Падение великого фетишизма. Вера и наука - Богданов Александр Александрович. Страница 24

Мануфактура довела до крайнего предела дробление человеческой природы и — исчерпала его. Разбивши человеческий труд на элементарные детали, она сделала его механическим, так что оставался только один шаг до передачи его механизму. Живую машину сменила мертвая, а на ее железных плечах поднялся над старым обществом новый человеческий тип: рабочий машинной системы производства. Тогда началась та эпоха культурной истории, которую по справедливости можно назвать эпохой собрания человека.

Пространственное объединение работников при машинном капитализме усилилось и ускорилось во много раз. Возникают предприятия, охватывающие в тесном сотрудничестве уже не только сотни и тысячи, а нередко даже десятки тысяч людей. Но несравненно более глубокую связь между ними создает техническое единство и однородность их работы. Они выполняют не только общее дело, но и общими методами. В этом — основа и сущность великой культурной революции, порождаемой машинным производством.

В рабочем машинного производства история выполняет синтез тех элементов человека, которые она же аналитически обособила на предшествующих ступенях своего прогрессивного движения.

Первичное дробление человека в его социально-трудовой деятельности, это было, как мы знаем, разделение организатора и исполнителя. Какую из этих двух функций выполняет работник при машине? Исследование показывает, что хотя формально его труд является, в условиях капитализма, трудом исполнительским, но по своей сущности, по своему объективному содержанию он сливает в себе оба типа работы. Подчинение предпринимателю и его наемным агентам-организаторам, т. е., директорам, инженерам, старшим мастерам и т. п., ставит рабочего в положение исполнителя чужой воли. Но его отношение к машине придает его деятельности организаторский характер во всех существенных чертах.

Рабочий управляет движениями железных органов машины и контролирует их, как всякий организатор управляет действиями своих подчиненных и контролирует их. Это отнюдь не простое сравнение, это действительное тожество функции. Машина исполняет то, что делал раньше мануфактурный работник, она — его заместительница в производстве; очевидно, что лицо, которое «руководит» ею, само замещает прежнего руководителя, т. е. организатора труда в мануфактурной системе. Это становится особенно ясно, если ближе присмотреться к психическому содержанию работы при машинах.

В самом деле, ее главные элементы — внимание и наблюдение, направленные к регулированию функций механизма. А когда в этих функциях обнаруживается нарушение или расстройство, тогда требуется также соображение, точный расчет, инициатива. Все вместе взятое имеет необходимыми предпосылками не только знание частей и движений данной машины, по также понимание их взаимной связи, их соотношений, т. е. принципов устройства машины, не только ее частных особенностей, но и тех общих принципов, которые лежат в основе машинной техники. А для этого работнику нужна такая интеллигентность, такое развит психики в ее целом, о каких не могли и мечтать люди исполнительского труда в предыдущих социальных формациях. Внимание, соображение, расчет, инициатива, общая интеллигентность, — но это и есть полный комплекс необходимых свойств организаторского человеческого типа в трудовом процессе. И они неизбежно развиваются тем больше, чем дальше идет развитие машинной техники, чем ближе сами машины, совершенствуясь в своем устройстве, подходят к предельной форме автоматического механизма.

Но не надо забывать, что исполнительский труд имеет свои преимущества перед организаторским: непосредственная близость работника к той внешней природе, к той «материи», с которой он ведет свою трудовую борьбу, более широкое применение физических усилий, укрепляющее мускульную систему с одной стороны, волю — с другой. Эти преимущества сохраняются и в труде рабочих машинной системы производства, особенно первое, более важное из них. Для полноты и гармонии человеческого опыта, для глубины понимания мира и жизни огромное значение имеет непосредственное соприкосновение с физической природой, живое реальное знакомство с ее сопротивлениями; ибо, в конце концов, из этих сопротивлений возникает, на их основе развивается коллективная сила человечества.

Техника машинного производства практически преодолевает не только авторитарное разделение труда, но также и специализацию в собственном смысле этого слова. Специализация переносится с человека на машину, и работник тем самым освобождается от ее угнетающего влияния на его жизнь и развитие.

Если два рабочих управляют машинами для различных технических операций, то это отнюдь не означает, чтобы содержание их труда было в своем целом настолько же различно, как сами технические операции. Психически и физиологически, разница в деятельности людей здесь неизмеримо меньше. Для них остается общим весь основной характер труда, проявлявшийся в функциях наблюдения, контроля, соображения, расчета и т. под. Неодинаково в самой машине устройство рабочего инструмента и передаточного механизма, последнего притом обыкновенно — только отчасти. Неодинаковы, в зависимости от этого, те сравнительно немногие физические операции, в которых воплощается вмешательство рабочего в движения машины. Но они составляют, как мы знаем, лишь очень малую долю действительного психофизиологического содержания работы; да и они, сводясь к воздействием работника на машину, несходны, вообще говоря, в гораздо меньшей степени, чем соответственные операции мануфактурных работников, в их непосредственном воздействии на материал. Действия работника, пускающего в ход или останавливающего или регулирующего машину с круговым движением инструмента, и действия другого, управляющего машиной с прямолинейным движением инструмента, обыкновенно, заключают между собою гораздо меньше — сравнительно, разумеется, — различий, чем трудовые акты работников, которые непосредственно своими руками все время выполняли бы один — круговые, другой — прямолинейные движения. В общем и целом, как видим, несмотря на широкую детализацию работы машин, в человеческом труде достигается глубокая однородность, решительное преобладание элементов сходства над элементами различия.

Итак, перед нами налицо не только пространственное объединение масс рабочих и практическое единство их производственной цели — весьма важные, но еще недостаточные условия для создания коллектива; здесь имеются также единство трудовых методов, условие решающее, от которого зависит полнота социальной связи и взаимного понимания людей, условие, которым устраняется главное препятствие к сплочению людей в действительный, сознающий себя коллектив.

Целый ряд иных еще особенностей капиталистического развития поддерживают и усиливают эту тенденцию.

Так, если пространственное объединение рабочих в крупных предприятиях все же ограничено, и отнюдь не является обще-классовым, — оно охватывает в каждом данном случае сотни, тысячи, десятки тысяч рабочих, но не те многие миллионы, которые образуют рабочую массу, — то колебания рабочего рынка порождают такую подвижность этой массы, такую текучесть рабочего состава различных предприятий и целых отраслей промышленности, которая создает между ними возрастающее реальное общение, возрастающее живое единение. В каждой области капиталистического производства непрерывно совершается своеобразная пульсация рабочего рынка, который то расширяется, притягивая своим повышенным спросом новые тысячи рабочих рук из резервной армии безработных, а также из других отраслей производства, где условия труда оказываются относительно хуже, — то суживается, уменьшая спрос и выталкивая в ряды резервной армии опять тысячи безработных, которые вынуждены искать занятия и хлеба в других отраслях. В меньших размерах, то же самое наблюдается и в любом предприятии, так что многолетнее пребывание рабочего на одной и той же фабрике или заводе становится исключением, а не правилом. А при этом основная однородность труда позволяет рабочему в короткий срок обучаться и приспособляться к перемене занятий, — к работе при новых машинах в своей прежней или в какой-нибудь иной отрасли труда.