Цена бесчестья - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 14

– И вы не знаете, какие материалы искала Логутина для вашего супруга?

– Понятия не имею.

– Это может быть связано с их прежней работой в правительстве?

– Наверняка связано, – сразу согласилась Репникова, – но ничего конкретного я не знаю.

– А с бывшим премьером ваш муж встречался после отставки?

– Только два раза. Один раз был банкет по случаю какого-то юбилея, когда они встречались. И второй раз недавно, когда бывший премьер объявил о создании собственной партии.

– Репников вошел в ее состав? Может, он стал хотя бы учредителем?

– Нет, нет и нет. Он вообще считал, что его бывшему шефу лучше не искать счастья в политике. Но его тогда никто не послушал. А он не стал давать советов. Считал неприличным говорить подобные вещи своему бывшему руководителю после его отставки.

– А с Логутиной они встречались?

– Один раз, видимо, встречались, если она прислала письмо и он потом ее благодарил, – рассудительно ответила Ирина Сергеевна. Очевидно, ее сын распечатал ей оба письма.

– И больше не встречались?

– На том самом банкете, о котором я вам говорю, она была. Я ее раньше тоже видела. Она выделялась среди остальных сотрудниц...

– Как? – заинтересовался Дронго. – Чем она выделялась?

– Своим внешним видом, – пояснила Репникова, – такой независимый, вызывающий вид. Нет, у нее не было навороченных бриллиантов или колец, она была одета очень красиво, но подчеркнуто скромно. А вот ее глаза, вся ее осанка, манера поведения... Она словно подчеркивала, что она здесь только потому, что сама хочет здесь находиться. В общем, было видно, что она достаточно независимый человек. Потом муж мне сказал, что она близкая родственница самого Каплуновича, сестра его жены. Понятно, что, имея за спиной подобного олигарха, можно вести себя как угодно. Но ей нравилась работа в правительстве. А потом она ушла в «Баркер-групп».

– Предположим, что Логутина дала вашему мужу какие-нибудь документы. Может, в день смерти он взял с собой эти документы и они пропали?

– Мы ничего не нашли, – вздохнула Ирина Сергеевна, – мы просмотрели все его бумаги.

– А отношения с бывшим премьером в последнее время у них были хорошие?

– Прекрасные. Тот очень доверял Денису, считал его одним из лучших своих сотрудников. Это я точно знаю.

– Вы знаете, что вместе с нелепой гибелью вашего мужа исчез журналист Оглобин, который написал целый ряд громких статей против бывшего премьера? Такое непонятное совпадение.

– Я Оглобина не знала и статьи не читала. И сказать по правде, не хочу о нем даже слышать. Он все врал, высасывал факты из пальца и придумывал небылицы. Иногда узнавал какой-то реальный факт и нагромождал на него все свои выдумки. И муж мой считал его не очень порядочным человеком.

– Ваш муж был с ним знаком? Может, вы слышали эту фамилию?

– Один раз Денис прочел какую-то статью и сказал, что Оглобин все время подает факты неправильно. Очень тенденциозно.

– Логутина тоже исчезла. Как вы считаете, ее исчезновение могло быть связано с неожиданной смертью вашего мужа?

– Не знаю. Я много об этом думала. Но ничего для себя не решила. Может быть, все эти истории связаны друг с другом. Но я ничего не знаю.

– Она передала по электронной почте вашего сына согласие на встречу с вашим супругом. И сообщила, что подготовила все материалы. Очевидно, встреча состоялась и материалы ваш супруг получил, так как благодарил Логутину за этот обзор.

– Меня об этом спрашивали, – вспомнила Репникова, – но никаких материалов в доме не было. Мы уже все просмотрели. Если бы она передала обзор по электронной почте, он бы остался в памяти компьютера моего сына. Но там ничего нет. И на работе тоже ничего не нашли. Может, Денис успел кому-то его передать? Но мы ничего не нашли. Даже в его сейфе.

– Понятно, – не скрывая своего разочарования, произнес Дронго, поднимаясь со стула, – извините, что пришлось вас побеспокоить.

