Беседы с Кришнамурти - Кришнамурти Джидду. Страница 8

Но довольство малым – это одно, а простота – совсем другое. Желание довольствования малым или желание простоты опутывает. Желание порождает сложность. Довольство малым приходит с осознанием того, что есть, а простота со свободой от того, что есть. Хорошо быть внешне простым, но намного более важно быть внутри простым и ясным. Ясность не проникает через полный условностей и целеустремленный ум, ум не может достичь ее. Он может приспособиться, может организовать и привести свои мысли в порядок, но это – не ясность или простота.

Действие воли приводит к замешательству, потому что воля, как бы ни была она возвышенна, – это все-таки инструмент желания. Воля быть, стать, даже разумная и благородная, может указать направление, может очистить путь среди беспорядка. Но такой процесс ведет к изоляции, а ясность не может проникнуть через изоляцию. Действие воли может временно осветить ближайший передний план, необходимый для простой деятельности. Но оно никогда не сможет прояснить внутренние причины, так как сама воля – это результат этих самих внутренних причин. Внутренние причины растят и питают волю, а воля может усилить их, повысить их потенциальные возможности, но очистить вас от внутренних причин она никогда не сможет.

Простота не исходит от ума. Запланированная простота есть лишь хитрое приспособление, защита против боли и удовольствия. Это деятельность в виде самозащиты, которая порождает различные формы конфликта и беспорядка. Именно конфликт приводит к неясности как в нем самом, так и вне. Конфликт и ясность не могут сосуществовать вместе. Только свобода от конфликта дарит простоту, а не преодоление конфликта. То, что завоевано, нужно завоевывать снова и снова, таким образом, конфликт становится бесконечным. Понимание конфликта – это понимание желания. Желание может проявить себя как наблюдатель, тот, кто понимает. Но такое возвышение над желанием – только откладывание его на потом, а не понимание. Явление «наблюдатель» и «наблюдаемый» – не двойственный процесс, а единый. И только в переживании этого факта, процесса единения, наступает освобождение от желания, от конфликта. Никогда не должен возникать вопрос о том, как переживать этот факт. Это должно произойти, и это происходит только тогда, когда есть состояние наблюдательности и пассивное осознание. Вы не можете иметь реального опыта встречи с ядовитой змеей, воображая или размышляя об этом, в то время как вы удобно сидите в вашей комнате. Чтобы встретиться со змеей, вам нужно решиться выйти за пределы асфальтированных улиц и искусственных огней.

Мысль может увековечиться в памяти, но она не может переживать свободу без конфликта, поскольку простота или ясность не даны уму.

Власть

В тени деревьев на зеленой лужайке сидела группа людей. Солнце палило нещадно, но небо было очень синее и нежное. Из-за забора тоскливо смотрела корова на зеленую лужайку – трава манила ее. Хотя давно уже не шли дожди, и земля была коричневого цвета, но трава была еще жива. На стволе дуба ящерица ловила мух и других насекомых. Вдалеке виднелись горы покрытые туманом, и манили своей прохладой.

В группе людей была женщина, которая хотела послушать речь учителя учителей. Она была порядочной, и очень упрямой. Свое упрямство она скрывала за улыбкой и разумной терпимостью, той терпимостью, которая была очень тщательно продумана и выпестована. Она была порождением ума и могла превратиться во вспышку сильной, яростной нетерпимости. Она была полной и сладкоречивой, но за этим скрывалось осуждение, подпитанное ее убеждениями и верованиями. Задавленная и жесткая, отдала всю себя братству и его доброму делу. После паузы собеседница добавила, что узнала бы, когда бы заговорил учитель, потому что она и ее группа владели каким-то таинственным способом узнать это, что было не дано другим. Удовольствие от исключительности их знания было настолько очевидно в ее жестах и наклоне головы, когда она говорила об этом.

Исключительное, частное знание дает глубоко удовлетворяющее удовольствие. Знать кое-что, что другие не знают, – это постоянный источник удовлетворения, это дарит чувство связи с чем-то более глубоким, дает престиж и авторитет. Вы находитесь непосредственно в контакте, у вас есть что-то, чего нет у других, и поэтому вы значимы, не только сами для себя, но и для других. Другие смотрят на вас снизу вверх, немного с опаской, потому что они хотят разделить это с вами, но вы отдаете, всегда зная больше. Вы лидер, авторитет, и это положение принимается легко, поскольку люди хотят, чтобы им приказывали, вели их. Чем больше мы осознаем, что растеряны и смущены, тем желанней для нас, чтобы нами управляли и приказывали нам. Таким образом, власть создана во имя государства, во имя религии, во имя мастера или лидера партии.

