Люди и руины - Эвола Юлиус. Страница 62

Что происходит, когда к власти приходят негры, можно было наблюдать в той же Америке во времена господства саквояжников, когда под давлением североамериканских демагогов в 1868 г. негры пришли к власти в южных штатах, потерпевших поражение в гражданской войне: это был настолько коррумпированный режим, отличающийся такой бесхозяйственностью и некомпетентностью, что во избежание полной разрухи пришлось быстро дать обратный ход. Если этот пример кажется устаревшим, достаточно взглянуть на нынешнее положение африканских государств, обретших «свободу» вследствие антиколониального психоза: за фасадом смехотворной пародии на европейские демократические институты там царит административный беспредел и почти неприкрытый примитивный деспотизм, едва ли не ежедневно заговор сменяется государственным переворотом, а волнения перерастают в межплеменные распри, сопровождаемые массовыми убийствами. Слн-Польян (La centre-revolution africaine, Paris, 1967) приводит впечатляющий понедельный список подобных событий, начиная с 1960 г. От полного экономического краха африканские государства спасает лишь противоборство США и СССР, которые оказывают им поддержку, поскольку нуждаются в новых областях влияния, экспорта и инвестиций, а также сырьевых ресурсах.

Но нас это не касается, поэтому пора сказать: хватит с неграми, довольно делать из них табу и идти на уступки! По крайней мере, такую позицию должны занять сторонники настоящего правого движения. Ведь даже среди наших мало-помалу распространяется отравляющее влияние, нацеленное на то, чтобы притупить последние остатки чувства дистанции и здоровых естественных инстинктов. Помимо наплыва негров в студенческую среду, где они выделяются вызывающей наглостью и заодно с «протестантами» и «волосатиками» занимаются подозрительными делишками, следует указать на влияние телевидения, которое говорит о неграх только хорошее и не упускает случая встать на их сторону, бесстыдно передергивая факты. Достаточно вспомнить многочисленные американские фильмы с неграми в роли судей, адвокатов, актеров, полицейских и т. п., постоянные шоу с участием негритянских певцов в окружении белых девушек. Цель этих постоянных показов в том, чтобы приучить зрителей к неразборчивости в общении, что не лишено опасности, учитывая низкий моральный уровень, свойственный, к сожалению, большинству нашего населения. Это дополнительный фактор разложения.

Другим табу нашего времени является так называемый «рабочий класс». Горе тому, кто его заденет, кто посмеет говорить о нем иначе, нежели с чувством глубокого почтения! Лелеять его, льстить и всячески угождать ему стало чуть ли не обязанностью всех демократических партий. Ему дозволяется все, поскольку его дело — свято. Разве марксизм со своими попутчиками на провозгласили рабочий класс истинным творцом истории, заявив, что прогресс цивилизации равнозначен развитию и подъему рабочего класса?

Неприкосновенность рабочего класса носит не только моральный, но и физический характер. Ярким примером этого стали события в Аволе, когда в результате столкновения между полицией и толпами разбушевавшихся манифестантов погиб один «трудящийся» и несколько получили ранения. И что же? Еще до начала расследования, до установления истинной картины событий и выявления виновного комиссар полиции был снят с должности, а телевидение поспешило представить все случившееся, дословно, как «полицейское подавление профсоюзной борьбы, синонима социального прогресса», что тут же в один голос подхватила целая свора журналистов. Кого волнуют жертвы среди сил правопорядка, которые вместо того чтобы позволить линчевать себя «миролюбивым» радетелям «профсоюзной борьбы», — согласно сообщениям СМИ, естественно, вышедшим на улицы с песнями и цветами, — были вынуждены воспользоваться элементарным правом на самооборону, чтобы защитить собственную жизнь? «Святость» и неприкосновенность распространяется только на «трудящегося». А для тех, кто думает иначе, остается только одно: ecrazer I'infame (франц. «раздавите гадину», известное выражение Вольтера — прим. перев.).

