Беседы в Париже - Кришнамурти Джидду. Страница 3

Далее, что мы понимаем под «самопознанием»? Что значит "познать себя"? знаю ли я себя? Является ли «я» чем-то статичным, неподвижным, или это то, что постоянно меняется? Могу ли я знать себя? Знаю ли я свою жену, своего мужа, своего ребёнка, или я знаю только образ, который создал мой ум? В конечном счёте, я не могу знать живое, я не могу свести живое к формуле; всё, что я могу, — это следовать за ним, куда бы оно ни вело, а если я следую за ним, я никогда не могу сказать, что я его знаю. Таким образом, познание себя означает наблюдение за собой, за всеми своими мыслями, чувствами, мотивами, и нет никогда ни одного мгновения, когда можно сказать: "Я знаю". Вы можете знать только то, что статично, мертво.

Так что вы видите, какие трудности связаны с тремя словами, включёнными в этот вопрос, — «внимание», "двойственность" и «самопознание». Если вы сможете понять эти слова и пойти дальше, за их пределы, вы будете знать весь смысл прямой встречи с фактом.

Участник беседы: Существуют ли способы ум успокоить?

Кришнамурти: Прежде всего, когда вы задаёте этот вопрос, осознаёте ли вы возбуждённость своего ума? Осознаёте ли вы, что ваш ум никогда не бывает спокоен, беспрерывно болтает? Это факт. Ум беспрестанно говорит о чём-то или болтает с сами собой — он всё время активен. Почему человек задаёт такой вопрос? Пожалуйста, обдумайте это вместе со мной. Если потому, что вы частично осознаёте эту болтливость и хотите от неё спрятаться, вы с таким же успехом можете принять какое-нибудь лекарство или пилюлю и отправит ум спать. Но если вы исследуете и действительно хотите выяснить, почему ум болтает, проблема совсем другая. Одно дело — прятаться, уклоняться, другое — наблюдать болтовню ума до самого конца.

Итак, почему ум болтает? Под «болтовнёй» мы понимаем — не так ли? — что он всегда чем-то занят: радио, своими проблемами, своей работой, своими видениями, своими эмоциями, своими мифами. Далее, почему он этим занят? — и что было бы, если бы он не был занят? Пробовали ли вы когда-нибудь быть не занятым? Если попробуете, то увидите, что в момент, когда ум не занят, появляется страх; ибо это означает, что вы один. Если вы видите, что заняться вам нечем, то это довольно болезненное переживание, не так ли? Были ли вы когда-нибудь одни? Сомневаюсь в этом. Вы можете гулять в одиночестве, сидеть в одиночестве в автобусе или в комнате, но ваш ум всегда занят, ваши мысли всегда с вами. Прекращение занятости означает открытие, что вы совершенно одни, в изоляции, а это ужасно, и потому ум продолжает болтать, болтать, болтать.

5 сентября 1961

БЕСЕДА ВТОРАЯ

Я хотел бы обсудить с вами вопрос авторитета и свободы. И я хотел бы вникнуть в него очень глубоко, потому что чувствую, как важно понять всю анатомию авторитета.

Итак, прежде всего, я хотел бы отметить, что не собираюсь дискутировать академически, поверхностно, на уровне слов; но если мы действительно серьёзны, думаю, сам факт правильного слушания ведёт не только к пониманию, но так же к немедленной свободе от авторитета. Время не освобождает ум ни от чего. Свобода возможна только тогда, когда имеется прямое восприятие, полное понимание, без усилий, без противоречий, без конфликта. Такое понимание немедленно освобождает ум от любой обременяющей его проблемы. Если мы исследуем проблему, если мы проследим, чтобы ум рассмотрел её полностью, целостно, мы освободимся от этого бремени.

Не знаю, задумывались ли вы достаточно глубоко над вопросом авторитета. Если сделаете это, вы поймёте, что авторитет уничтожает свободу, он подавляет творчество, порождает страх, и он на самом деле искажает всё мышление. Авторитет предполагает приспособление, подчинение, подражание, не так ли? Существует не только внешний авторитет полисмена, закона, — он в какой-то степени понятен, — но и внутренний авторитет знания, опыта, традиции, следование стереотипам, которые устанавливаются обществом, учителем в отношении того, что делать, как вести себя, и так далее.

Мы собираемся полностью заняться вопросом понимания внутреннего, психологического авторитета; психикой, создающей и поддерживающей форму, стереотип авторитета ради собственной безопасности.

