Разыскания истины - Мальбранш Николай. Страница 29

Люди родились не для того, чтобы стать астрономами или химиками и всю свою жизнь провести не отрываясь от зрительной трубы или не отходя от печи, чтобы сделать потом из своих наблюдений, стоивших такого труда, довольно бесполезные выводы. Пусть какой-нибудь астроном первым откроет материки, моря и горы на луне, пусть первым заметит пятна, вращающиеся на солнце, и точно вычислит движения их; пусть, наконец, химик найдет секрет определения меркурия или составления того раствора (alkaest), которым Ван Гельмонт (Van Helmont) мечтал растворить все тела. Стали ли бы они от того мудрее и счастливее? Быть может, они приобрели бы некоторую известность в свете, но, если разобрать, эта известность лишь увеличила бы их порабощение.

Пусть люди смотрят на астрономию, химию и почти все другие науки, как на развлечения, приличествующие порядочному человеку, но они не должны увлекаться их блеском и отдавать им предпочтение перед наукою о человеке. Ибо, хотя воображение и связывает известное представление о величии с астрономией, потому что эта наука рассматривает великие и ослепительные предметы, бесконечно превосходящие все, что нас окружает, отсюда не следует, однако, чтобы разум слепо благоговел перед этою идеей: он должен быть судьею и владыкою ее и лишить ее того чувственного блеска, который поражает рассудок. Дух должен судить обо всех этих вещах, сообразуясь со своим внутренним познанием и не слушая ложного и сбивчивого показания своих чувств и своего воображения; если он рассмотрит при ясном свете истины, просвещающей его, все человеческие науки, то можно без опасения сказать, что он пренебрежет почти всеми ими и всем остальным, вместе взятыми, и предпочтет ту, которая говорит нам, что мы такое.

Итак, мы постараемся лучше предупредить тех, кто имеет некоторую любовь к истине, чтобы они судили о предмете этого

сочинения согласно тем ответам, которые получат от высшего Учителя всех людей, после того как вопросят Его путем серьезных размышлений. Мы предпочитаем это, чем предварять их громкими речами, которые они, пожалуй, могли бы счесть за общие места или пустые прикрасы предисловия. Пусть они убедят себя, что предмет этот достоин их внимания и изучения, мы же еще раз просим их не судить о вещах, заключающихся в нем, по тому, хорошо или дурно будут они изложены, но постоянно углубляться в самих себя, чтобы внимать решениям, которым они должны следовать и на основании которых должны произнести свое суждение.

Мы также вполне убеждены, что люди не могут поучать друг

друга и что те, кто слушает нас, не познают истин, которые мы говорим их ушам, если в то же время эти истины не откроются их разуму' теми, кто нашел их. А потому мы принуждены опять-таки предупредить тех, кто пожелает прочесть эту книгу, не полагаться на наши слова ради расположения к нам, не возражать на то, что мы говорим, лишь в силу неприязни; так как мы думаем, что нельзя сообщить ничего нового, если оно не будет усвоено размышлением, то будет досадно, если читатели удовольствуются одним запоминанием наших воззрений или примут их на веру, не рассмотрев их, или если они впадут в какое-нибудь заблуждение, потому ли, что не поймут их, потому ли, что мы ошибемся сами.

Самомнение некоторых ученых, которые требуют, чтобы им верили на слово, нам кажется нестерпимым. Они порицают за то, что Бога вопрошают после того, как выслушали их, потому что они сами не вопрошали Его. Их раздражает, как только их мнение встречает сопротивление, и они, безусловно, требуют, чтобы мрак их воображения был предпочтен чистому свету истины, освещающей

разум.

Благодаря Бога, мы очень далеки от такого образа действий, хотя

его часто приписывают нам. Мы смотрим на писателей, предшественников наших, лишь как на руководителей. Было бы с нашей стороны очень несправедливо и неосновательно требовать, чтобы нас слушали как ученых и наставников. Мы требуем, правда, чтобы верили фактам и опытам, приводимым нами, потому что эти вещи познаются не обращением духа к высшему и всеобщему Разуму; но что касается всех истин, открывающихся в истинных идеях вещей, которые вечная истина сообщает нам в тайниках нашего разума, то относительно их именно мы предупреждаем, чтобы читатель не успокаивался на том, что мы о них думаем; ибо мы считаем

' Nolite putare quemquan hominem aliquid descere ab homine; admonere possumus per strepitum vocis nostrae; si non sit intus qui doceat, inanis fit strepitus noster. Aug. in loan.

