Строматы. 1-7 Том - Александрийский Климент. Страница 34

(39, 1) К ним и еще некоторым другим, особенно же последователям Маркиона, взывает Писание, хотя они и не желают слушать: «Слушающий меня упокоится с уверенностью в мире и пребудет без страха невредим от всякого зла.»²⁶⁵ (2) Что же предполагают они сделать с законом? Объявить его дур­ным они не могут. Различая доброе от справедливого, они вынужде­ны согласиться, что закон справедлив. (3) Когда Господь заповедует бояться зла, он отнюдь не призывает заменить одно зло на другое, но использует противоположное для того, чтобы уничтожить другое противоположное. Зло представляет собой противоположность добру, подобно тому как справедливость противоположна несправедливости. (4) Итак, если он говорит, что свобода от зла происходит вследствие освобождения от страха, который возник из страха перед Господом, следовательно страх этот является делом добрым и страх перед законом не просто справедлив, но и благ, ибо он избавляет нас от зла. Избавление от страха через страх — это не то же самое, что преодоление страстей через потакание страстям. Скорее, это напоминает процесс контроля над страстями через воспитание. (5) Вот поче­му говорится: «Чти Господа и укрепишься; кроме же него не бойся никого.» (Притч. 7:2.) Значит страх Божий заключается в боязни греха и в послушном исполнении заповедей Божиих, что равнозначно благочестию.

(40, 1) Трепет — это страх перед божественным. Но если страх есть страстное состояние души, как говорят наши противники, то далеко не каждый страх эквивалентен душевному смятению. Страх перед демонами отличается смятенностью души, потому что демоны и сами находятся в постоянном внешнем и внутреннем волнении. (2) Бог же, напротив, бесстрастен, поэтому и внушаемый им страх не вносит в душу никакого смятения. В действительности, это не страх Бога, но страх потерять его. Страх такого рода — это страх оказаться в путах зла, страх злого. Страх перед путами есть желание бессмертия и стремление к свободе от страстей. (3) «Мудрый, убоявшись, уклонился от зла, безумный же, надеясь на себя, со­единяется с беззаконником.» (Притч. 14:16.) И далее: «В страхе Господнем надежда крепкая.» (Притч. 14:26.)

IX. Взаимосвязь добродетелей и их отношение к истине

(41, 1) Этот страх Божий возводит нас к покаянию и надежде. Надежда же есть ожидание благ или упование на получение возможного бла­га. Склонность […] ведет нас к надежде, и мы научены ведь, что надежда как бы за руку ведет нас к любви. (2) Любовь же — это единомыслие в оценке, жизни и поведении; короче говоря, она есть общность жизни, соединенная с дружеским взаимопониманием и нежностью, в соответствии с знанием того, что идет друзьям на пользу. Друг — это как бы второе я. Вот почему тех, кто вместе с нами возрожден тем же Логосом, мы и называем братьями. (3) С любовью связано гостеприимство, искусство заботы (filotexnia) о благе странников. «Странники» же — это те, кто чужд всего земного. (4) Тех же, чьи надежды ограничиваются земными делами, кто цель сво­ей жизни видит в земных наслаждениях и предан лишь чувствен­ным удовольствиям, мы считаем принадлежащими этому миру. «Не сообразуйтесь с веком сим, — говорит апостол, — но преоб­разуйтесь обновлением ума, дабы познавать вам, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная.» (Рим. 12:2.) (5) Гостеприим­ство это касается того, что способствует благу странников; мы прини­маем их гостеприимно, потому что они гости; гости же — это друзья, а друзья — братья. «О, брат мой милый!» — восклицает Гомер.²⁶⁶ (6) Человеколюбие, дружественное содействие в том, что полез­но людям, и происходящее от него нежное влечение, которое распо­лагает нас к друзьям и близким, равно содействуют любви.