Вас не удивляет, что на протяжении веков люди полагались на других в определении форм своего поведения? Мы хотим, — не так ли? — чтобы нам говорили, что делать, как себя вести, что думать, как действовать при определённых обстоятельствах. Поиск авторитета постоянен, потому что большинство из нас боится сделать неверный шаг, боится неудачи. Вы поклоняетесь успеху, а авторитет обещает успех. Если вы будете следовать определённым правилам поведения, если вы будете дисциплинировать себя соответственно определённым идеям, говорят вам, вы со временем обретёте спасение, успех, свободу. Для меня идея, что дисциплина, контроль, подавление, подражание, конформизм могут когда либо привести к свободе, абсолютно абсурдна. Ясно, что вы не можете, уродуя ум, выкручивая, загоняя в форму, найти в этом процессе свободу. Эти вещи несовместимы, они исключают друг друга.

Так почему человеческий ум и мозг всё время ищут стереотипа, шаблона, чтобы ему соответствовать? И должен сказать, что мои объяснения бесполезны, не имеют никакого смысла вообще, если вы — каждый из вас — не осознаёте своей склонности следовать, следовать идее или учителю. Но если объяснение действительно пробуждает в вас осознание состояния собственного ума, тогда слова имеют смысл. Итак, откуда это стремление следовать? Не является ли оно результатом желания иметь уверенность, желания безопасности? Несомненно, желание безопасности и есть мотив, основа этого желания следовать. А это означает — не так ли? — ощущение или мнение, будто через успех, через соответствие или подчинение чему-то вы избегаете всякого страха. Но существует ли такая вещь, как внутренняя безопасность? Ясно, что сами поиски безопасности означают страх. Внешне, может быть, нужно иметь определённую степень безопасности — дом, еду три раза в день, одежду и так далее; но внутренне — существует ли какая-нибудь безопасность? Вы можете быть уверенны в своей семье, в своих отношениях? Вы не осмеливаетесь ставить это под вопрос, не так ли? Вы принимаете, что это так, это стало традицией, привычкой; но в тот момент, когда вы действительно сомневаетесь в своих отношениях с мужем, женой, ребёнком, соседом, само это сомнение становится опасным.

Все мы в той или иной форме ищем безопасности; а для этого нужен авторитет. И потому мы говорим, что есть Бог, который, если всё остальное откажет, станет нашей последней защитой. Мы цепляемся за всяческие идеалы, надежды и верования, которые обеспечат нам постоянство теперь и на все времена. Но существует ли такая вещь, как безопасность? Думаю, каждый из нас должен открыть, очень стараться и ясно понять, существует ли такая вещь, как безопасность.

Внешне, сегодня едва ли имеется какая-либо безопасность. Всё так быстро меняется: технически — появляются новые изобретения, атомные бомбы; социально — внешние революции, особенно в Азии, угроза войны, коммунизма и прочее. Но угрозы нашей внутренней безопасности возбуждают в нас гораздо большее сопротивление. Если вы верите в Бога или в какую-то форму внутреннего постоянства, сломать эту веру почти невозможно. Никакая атомная бомба не разрушит вашу веру, так как в ней вся ваша надежда. Мы принимаем — каждый из нас — какой-либо определённый образ мыслей, и, похоже, для нас не важно, истинен он или ложен, есть ли в нём какой-то реализм или разумность; мы его приняли и мы за него держимся.

Таким образом, прорыв через всё это, выявление истины в этом вопросе означает гораздо более значительную революцию, чем любая коммунистическая, социалистическая или капиталистическая революция. Это означает начало свободы от авторитета и подлинное открытие, что нет такой вещи, как внутреннее постоянство, безопасность. Следовательно, это означает открытие, что ум всегда и во всех случаях должен пребывать в состоянии неуверенности, неопределённости. А мы боимся неопределённости, не правда ли? Мы считаем, что мозг, пребывающий в состоянии неопределённости, должен выйти из строя, впасть в болезненное состояние. К сожалению, имеется великое множество умственных расстройств из-за того, что люди не могут найти безопасности. Их сорвало с якоря, они лишились своих убеждений, идеалов, фантазий, мифов и это сделало их умственно больными. Ум, искренне сомневающийся, по-настоящему неуверенный, не имеет страха. Только ум, который боится, ум, который следует чему-то и за чем-то, нуждается в авторитете. Можно ли увидеть всё это и отбросить авторитет и страх полностью, совершенно?