем молчании его румянец стал еще гуще.

– То есть? – резко переспросила Элинор.

– Мы… поспорили насчет ее вчерашнего похода к королю, – признался Саймон. – Я был слишком утомлен и сказал больше, чем следовало.

– Ты, должно быть, наговорил ей гораздо больше, чем следовало.

– Но это моя вина, Саймон! – торопливо вступил в разговор Иэн. – Будь я проклят! Мне следовало пойти с ней. Я знал это, но…

– Теперь уже нет никакого смысла в ваших «следовало бы», – резко перебила мужа Элинор. – Мне очень жаль, что мы не смогли объяснить Саймону, почему Рианнон отправилась одна. Кто мог поверить, что Винчестер задумает похитить дочь уэльского принца? В любом случае, у нас будет достаточно времени объяснить Рианнон, почему ей необходимо ехать в Лондон.

– Тем более, что это в действительности больше служит целям Ллевелина, чем нашим, – заметил Джеффри. – Для наших интересов достаточно, чтобы она вернулась в Уэльс.

– Но, боюсь, она как раз не захочет вернуться в Уэльс, – пожаловался Саймон. – Она почти так же очарована вниманием короля, как он – ее пением.

– Это неправда! – Услышали они звонкий голос Рианнон. Все были настолько поглощены разговором, что никто не заметил, как она появилась из-за ширмы, прикрывавшей ее кровать. Она стояла возле стола, и ее глаза пламенели решимостью. – Каждый певец благодарен слушателям всем своим сердцем, – продолжала она, – но умная птица не садится на намазанную клеем веточку только ради того, чтобы иметь дополнительную пару внемлющих ей ушей.

Саймон воздел руки:

– Все, что я говорю в эти дни, оказывается чепухой!

На это никто не потрудился ответить. Элинор вкратце подвела итог тому, что было сказано, и, быстро поразмыслив над этим, с облегчением решила, что, за исключением последних слов Саймона, ничто не может рассматриваться, как выпад против Рианнон. Это не беспокоило Элинор. Она была совершенно уверена в способности своего сына выпутаться из любой глупой ситуации, в какую он попадал с любимой девушкой. И лучшая возможность для этого появится, когда они останутся одни.

– Ладно, – сказала Элинор, словно не услышав последней реплики сына. – Значит, ты согласна отправиться с Саймоном в Лондон и подождать там приезда короля?

– Да, я согласна, – ответила Рианнон. – Я могу быть невежественной, как некоторые думают, но я вполне способна учиться.

19

Чтобы застраховаться от какой бы то ни было ошибки, Джеффри отправился ко двору, в то время как Саймон вывез Рианнон из города. Таким образом, если бы Джеффри спросили о ней, он совершенно искренне мог бы сказать, что не знает, где она и когда вернется. Однако в том, что касалось Джеффри, этот ход оказался лишним. Двор был в таком смятении, что никому и в голову не приходило задумываться о какой-то певице, какой бы замечательной она ни была.