(42, 1) Если внутренний наш человек духовен, то человеко­любие проявляется в виде братской любви к тем, кто причастен тому же духу. Благорасположенность же состоит в неизменной доброжелатель­ности и любви. Последняя представляет собой полное и безусловное приятие. Любить — значит радовать своим отношением, чего бы оно касалось. (2) К взаимному сочувствию приводит нас единомыслие, признание блага друг в друге и взаимное устремление наших умов к созиданию этого общего блага. (3) «Любовь же, — говорит апостол, — да будет у вас непритворна. Будьте отвращающими­ся от зла, прилепляющимися к добру и братолюбию»²⁶⁷ И так далее до слов: «Если возможно с вашей стороны, будь­те в мире со всеми людьми.» (Рим. 12:18.) И далее: «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром.» (Рим. 12:21.) (4) Тот же апостол свидетельствует об иудеях, что они «рев­ностны к Богу, но не по рассуждению: ибо, не разумея правды Божией и усиливаясь поставить собственную праведность, они не покорились праведности Божией.» (Рим. 10:2—3) (5) Ибо воли закона они не знали и не исполняли, считая ею то, что сами делали. Они не верили пророческому слову закона, следуя его букве; и если оставались верными ему, то из страха, а не из любви к нему или вере в него. «Потому что конец закона есть Христос, прише­ствие которого во оправдание всех в него верующих было предре­чено законом.» (Рим. 10:2.4) (43, 1) Вот почему у Моисея сказано об иуде­ях: «Я возбужу в вас ревность не народом, раздражу вас народом несмысленным»²⁶⁸, имея в виду тех, кто готов повиновать­ся. (2) И через пророка Исаию сказано о них: «Меня нашли не искавшие, я открылся не вопрошавшим обо мне»²⁶⁹, очевидно, имея в виду времена до прихода Спасителя, после пришествия которого Израиль может слышать слова, обращенные и к нему так же: «Целый день простирал я руки свои к народу непослушному и упорному.»²⁷⁰ (3) Неужели не видите теперь, почему он призывал их отвратиться от язычества? Он говорит ясно, что причиной тому были неповиновение и страсть к противоречию. Но и на них распространяется благодать Бога. (4) Апостол говорит об этом так: «От их падения спасение язычникам, чтобы возбудить в них ревность»²⁷¹ и желание покаяться. (5) Говоря о мертвых, Пастырь определенно понимает, что как среди иудеев, так и среди языч­ников многие из почивших праведников нашли милость у Господа; и они были из числа живших не только до пришествия Спасителя, но и прежде дарования закона; таковы Авель, Ной и другие. (44, 1) Поэтому, говорит он, апостолы и их ученики, проповедовавшие имя Сына Божия, и по смерти продолжали служение свое; по силе своей веры во Христа Господа и благодати его они были вестниками его пришествия среди праведников, ранее их почивших. (2) Далее сказано: «И этих последних они запечатлели печатью своей проповеди. Вместе с ними сошли они в воду и вышли из нее. Но, сошедшие в нее живыми, восстали снова живыми. Те же, что умерли ранее и сошли в нее мертвыми, все же вышли живыми. (3) Благодаря им они возродились снова к жизни и знанию имени Сына Божьего. Поэтому-то они и восстали с ними вместе, и нашли подходящее себе место в единой постройке, встроенные в нее без дополнительного обтесывания. Ибо скончались они в великой праведности и чистоте. Только печати этой им недоставало.»²⁷². «Ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, — говорит апостол, — то, не имея закона, они сами себе закон.» (Рим. 2:14.)

(45, 1) Итак, добродетели находятся во взаимном согласии друг с другом. Нужно ли после этого снова повторять уже дока­занное, что вера находится в согласии с покаянием и надеждой, осмотрительность согласуется с верой, а неуклонное следование этим добродетелям, соединенное с углублением в них, приводит наконец к любви, которая, в свою очередь, совершенствуется через познание?

(2) Но необходимо при этом заметить, что мудрость в собственном смысле этого слова присуща лишь Богу. Поэтому та мудрость, которая наставляет в истине, является силою Бога. Именно через нее достижимо совершенство откровенного знания, гносиса.

(3) Философ любит истину и становится ее другом. Начиная с положения слуги, он через любовь возвышается до положения истинного друга. (4) Удивление называет началом всякого дела Платон в Теэтете.²⁷³ И Матфей в своих Преданиях²⁷⁴ говорит: «Дивитесь тому, что перед вами», считая, что удивле­ние это есть первая ступень к знанию того, что находится за его пределами. (5) Вот почему и в Евангелии от Евреев²⁷⁵ написано: «Способный к удивлению воцарится, а воцарившийся достигнет успокоения».