Энгельс – теоретик - Багатурия Георгий Александрович. Страница 103

«Мы исходим из того, что те же самые силы, которые создали современное буржуазное общество… что эти средства производства и обмена будут также достаточны для того, чтобы в течение короткого времени… настолько поднять производительную силу каждого отдельного человека, что он сможет производить достаточное количество для потребления двух, трех, четырех, пяти, шести человек; что в городской промышленности освободится достаточное количество людей для того, чтобы направить в помощь земледелию совсем иные силы, чем это было до сих пор; что, наконец, и наука сможет быть применена в земледелии в массовом масштабе и с той же последовательностью, как и в промышленности; что эксплуатация областей Юго-Восточной Европы и Западной Америки, неисчерпаемо плодородных, удобренных для нас самой природой, может быть осуществлена в несравненно более грандиозном масштабе, чем это делалось до сих пор. Если после того, как все эти области будут перепаханы, наступит недостаток в продуктах, то будет еще достаточно времени, чтобы произнести: caveant consules» [741].

«Caveant consules ne quid respublica detrimenti capiat» – «Пусть будут бдительны консулы, чтобы республика не потерпела ущерба». В Древнем Риме эту формулу сенат применял в момент грозящей государству опасности – и консулы наделялись диктаторскими полномочиями. «Пусть будут бдительны консулы» – люди будущего еще успеют подумать, еще успеют принять чрезвычайные меры.

Через 16 лет Энгельс снова возвращается к той же теме и развивает ее в письме к Каутскому от 1 февраля 1881 года. Вот это замечательное рассуждение, с поразительной ясностью выявляющее специфически марксистское отношение к будущему:

«Если катедер-социалисты настойчиво требуют от нас, пролетарских социалистов, разрешить им загадку, каким образом мы сможем устранить возможную угрозу перенаселения и связанную с этим опасность краха нового социального строя, то из этого вовсе не следует, что я обязан выполнить их желание. Разрешать за этих людей все их сомнения, возникающие у них из-за их собственной путаной сверхмудрости… было бы, полагаю, просто потерей времени…

К тому же я отнюдь не считаю этот вопрос злободневным в такой момент, когда только что возникающее американское массовое производство и подлинное крупное земледелие грозят форменным образом удушить нас лавиной произведенных ими жизненных средств; накануне переворота, который в числе других последствий только еще должен привести к заселению земного шара… накануне переворота, который также и в Европе необходимо потребует сильного прироста населения…

Запугивания здесь ни к чему.

Абстрактная возможность такого численного роста человечества, которая вызовет необходимость положить этому росту предел, конечно, существует. Но если когда-нибудь коммунистическое общество вынуждено будет регулировать производство людей, так же как оно к тому времени уже урегулирует производство вещей, то именно оно и только оно сможет выполнить это без затруднений. Планомерно достигнуть в таком обществе результата, какой уже теперь во Франции и Нижней Австрии возник в процессе стихийного, беспланового развития, кажется мне не таким уже трудным делом. Во всяком случае, люди в коммунистическом обществе сами решат, следует ли применять для этого какие-либо меры, когда и как, и какие именно. Я не считаю себя призванным к тому, чтобы предлагать им что-либо или давать им соответствующие советы. Эти люди, во всяком случае, будут не глупее нас с Вами» и т.д. [742].

Основные моменты, к которым сводится ответ Энгельса, можно резюмировать в следующих положениях.

1) В настоящее время опасения перенаселения неактуальны. Освоение новых земель на всем земном шаре и развитие подлинно крупного (т.е. с использованием машин и достижений науки) земледелия создадут на ближайшее будущее возможности для значительного роста населения.

2) Абстрактные расчеты возможного роста населения в будущем описывают лишь существующую тенденцию, но отнюдь не то, как пойдет в будущем развитие реального процесса, которое определяется многими факторами.

3) Если даже допустить абстрактную возможность чрезмерного роста населения, то и это не дает еще оснований для страха. Существующий исторический опыт показывает, что даже в стихийно развивающемся современном обществе рост населения регулируется и ограничивается. Тем легче будет, в случае необходимости, достигнуть такого же результата в сознательно развивающемся коммунистическом обществе.

4) Возможная угроза перенаселения при существующих общественных условиях является лишним доказательством того, что буржуазное общество должно быть в корне преобразовано.

5) Пытаться же решить наперед все те конкретные проблемы, с которыми может столкнуться будущее общество, нет необходимости. Люди будущего, люди коммунистического общества сами решат свои проблемы. Эти люди, во всяком случае, будут не глупее нас.

Таким образом, Энгельс опирается на материалистическое понимание истории: если люди смогут поставить под свой контроль определяющую сферу своей деятельности – производство вещей, то тем более они смогут регулировать и производство людей. И он рассуждает как последовательный диалектик: нельзя абсолютизировать абстрактную тенденцию роста населения и, главное, нельзя, исходя из наличных данных, решать относительно будущего, когда, как и какие именно меры необходимо будет принять против угрозы перенаселения.

То и другое отличает Энгельса как представителя научного коммунизма, в основе которого лежит диалектико-материалистическое понимание истории.

В сентябре 1867 г. вышел в свет I том «Капитала». Для теории научного коммунизма это событие явилось важнейшей исторической вехой. Завершился длительный и сложный процесс превращения социализма и коммунизма из утопии в науку. Как указывал Энгельс, только благодаря материалистическому пониманию истории и теории прибавочной стоимости коммунизм стал наукой. «Это наше миропонимание, – говорил он о коммунистическом мировоззрении, – впервые выступившее перед миром в „Нищете философии“ Маркса и в „Коммунистическом манифесте“, пережило более чем двадцатилетний инкубационный период, пока с появлением „Капитала“ оно не стало захватывать с возрастающей быстротой все более и более широкие круги» [743].

В ряде своих рецензий на I том Энгельс подчеркивает коммунистическую направленность «Капитала».

Одним из главных отличий научного коммунизма от всякого рода утопизма явилось понимание не только исторически преходящего характера капитализма, но и его исторической необходимости. Эту особенность научного коммунизма и вытекающее из нее понимание двух основных материальных предпосылок коммунистической революции Энгельс выделяет в наиболее интересной своей рецензии на I том «Капитала» для газеты «Demokratisches Wochenblatt», написанной в марте 1868 года. Заканчивая ее, он пишет: «С какой остротой Маркс подчеркивает отрицательные стороны капиталистического производства, с такой же ясностью он доказывает, что эта общественная форма была необходима для того, чтобы развить производительные силы общества до такой высокой ступени, которая сделает возможным равное, достойное человека развитие всех членов общества. Все прежние общественные формы были для этого слишком бедны. Только капиталистическое производство создает необходимые для этого богатства и производительные силы. Но одновременно оно создает в лице массы угнетенных рабочих тот общественный класс, который все более становится перед необходимостью взять эти богатства и производительные силы в свои руки, с тем чтобы использовать их не в интересах класса-монополиста, как они используются в настоящее время, а в интересах всего общества» [744].

Систематизация теории научного коммунизма

После Парижской Коммуны складывается новая историческая ситуация и вместе с тем начинается новый период в истории марксизма – один из самых плодотворных периодов и в жизни Энгельса-теоретика.