– Пожалуйста, – вздохнула вдова, – я до сих пор не пришла в себя после этой аварии. Все время думаю, почему я в то утро отпустила его одного. Если бы он поехал с водителем, возможно, ничего страшного бы не случилось. Уже почти месяц.

Дронго печально кивнул. Когда он снова проходил по двору, садовник опять зло посмотрел на незваного гостя. Дронго вышел на улицу, прошел к своему автомобилю, где в салоне его терпеливо ждали водитель и Эдгар Вейдеманис.

– Эти ребята в «Мерседесе» даже не думают уезжать, – показал на преследователей Эдгар, – и, кажется, совсем не боятся себя обнаружить.

– Завтра мне нужно лететь в Париж, – задумчиво произнес Дронго, – судя по всему, она все-таки успела улететь во Францию. Теперь искать ее придется там. А у тебя и здесь будет много работы, Эдгар. Нужно более внимательно изучить ее записную книжку. Пройтись по всем адресам, по всем телефонам. Согласен, это тяжелая работа, но другого выхода нет. И мне понадобятся ее фотографии. Несколько достаточно крупных фотографий. Нужно предупредить Каплуновича. Поехали домой. А перед Парижем мне еще придется полететь в другой город. Завтра с утра мне нужно сделать визу. Хотя бы транзитную и на один день. Но так, чтобы об этом не узнали мои преследователи. Очень похоже, что теперь у меня будет почти все время почетный эскорт.

Десятое октября

Но на следующий день Дронго не улетел в Париж. Вечером он приехал в Шереметьево в сопровождении Эдгара. Ехавшие за ними преследователи не могли даже предположить, куда именно он собирается лететь. Все ожидали, что Дронго вылетит в Париж, но вместо этого он неожиданно прошел на посадку, предъявив билет на сто восемьдесят третий рейс. Один из его преследователей прошел вслед за ним пограничный контроль, показав свой паспорт пограничникам и купив билет на первый попавшийся рейс, чтобы пройти через границу. Но вылететь вместе с Дронго он не смог бы при всем желании. Дело в том, что, согласно обычной логике, Дронго обязан был лететь либо в Париж, либо в Берлин, и это в любом случае была виза в Шенгенскую зону. У его преследователей уже были проставлены такие визы, чтобы взять билет и сопровождать свой объект в любую точку Европы.

Однако Дронго летел в Ригу, а туда нужна была исключительно латвийская виза, которой не было и не могло быть у его преследователей. На это он и рассчитывал. Визы ему проставил в посольстве Латвии Эдгар Вейдеманис, а Дронго, проходя на посадку, даже подмигнул своему незадачливому визави, кусавшему губы от волнения, но не сумевшему проследовать в самолет. В тот момент Дронго казалось, что ему удалось обмануть своих преследователей.

В одиннадцать десять вечера самолет Аэрофлота совершил посадку в аэропорту Риги. Дронго вышел в полупустой зал. Он помнил слова Каплуновича о сотовых телефонах, что можно вычислить местонахождение обладателя аппарата, даже если он выключен. И поэтому оставил свой аппарат Вейдеманису. Они договорились о том, когда и откуда будут поддерживать друг с другом связь. В аэропорту он специально задержался, чтобы проверить, нет ли за ним возможного наблюдения. Но чужих здесь не было, в этом он был уверен.

Сегодня утром Кружков должен был позвонить Александру Линдту и договориться о завтрашней встрече. Дронго взял такси и поехал в знакомый ему по прежним посещениям Риги «Рэдиссон», в котором он обычно останавливался. В отеле ему был заказан номер. Отель был на другой стороне реки, и отсюда открывалась удивительная перспектива на центр Риги. Он поднялся в номер, принял душ и лег спать, заставив себя уснуть.

На следующее утро он спустился в холл, где его уже ждал бывший друг исчезнувшей Веры Логутиной. Дронго сразу узнал его. Молодой человек, выше среднего роста, с породистым, красивым лицом, доброй улыбкой, с копной непослушных темных волос, серыми глазами. Он был одет в коричневое кашемировое пальто, под которым был темно-синий костюм. Дронго подошел к нему и протянул руку.

– Здравствуйте, – поднялся Александр, – мне позвонили и сказали, что я должен с вами встретиться. Это касается Веры... Вы господин Дронго?