Впрочем, здесь нам хотелось бы остановиться на общем аспекте этого табу. Прежде всего, следует отказаться от незаконного обобщения понятия «трудящийся». Совершенно очевидно, что значимость, придаваемая «трудящемуся», тесно связана с современным мифом «труда». Труд перестал быть тем, чем он всегда был и должен быть в нормальной цивилизации: деятельностью низшего порядка, обусловленной снизу, незначительной и по сути своей связанной с материальной, «физической» стороной существования, с потребностью и необходимостью.

Поэтому в том, что «трудящиеся» смогли навязать всем свой закон и с каждым днем становятся сильнее по мере развития профсоюзного движения, можно увидеть своего рода историческое возмездие, реакцию на гипертрофию той материальной части общественного организма, к которой относится труд. Это привело к капитуляции перед «рабочим классом», к боязливому, но единодушному почитанию его, к возникновению табу под именем «рабочий класс».

Следовательно, в первую очередь необходимо отвергнуть миф труда, проведя четкое деление между различными видами деятельности и противопоставив занятия, связанные с материальными интересами, тем, которые носят свободный и неприбыльный характер. Понятие «труд» должно применяться исключительно по отношению к первым, независимо от обстоятельств и принятой оценки, учитывая, что сегодня почти любая деятельность прямо или косвенно работает на «общество потребления».

Однако, точно определив законное место «трудящихся», мы сталкиваемся с необходимостью его десакрализацик. Когда ЖОРЖ СОРЕЛЬ говорит о «героическом аскетизме» рабочего класса, это звучит подобно насмешке. Сегодня трудящийся представляет собой всего лишь «продавца рабочей силы», и как таковой стремится извлечь из заключаемой сделки максимальную прибыль, движимый лишь желанием обеспечить себе буржуазный уровень жизни. Прошли времена обездоленного пролетариата первого индустриального периода, протест которого против нечеловеческого обращения был более чем обоснован. Хотя еще остаются бедные регионы, тем не менее общая линия развития вырисовывается вполне отчетливо. Сравнительно квалифицированный «рабочий» сегодня живет лучше многих интеллектуалов, преподавателей, низших государственных служащих, большинства тех, кто принадлежит к среднему классу (всем известно, с какими проблемами приходится сталкиваться, вызывая такого «трудящегося» для какого-либо ремонта). Современный рабочий думает только о себе, а рабочие организации защищают лишь «интересы отрасли».

Отравленный марксистской концепцией классовой борьбы и подобными социальными идеологиями, современный рабочий утратил чувство внутрипроизводственной солидарности и не желает более быть частью производственного единства; ему более не ведомо чувство преданности и добровольной личной ответственности; он презирает так называемый «патернализм», воспринимает его как оскорбление, не видя ничего дальше собственного носа. Ему нет никакого дела до того, что его беспорядочные «требования» усиливают социальный дисбаланс и усугубляют развал национальной экономики, ведя к бесконечному повышению заработной платы, а, следовательно, и к соответствующему росту цен. Негибкие и единообразные профсоюзные тарифы устанавливаются в принудительном порядке, без учета различий между отраслями и соответствующей разницы в доходах, в результате чего некоторые из них оказываются в критическом положении, что отрицательно сказывается на общей экономической ситуации.

Злоупотребление забастовками все более напоминает настоящий социальный шантаж, открыто извлекающий выгоду из той самой капиталистической или «буржуазной» системы, против которой борется марксистская идеология: ведь если эта система будет свергнута, потеряют свою силу и все претензии, оправдываемые сегодня мифом «эксплуатации» трудящихся, труд подвергнется жесткому планированию в рамках тоталитарного марксистского «трудового государства», не допускающего никаких забастовок, и веселье быстро закончится; «трудящимся» придется вкалывать на полную катушку, забыв даже о возможности каких-либо «требований».