Поклонение авторитету, в значительной степени или не очень, является злом, особенно в религиях. Между вами и действительностью нет никакого посредника, а если есть, то он извратитель, интриган, не имеет значения, кто он, самый ли возвышенный спаситель, ваш последний гуру или учитель. Тот, кто знает на самом деле, не знает, он может знать только свои собственные убеждения, им самим придуманные верования и чувственные потребности. Он не может знать истину, неизмеримое. Положение и авторитет можно создать, искусственно культивировать, но только не смирение. Добродетель дарит свободу, но искусственно взращенное смирение – это не добродетель, простое ощущение и поэтому вредное и разрушительное. Это рабство, из которого вновь и вновь освобождаются.

Важно узнать, ни кто мастер, святой или лидер, а за чем вы следуете. Вы следуете, чтобы стать кое-кем, извлекать пользу, чтобы быть определенным. Кто-то другой не может дать ясность. Сомнение находится в нас: мы вызвали его, и мы должны избавиться от него. Мы можем достигнуть удовлетворяющего нас положения, внутренней безопасности, места в иерархии организованной веры, но все это самоограничивающая деятельность, ведущая к противоречию и страданию. Вы можете почувствовать себя на мгновение счастливыми в вашем достижении, вы можете убедить себя, что ваше положение неизбежно. Это ваш выбор. Но пока вы хотите стать кем-то, на любом уровне вам приходится страдать и расстраиваться. Быть никем не есть отрицание. Активное или пассивное действие воли, что является желанием, обостренным и усиленным, всегда приводит к конфликту и борьбе. Это не способ понимания. Установление власти и следование ей есть отказ от понимания. Когда есть понимание, то есть свобода, которую нельзя купить или принять от других. Что куплено, можно потерять, а что дается, могут отобрать. Таким образом, пестуется авторитет и страх перед ним. От страха нельзя избавиться мольбой перед свечами. Он заканчивается при прекращении желания стать кем-либо.

Гнев

Даже на высоту полета самолета проникала жара. Стекла иллюминаторов на ощупь были теплыми. Постоянный гул двигателей самолета действовал успокаивающе, и многие пассажиры дремали. Земля была далеко внизу, мерцая от жары, бесконечно коричневая, с редкими участками зеленого. Когда мы приземлились, жара стала невыносимой. Она была буквально болезненной, и даже в тени здания ощущалось, как будто макушка головы загоралась. Лето было в самом разгаре, и местность была почти пустыней. Мы вновь взлетели, и самолет поднимался выше в поисках прохладных ветров. Два новых пассажира сидели напротив друга друга и громко разговаривали. Невольно мы слышали их разговор. Начали они достаточно спокойно, но скоро раздражение, негодование закралось в голоса. В злобе они, казалось, забыли о присутствующих. Они были столь недовольны друг другом, что в гневе не замечали никого вокруг.

Гнев имеет специфическое свойство изолировать. Подобно печали, он отрезает человека от внешнего мира. Гнев имеет временную силу и живучесть для изолировавшего себя. В гневе присутствует странное отчаяние, так как изоляция – это отчаяние. Гнев разочарования, ревности, желания ранить порождает мощный взрыв, удовольствие от которого – в самооправдании. Мы осуждаем других, и то самое осуждение есть оправдание нас самих. Без некоторого вида отношений, самодовольства или самоуничижения, что есть мы? Мы используем каждое средство, чтобы поддержать себя, и гнев, подобно ненависти, является одним из самых легких путей. Просто гнев – внезапная вспышка, о которой быстро забывают, это одно, но гнев, который преднамеренно создан, который созревал, который стремится покалечить и уничтожить, – это совсем другое. Простой гнев может иметь некоторую физиологическую причину, которую можно заметить и исправить. Но гнев, который является результатом психологической причины, намного изощренней, и справиться с ним намного труднее. Большинство из нас не против посердиться, мы находим этому оправдание. Почему нам не рассердиться, если кругом жестокость по отношению к другим или нам самим? Поэтому мы сердимся справедливо. Мы не только говорим, что мы сердиты и на этом останавливаемся, мы прибегаем к сложным объяснениям причины этого. Мы не просто говорим, что мы ревнуем или озлоблены, но оправдываем или объясняем это. Мы спрашиваем, как может быть любовь без ревности, или говорим, что чьи-либо действия сделали нас ожесточенными, и так далее.