Причина времени - Аксенов Геннадий Петрович. Страница 100

В. Многоклеточный наиболее сложно устроенный организм, который обладает не только ощущением, но и знанием о течении времени и протяжении пространства, то есть человек.

Такой организм, ведущим процессом в котором является интеллектуальная контролирующая составляющая, подходит под обычное определение “разумное существо”.

Изобразим еще раз наши пласты реальности, теперь уже с учетом этого дополнительного деления.

Рис. 3. Пласты реальности по В.И. Вернадскому. Живое вещество дифференцировано по признаку дления времени.

С помощью этой схемы попробуем теперь уяснить, что причиной биологического времени-пространства является, строго говоря, только в целом и полностью жизнедеятельность всех отрядов живых организмов. Но если иметь ввиду времяобразующий фактор, то его количество в живых организмах чем-то отличается. Живое вещество или прокариоты состоят из одного сорта клеток – из делящихся клеток. Никаких иных у них нет, и следовательно, беспримесное и абсолютное пространство-время, так сказать, является их центральным атрибутом. Именно потому что клетки прокариот- автотрофов обладают только одним темпом деления, они живут не во времени, а представляют собой течение времени. Или, если применять обычный технический термин хранителей времени, бактерии являют собой природный источник получения времени. С точки зрения дления они же продуцируют время, которое проходит, не накапливается.

Их способ существования заключен в нескончаемом и однообразном делении, длении времени в одну сторону, иначе говоря. Они абсолютно безразличны к внешним условиям. Им не требуется солнечный свет, например. Они не ищут и не добывают себе пищу. Они живут по принципу выключателя или тому определению жизни, которое имел ввиду Бор в понятии квант жизни: она есть или целиком, или столь же целиком ее нет. Весь вопрос только в наличии экологической ниши. Если она появляется, то деление идет со свойственной им, все на свете опережающей скоростью, которая определяется только внутренними закономерностями. Где это происходит: на дне океана, в растворе соляной кислоты, днем или ночью, несет ли их ветер, или они покоятся, в условиях повышенной радиации или на вершине Эвереста – не имеет никакого значения. Есть только один ритм, одна несущая частота деления: абсолютное время, инициирующее абсолютное движение наращивания биомассы и оказывающее определенное, как его называл Вернадский, давление жизни на окружающую среду.

Если что и можно назвать рекой времени, как иногда говорят, желая подчеркнуть объективность и мощность его течения, то образ этот относится только к микроорганизмам. Они и есть река. Они текут сами по себе, не ощущая этого течения, представляя собой само течение. Ими течет время.

Зато прокариоты-литотрофы и не чувствуют времени. Как установлено эмпирическими исследованиями, никакие внешние, самые заметные, то есть самые массовые и мощные, или самые тонкие физические и химические ритмы на них не действуют. Они слушают только свой собственный ритм. Когда они замирают, проваливаясь в дырку во времени, они не длят его и все. Иначе говоря, оно всегда при них, они сами есть часы. Когда есть условия для деления, они его возобновляют.

Далее. Из концепции Вернадского и Бауэра о собственном биологическом времени биологических систем должно следовать, что если и был эволюционный акт, то он и означает переход от одноклеточного организма к организму многоклеточному, или от прокариот к эвкариотам. Но по правде говоря, для нашей темы безразлично, был ли на самом деле в истории биосферы или в эволюции жизни этот переход или такого перехода не было, а последние тоже существовали всегда. Нам важно, что эти три формы существуют сейчас, а не то, что они произошли в каком-то порядке одна из другой в какой-то момент истории, и, следовательно, возникло другое течение времени, другая его форма.

Могут возразить, что у Вернадского нет никакого деления биологического времен на некоторые формы. Но у него вообще нет систематического учения о времени, а есть некоторые эмпирические обобщения и некоторые рассуждения. Вернадский указал общее направление, в котором следует двигаться в разработке теории, но не показал подробный маршрут теоретизации, не проложил путь сквозь множество препятствий и перескакивал через неизвестные в его время факты. Однако общее направление указано совершенно явственно и недвусмысленно. Его биологическое время есть время-пространство одноклеточных автоматически живущих, не изменяющихся и в экологическом смысле самых мощных организмов. И его главной характеристикой является, по его мнению, смена поколений, но не вообще изменения, под которым часто понимается биологическое время в современной науке. Биологическое время связано с изменениями, но не является само изменением, напротив, являет собой абсолютное циклическое постоянство, неизменную ритмику. Вот что он писал: “Живое вещество, мне кажется, есть единственное, может быть, пока, земное явление, в котором ярко проявляется пространство-время. Но время в нем не проявляется изменением. Оно проявляется в нем ходом поколений, подобного которому мы нигде не видим на Земле, кроме живых организмов. Оно же проявляется в нашем сознании, в чувстве времени, в длении, в старении и в смерти. В геохимических процессах оно проявляется чрезвычайно резко.

Различно проявляется пространство-время в тех двух разрезах мира, которые особенно ярко проявляются на нашей планете в живом веществе. Оно ярко проявляется в разрезе микроскопическом, где царят атомные и молекулярные проявления реальности и где явления всемирного тяготения играют второстепенную роль. Это мир микроорганизмов. До сих пор это самая мощная биогенная планетная геологическая сила, самое мощное геологическое проявление живого вещества”. (Вернадский, 1980, с. 163).

Нельзя не видеть, что в этих его размышлениях в наличии даже не две, а три формы времени, соответствующие трем основным царствам живого, которые указаны выше. Пока, на мой взгляд, невозможно доказать и сколько-нибудь полно аргументировать такое разделение. Его следует пока просто постулировать, потому что оно не может быть выведено из существующей сегодня в науке парадигмы неопределенного, не сводимого к некой причине времени, и не может быть доказано фактами. Совсем напротив, границы, будучи сами по себе постулированы, только тогда и начинают объяснять факты.

Итак, только прокариоты, подлинное значение которых для экосистемы Земли стало выясняться уже после Вернадского, не изменяются и делятся без всякой эволюции в морфологическом смысле, зато в биосферном наиболее бурно изменяют свою среду. И Вернадский, как видно из приведенного рассуждения, понимал значение их времени как чистой смены поколений в рамках целостного биологического времени (которое мы назвали абсолютным). К фразе-афоризму Георга Зиммеля “Время – это жизнь, если отбросить ее содержание” (См. комм. 6 к гл. 11) Вернадский делает решающее, необходимое уточнение, переводящее философское определение в эмпирическое научное положение: Время – это жизнь одноклеточных и только одноклеточных организмов, смена их поколений. Или – с биологической точки зрения – их размножение.

Но что происходит в морфологически ином организме, в клетке эвкариотной, то есть с оформленным ядром? Здесь открывается великое разнообразие форм жизни именно как творчество собственного тела наряду с уменьшением пищевого разнообразия. Их своеобразие заключается в том, что некоторые из этих клеток получили новое качество, которого нет у клетки прокариотической – способность уже не к бесконечному, а к конечному делению, то есть способность умирать. Появились смертные организмы, появились предки и потомки, родители и дети, сложное и разнообразное, кроме простого деления, размножение, уступающее в скорости, зато превышающее по наращиванию биомассы новых, нарождающихся организмов. Теперь для такого организма, мне кажется, мы не можем использовать термин “живое вещество”, а обязаны ввести наименование живое существо, поскольку у него явилась некоторая индивидуальность. Появились различия во временном и экологическом поведении. Живое существо не ожидает пассивно, пока появится экологическая ниша, а активно ищет пищу и создает само условие своего обитания, вплоть до строительства гнезд, нор, укрытий и т.п.