Auditus per me factus, intellectus per quern? Dixit aliquis et ad cor vestrum, sed non eum videtis. Si intellexisris fratres, dictum est et cordi vestro. Munus Dei est intelligentia. Aug. in

loan. Tr. 40.

ПРЕДИСЛОВИЕ

немаловажным грехом — равнять себя с Богом, желая господствовать таким способом над умами.'

Главная причина, почему мы желаем, чтобы те, кто будет читать эту книгу, приложили к тому все свои силы, это стремление исправить ошибки, которые могли бы вкрасться в нее; ибо мы не считаем себя непогрешимыми. Имея такую тесную связь с телом и осознавая, как велика наша зависимость от него, мы не без основания опасаемся, что не всегда, быть может, нам удалось ясно отличить громкий, но неясный голос, каким тело говорит воображению, от ясного голоса истины, говорящего разуму.

Если бы нам говорил один Господь и если бы мы судили лишь согласно тому, что слышим, то, быть может, мы могли бы применить к себе слова Иисуса Христа: «Я сужу так, как слышу, и суд мой праведный и истинный».2 Но у нас есть тело, которое говорит громче самого Бога, и это тело никогда не говорит истины. Наше себялюбие извращает слова Того, кто говорит одну истину. Наша гордость внушает нам смелость судить, не выслушав ответов истины, сообразно которым должно судить; ибо главная причина наших заблуждений та, что наши суждения стремятся охватить больший круг предметов, чем тот, который охватывает ясное созерцание нашего разума. Итак, я прошу тех, кому Господь даст понимание моих заблуждений, наставить меня, чтобы эта книга, которую я предлагаю лишь как опыт, предмет которого заслуживает серьезного внимания людей, могла постепенно совершенствоваться.

Мы начали ее лишь с целью самообразования; но некоторые лица сочли полезным издать ее, и мы уступили их доводам тем охотнее, что главный из них совпал с тою мыслью, что это будет полезно нам самим. Верное средство, считали они, вполне изучить какой-нибудь предмет — это изложить свое мнение людям знающим. Это побуждает и нас, и их к большему вниманию. У них могут быть иные взгляды, они находят истины иные, чем мы; иногда они натолкнут на известные открытия, которые были в пренебрежении по лености или были брошены по недостатку мужества и силы.

Вот ввиду этой пользы для себя самого и для некоторых других я и осмеливаюсь выступить писателем. Но чтобы мои надежды не остались тщетными, я предлагаю следующее: пусть прежде всего читатель не смущается, если встретит вещи, идущие вразрез с принятыми воззрениями, которым он верил всю жизнь и которые вообще встречают одобрение у всех людей и во все времена. Это и есть самые общие заблуждения, которые я главным образом и стараюсь искоренить. Если бы все люди были очень просвещенны, то всеобщее одобрение могло бы служить доводом; но на деле мы

' Aug. De magistro. — Noli putare te ipsam esse licem. Aug. in Psal. — Non a me mihi lumen existens, sed lumen non participas nisi in te. Oe verbis Domini. Ser. 8.

2 Sicut audio, sicjudico, etjudicium meumjustum est, quia non quaero voluntatem mearn. Ep. loan., 5, 30.

видим совершенно обратное. Пусть же раз навсегда будет предупрежден читатель, что лишь разум должен управлять всеми человеческими воззрениями, не имеющими отношения к вере; познание веры Бог сообщает совершенно иным образом, не тем, каким открывает нам все естественное. Пусть же углубятся в себя и приблизятся к свету, который в нас не угасает, чтобы просветить свой разум.' Пусть тщательно избегают всех слишком сильных ощущений и всех душевных волнений, поглощающих всю силу нашего слабого разумения; ибо малейший шум, малейший блеск света развлекает иногда духовное созерцание. Следует избегать всего этого, хотя это и не безусловно необходимо; и если, несмотря на все свои усилия, нельзя противостоять постоянным впечатлениям, производимым на наше воображение нашим телом и предрассудками детства, то необходимо прибегнуть к молитве, чтобы получить то, чего невозможно достичь собственными силами, не переставая все же бороться со своими чувствами: ибо это должно быть постоянною заботою тех, кто по примеру блаженного Августина имеет большую любовь к истине. Nullo modo resistitur corporis sensibus; quae nobis sacratissima disciplina est, si per eos intlictis plagis vulneribusque blandimur. Ad Nebridium Ep. 7.