Мысль — твой враг (ЛП) - Кришнамурти Уппалури Гоппала. Страница 10

В: Возможна ли ситуация, в которой наблюдатель действительно является наблюдаемым?

О: Это завершение всех отношений. Конец. Говорить, что наблюдатель и есть наблюдаемое, значит делать бессмысленное утверждение, уже набившее оскомину. На самом деле они не знают, что произойдёт в таком случае. Всем взаимоотношениям придёт конец.

В: Так мы просто автома…

О: …автоматически повторяем запомненные слова и фразы. Они не имеют отношения к способу нашего функционирования.

В: Вы просто автомат?

О: О, я автомат. Нет ни единой вещи, которую я мог бы назвать своей. Если у этого компьютера (указывает себе на голову) нет информации по определённому предмету, он молчит. Так что вы работаете за компьютером (указывает на себя). Это вам интересно выяснить, что есть в компьютере. И всё, что из меня выходит, — ваше. Распечатка ваша, и вы в ней что-то читаете.

В: Так я сплю, а вы — сон?

О: Вы создали меня. У вас есть все ответы, и вы задаёте вопросы.

В: Думаю, у меня уже есть ответы.

О: Иначе откуда были бы вопросы? Вы не уверены, что это ответы.

В: Ну, я, как и все здесь, задаю вопросы, которые каждый мог бы задать.

О: …на которые у них уже есть ответы. Но они не уверены, что это ответы. И у них не хватает духу отшить того, кто эти ответы дал. В дело вступают сантименты, и вы лишаетесь смелости вышвырнуть в окно ответы вместе с теми, кто их дал.

В: Я понял из этого, что вам приходится быть индивидуальностью.

О: Вам совершенно ничего не надо делать, чтобы быть индивидуальностью или быть собой. Культура требует, чтобы вы были чем-то другим, нежели тем, что вы есть. Какое огромное количество энергии, желания, попыток тратим мы, чтобы стать тем! Освободить бы ту энергию — мы могли бы горы свернуть. Как просто стало бы каждому жить в мире! Это так просто.

Глава 4. Удар молнии

В: Кажется, это было в 1967 г., как раз на ваше сорокадевятилетие, когда вы слушали беседу Дж. Кришнамурти, у вас случилось то переживание. Не могли бы вы его описать?

О: Мне не хотелось бы подробно останавливаться на этом. Но в последнее время я делаю особый упор на то, что произошедшее со мной случилось вопреки всему, что я делал. Всё, что я сделал или не сделал и всё, что как считают люди, привело меня к этому [естественному состоянию], абсолютно не относится к делу. Мне сейчас очень трудно сосредоточиться и сказать себе, что это я, а также оглянуться и попытаться выяснить причину произошедшего со мной, потому что это вне сферы причины и следствия. Вот почему я опять и опять настаиваю на том, что случившееся беспричинно. Людям очень трудно это понять.

В: Под «беспричинностью» вы понимаете, что это случилось без всякой подготовки?

О: Об этом я и говорю. Это, используя моё любимое выражение, подобно удару молнии, и вы не знаете, с чем остаётесь. У вас нет способа выяснить самостоятельно и для самого себя, что же случилось с вами. И вообще, случилось ли со мной что-либо? Но одно я могу сказать определённо: сам объект поисков всей моей жизни был разбит вдребезги.

Цели, что я перед собой поставил: самоосознание, осознание Бога, преображение, полное или нет, или даже просветление — все были ложны, и нечего было осознавать и нечего искать. Сама потребность в свободе от всего, даже от физических нужд тела, просто исчезла, и я остался ни с чем. Поэтому что бы из меня сейчас ни выходило, вытягиваете вы сами.

Фактически и практически мне не о чем сообщить, потому что общение невозможно ни в какой мере. Единственный имеющийся у нас инструмент — разум. Нам уже известно, что этот инструмент не помог нам ничего выяснить. Так что когда на вас однажды нисходит понимание, что разум — не средство, и нет никого другого средства постижения чего-либо, вы остаётесь сбитыми с толку пониманием того, что понимать нечего. С моей стороны было бы дерзостью сидеть на возвышении или принимать приглашения подобные этому и пытаться поведать людям, что мне есть что сказать, что я достиг чего-то необычайного, чего никто не достигал.

Но то, с чем я остался, это нечто необычайное; не в том смысле, чтобы оно стало мне доступно посредством моих усилий или волеизъявления, а в том, что всё, о чём каждый человек думал, чувствовал или испытывал прежде, было выброшено из моего организма. Так что вы можете сказать, что со мной на самом деле случился акт бесстрашия. Но я бы не сказал, что с помощью бесстрашия вы можете создать для себя подобную ситуацию.

Очень трудно сказать людям, как это со мной произошло. Они интересуются, как это случилось со мной, потому что заинтересованы выяснить причину, выяснить, что меня к этому привело. Но когда я говорю им, что случившееся беспричинно, им очень трудно понять и принять это. Они стремятся выяснить причину и сделать так, чтобы то же самое случилось с ними.

В: Я думаю, иногда полезно поговорить о чьей-либо реализации в терминах того, когда и что произошло. В данном контексте, возвращаясь к 1967 году, что случилось с вами, когда вы слушали Дж. Кришнамурти?

О: Видите ли, когда я его слушал, на меня внезапно снизошло: «Какого чёрта я слушаю этого человека? Судя по его описанию, я чувствую то же самое, что и он». Я сказал себе, что нахожусь в том же состоянии, что и он, на мгновение предположив, что он находится в описываемом им состоянии, которое ничем не отличается от состояния, в котором были великие духовные учителя. «Какого чёрта я делал всю свою жизнь? Какого чёрта я сижу здесь и слушаю его?» И потом я вышел с одной лишь мыслью, кружившейся во мне водоворотом: «Откуда ты знаешь, что находишься в точно таком-же состоянии?». Я понимаю, что этот вопрос означает, что я был знаком с описаниями различных состояний. Я пытался воспроизвести их у себя и пережить их, и на этом всё. Итак, вопрос крутился и крутился. Но внезапно вопрос тоже исчез. Я сказал себе, что мне не следует ни испытывать, ни выражать благодарность кому бы то ни было.

Всё случившееся со мной произошло вопреки слушанию этого или того учителя, или делания того или этого. Но когда я говорю об этом, людям не очень интересно. Они хотят знать, а я говорю им, что я сам не знаю. Я не могу посмотреть на себя и сказать себе, что я просветлённый человек, что я свободный человек, что во мне произошла огромная перемена. Так что я использую фразу, которую мы так часто слышим в рекламе. Это не что-то вроде как «до стирки и после стирки», никакая «стирка» не помогла мне ничего достичь. Это просто случилось. Мне приходится пользоваться словом «случилось», потому что для меня нет другого способа донести это и дать кому-нибудь это почувствовать.