Эмпириомонизм - Богданов Александр Александрович. Страница 40

Теперь мы вернемся на минуту к общей схеме причинности и для сравнения с только что обрисованной функциональной зависимостью возьмем несколько типичных случаев функциональной зависимости причинного характера.

Если плотность воздуха уменьшается, то ртуть в барометре падает. Вот функциональная зависимость определенной последовательности. Что общего между последовательно выступающими комплексами — совокупностью атмосферных изменений данного рода и изменением уровня ртути? Качественно между ними нельзя найти ни малейшего сходства. Это не мешает им находиться в отношении «причины» и «следствия». Однако, чтобы полностью охватить это отношение причинности, надо принять во внимание и устройство барометра: оно — необходимое условие данного результата, составная часть его «причины». Чтобы сделать изложение более простым и наглядным, я буду обозначать такую связь фактов термином «отражение». Наш пример тогда можно выразить так: понижение плотности воздуха «отражается» в механизме барометра в виде движения ртутного столба вниз.

Итак, между «отражаемым» и «отражением» при их строго функциональной зависимости возможно полнейшее качественное несходство. Такое несходство является скорее даже правилом, чем исключением. В нем нет ничего загадочного: мы знаем, что ближайшим образом «отражение» определяется именно отражающей средой, тем комплексом, в котором отражается данное явление, и уже в меньшей степени — этим «отражаемым» явлением.

Берем еще несколько аналогичных примеров. Мелодия, звучащая близ фонографа, отражается на его валике в виде совершенно непохожего на нее ряда черточек; колоссальный физический комплекс — планета, со всем громадным разнообразием ее строения, отражается в сетчатке человека, живущего на Земле, в виде минимальных химических изменений на пространстве нескольких микронов. Последний пример удобно варьировать так, чтобы он приближал нас к нашему основному вопросу об отношении физического и психического: целый мир физических комплексов, включающий, может быть, громадную массу интенсивной жизни, отражается в психике земного наблюдателя как восприятие маленькой светлой точки с расходящимися короткими лучами на темно-голубом фоне.

В сфере психического опыта легко констатировать те же отношения. Один психический комплекс, «отражаясь» в другом, вызывает его функционально определенное изменение, которое может оказаться совершенно несходно с «отражающимся» комплексом. У вас, например, имеется вполне определенное, сложившееся представление о лице А как интеллектуальной и моральной личности; в ваше сознание вступает «восприятие» нескольких строчек, написанных им, или несколько фраз, им сказанных, и все ваше представление о нем быстро меняется. При этом новые комбинации, вошедшие в представление об А как его характеристики, нисколько не похожи на те зрительные или слуховые восприятия, которые вызвали изменение, которые в нем «отразились». Точно так же какая-нибудь новая «идея», проникая в ваше мировоззрение и шаг за шагом его преобразуя, «отражается» в целой массе ваших представлений, но изменения, которые она в каждом из них вызывает, качественно далеко не сходны с этой самой идеей, далеко не представляют ее простого включения в данные психические формы.

Резюмируя подобные отношения, приходится сказать: если комплекс А отражается в каком-либо комплексе В, то отражение лишь функционально определяется отражаемым, являясь, вообще говоря, качественно с ним несходным. Это относится ко всевозможным комплексам опыта и представляет частичную характеристику причинной связи фактов опыта.

Психическая жизнь каждого человека есть чрезвычайно сложный и обширный комплекс, но все же только комплекс элементов опыта. Пусть имеется два таких комплекса — психика человека А и психика человека В. Спрашивается, в каком виде один из них, положим А, может отразиться в другом — в комплексе В, предполагая, конечно, что он вообще может в нем отразиться как принадлежащий к одной с ним «природе»? На основании предыдущего приходится считать вполне вероятным, что «отражение» окажется совершенно несходно с отражаемым, но связано с ним определенной функциональной зависимостью.

Теперь припомним то, что мы перед этим говорили о связи процесса психического и физиологического. Мы нашли, что в формуле их зависимости, не меняя ее основного характера («параллелизм»), вместо физиологического процесса можно подставить восприятие его другим живым существом.

Сопоставляя с только что полученной схемой, получаем два соотношения, которые для наглядности я напишу рядом*:

Сравнивая оба соотношения, находим поразительное сходство. Главная разница заключается на первый взгляд в том, что одна зависимость — параллелизм (т. е. одновременность), а другая — причинность (т. е. последовательность). Но действительно ли в первом случае имеется полная одновременность? Конечно нет: восприятие физиологического процесса в психике другого человека неизбежно запаздывает по сравнению с тем психическим процессом, которому оно соответствует. Таким образом, и здесь дело идет не о точной одновременности, а о последовательности, и различия между двумя отношениями не оказывается.

При таком совпадении двух наших рядов самой вероятной гипотезой является их отожествление: неизвестный пока еще 2-й член второго отношения тожествен со 2-м членом первого отношения, как тожественны уже первые члены. Другими словами: отражением психических процессов человека А в психике В является «восприятие соответствующих физиологических процессов».

Этот вывод создает далеко не обычную и на вид парадоксальную точку зрения. Отнесемся же к ней со всем сомнением, какое подобает проявлять при встрече с неожиданной гипотезой, и проследим, противоречит ли она опыту.

Прежде всего очевидно, что эта точка зрения не может, по существу дела, остаться в рамках того случая, который мы рассмотрели. Она должна быть отнесена к восприятию всякого живого существа всяким другим живым существом. Получается такой вывод: всякое живое существо как комплекс непосредственных переживаний «отражается» в другом живом существе (и даже в себе самом) как «восприятие тела».

Если так, то представляется, по-видимому, неизбежным признание полного параллелизма физиологических и психических процессов: всякому «восприятию» физиологического процесса, стало быть и самому физиологическому процессу, должен соответствовать процесс психический, который «отражается» в этом восприятии. Это совершенно обязательный, по-видимому, вывод из того, что никакой принципиальной разницы между физиологическими процессами нервной системы и прочими физиологическими процессами указать нельзя.

Этого мало. Физиологические процессы также принципиально не отличаются от процессов неорганических, из которых возникают и в которые переходят. «Восприятие» живого и «восприятие» не-живого тела находятся в одной непрерывной цепи. Надо, по-видимому, распространить наш параллелизм на всю природу, принять, что в наших «восприятиях» неорганической природы «отражается» что-то «психическое».

Итак, по-видимому, наша точка зрения ведет к панпсихизму. Впрочем, уже очевидно, что если тут и окажется «панпсихизм», то не дуалистический, который повсюду вкладывает психическое в физическое, а совсем иной: строго монистический, для которого «физическое» не оболочка «психического», а его своеобразное отражение, его настоящее «инобытие». Для такого панпсихизма физическое тело является результатом определенной группировки, координации, результатом процесса «организации» однородных восприятий, которые сами представляют собой отражение одного «психического» в другом «психическом». Словом, дело сводится, по-видимому, к строгому панпсихическому монизму.