Диалектический материализм - Митин Марк Борисович. Страница 46

В противоположность кантианцам диалектический материализм устанавливает единство и неразрывную цельность философской науки. Диалектический материализм как наука представляет собою неразрывное целое, являющееся одновременно и логикой, и теорией познания, и учением об объективно реальном бытии материи… «В „Капитале“‚ — говорит Ленин, — применена к одной в науке логика, диалектика и теория познания материализма (не надо трёх слов: это одно и то же)»^[189]. «Диалектика и есть теория познания (Гегеля и) марксизма: вот на какую „сторону“ дела (это не „сторона“ дела, а суть дела) не обратил внимания Плеханов, не говоря уже о других марксистах»^[190].

Как видим, Ленин придаёт очень большое значение тому, что в диалектическом материализме совпадают логика, диалектика, теория познания. Действительно в этих ленинских положениях заключено не только ленинское указание на диалектический материализм как науку, но и указание на ленинское понимание существа задач философии. Ленинский тезис о совпадении диалектики и теории познания является особым выражением общего положения диалектического материализма о единстве теории и практики. Такой взгляд на диалектику как на теорию познания обязывает, если только его понять по-ленински, а не извратить по-гегельянски, как это делали меньшевиствующие идеалисты, к тому, чтобы разработку диалектики связывать с практикой социалистического строительства и мировой революции, как указано в решении ЦК ВКП(б) о журнале «Под знаменем марксизма».

Причиною разрыва логики и теории познания у кантианцев является то, что они подходят и к логике и к теории познания формально, берут их вне практики, не исторически. Логика у кантианцев есть наука о формах мышления как таковых, безотносительно к их содержанию. Формальная логика интересуется лишь формой, но не содержанием мышления, и потому она является идеалистической логикой. Теория познания у кантианцев должна исследовать «способности и границы» познания до всякого познания, изолировавшись от процесса познавания. Раньше чем познавать, надо исследовать, на что способно познание и на что оно не способно, — вот кантианская постановка вопроса.

Гегель, который впервые, хотя и на идеалистический манер, понял, что логика и теория познания совпадают, если их взять не формально, а исторически, подверг кантовскую постановку вопроса критике. «Нельзя научиться плавать, не входя в воду», нельзя определить способности человеческого познания, не посмотрев, как действует познание на практике, не исследовав действительной истории человеческого познания. База теории познания — это история познания, практика познания. С другой стороны, если взять логику, то точно так же совершенно неразумно изучать формы человеческого познания, его понятия, суждения, умозаключения в отрыве от того, как эти формы применялись на деле, в реальном историческом процессе познания, как они по мере развития познания откристаллизовывались человеческом познании, усложнялись, развивались. Словом и для логики основу надо искать в истории познания. В этом историческом подходе Гегеля и философии кроется причина того, что у Гегеля, как и в марксизме, диалектика и теория познания совпадают. «Диалектика, в понимании Маркса, согласно также Гегелю, включает в себя то, что ныне зовут теорией познания, гносеологией, которая должна рассматривать свой предмет равным образом исторически, изучая и обобщая происхождение и развитие познания, переход от незнания к познанию»^[191].

Для понимания того, почему у Гегеля совпадает диалектика (логика) и теория познания, сказанного ещё недостаточно. И теория познания и логика — обе должны быть изучаемы на основе истории познания. Однако они не сводятся просто к истории познания. В теории познания и логике история познания должна быть взята в целом, в обобщённом виде, с точки зрения результата, итогов познания. В таких случаях говорят, что историческое должно быть взято с логической точки зрения, т. е. с точки зрения общих результатов. Получившееся таким образом логическое будет представлять собой ту же историю, тот же процесс, но в общем‚ без осложняющих дело деталей, отбрасывая всякие не имеющие значения случайные отклонения. Так построен «Капитал» Маркса, который является логикой, т. е. общим теоретическим анализом капитализма. Но в то же время «Капитал» Маркса даёт и обобщённую, суммированную историю развития капиталистических производственных отношений. Например сам Маркс указывает: «Товар как элементарнейшая форма буржуазного богатства был нашим исходным пунктом, предпосылкой возникновения капитала. С другой стороны, товары теперь выступают как продукт капитала. Этот круговорот нашего изложения соответствует также и историческому развитию капитала»^[192]. Резюмируя методологию Маркса в «Капитале», Энгельс также подчёркивает единство исторического и логического в «Капитале», что не помешало однако меньшевику-интервенту Рубину доказывать, что марксов анализ товара не имеет исторического, а только логический характер^[193]. Энгельс говорит: «Единственно уместным был логический метод. Но в сущности это тот же исторический способ, только освобождённый от его исторической формы и от нарушающих случайностей»^[194].

В применении к теории познания и логике это означает, что логика есть обобщённая и суммированная история познания, есть «итог, сумма, вывод истории познания мира». С другой стороны, и теория познания есть ведь тоже суммированная и обобщённая, взятая в результате развития история познания. Таким наиболее общим результатом истории познания является и логика и теория познания. Категории логики — отражение в сознании человека законов материального мира. Логика и теория познания совпадают.

Мы имеем одну философскую науку — диалектику, которая одновременно является логикой и теорией познания. В каждой категории логики должно быть показано: 1) какое объективное, в самой действительности находящееся, отношение эта категория отражает и 2) как это объективное отношение познаётся человеком. Энгельс проводит это различие уже при определении материи, в вопросе об отношении мышления и бытия. Энгельс сначала указывает, что материализм основным началом считает природу. Материя есть объективная реальность, существующая независимо от познания. «Но вопрос об отношении мышления и бытию, — говорит Энгельс, — имеет ещё и другую сторону: как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру? В состоянии ли наше мышление познать действительный мир? Способны ли мы в своих представлениях и понятиях о действительном мире давать правильное отражение действительности?»^[195]. Таким образом Энгельс, как мы видим, различает две стороны — бытие объективного мира и его познаваемость.

Здесь следует указать на то принципиальное различие, которое существует между гегелевским идеалистическим пониманием совпадения диалектики и теории познания и материалистическим. И у Гегеля и в марксизме диалектика и теория познания совпадают как результат истории познания. Однако идеалистом Гегелем история познания берётся как самостоятельный процесс самопроизвольного развития духа, некой мировой мысли. У Гегеля как идеалиста история познания оторвана от истории развития материального мира и материальной практики человечества — его производственной деятельности и классовой борьбы. Для диалектического материализма, наоборот, история познания есть лишь исторически отражающаяся в мозгу человека история развития самого объективного материального мира, познаваемого в материальной практике человека, изменяющего и преобразующего мир. «Существеннейшей и первой основой человеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не одна природа, как таковая, и разум человека развивался пропорционально тому, как он научался изменять природу»^[196], — вот материалистическая, в корне отличная от гегелевской, постановка вопроса об истории познания, о базе, на которой совпадает в марксизме логика и теория познания.