Постструктурализм, Деконструктивизм, Постмодернизм - Ильин Илья. Страница 15

ховного самоопределения, перерастающая в слишком очевидную

тенденциозность.

Наиболее чуткие приверженцы постструктурализма не мог

ли не заметить этой опасности, и Деррида был одним из пер

вых, кто почувствовал угрозу истощения негативного потенциала

постструктуралистской доктрины и приступил к осторожной

корректировке своих изначальных постулатов., Если раньше он

акцентировал вторую половину (правый ряд) выстраиваемых им

бинарных оппозиций культурных ценностей как традиционно

подавляемых оценочными установками западной культуры и

"восстанавливал" их в своих правах как "неявную" культуру

западной цивилизации, то теперь он стал подчеркивать значи

мость ранее им отвергаемых ценностных установок. Если преж

де его аргументация была направлена на разрушение всех воз

можных структур, то теперь он пытается выявить какие-то

принципы связи, выдвигает понятие "стриктуры" -- крайне

туманный и не особенно вразумительно характеризуемый им

термин, -- призванный как-то оформить этот новый принцип

новой ограниченно действующей связи (143, с. 428-429).

И, наконец, еще один немаловажный аспект. Постструкту

рализм как учение выступил с концепцией теоретического отри

цания целостного, автономного, суверенного субъекта - но

аннигилировав его, как казалось, окончательно, по крайней мере

46 Свобода субъекта

в теории, в 80-е гг. вдруг снова обнаружил живой интерес к

этой проблеме. Не явился исключением и Деррида, который в

своих последних книгах (в этом плане особенно показательна

его работа "Психея: Открытие другого" (1987) (156) делает

некоторые попытки наметить пути восстановления возможных

связей среди обломков разбитой вдребезги "фрагментарной лич

ности" постструктуралистской доктрины. Насколько это ему

удается, или удалось, и как далеко он пойдет, или способен

пойти в этом направлении -- вопрос более чем спорный и уже

явно выходящий за пределы собственно постструктуралистской

тематики, к тому же принадлежащий сфере чисто гипотетиче

ских спекуляций и поэтому выходящий за рамки данной работы.

Свобода субъекта

В самом общем плане, если оставаться в пределах тематики

постструктурализма, можно сказать, что проблема свободы

субъекта в доктрине этого

течения была заявлена, но не

разработана (более подробно

об этом вопросе см. в разделе

о Ю. Кристевой), что вполне

понятно, поскольку основной

пафос постструктуралистских выступлений был направлен про

тив традиционного понимания субъекта как суверенного сущест

ва, сознательно, независимо и активно предопределяющего свою

деятельность и свою жизненную позицию, "вольного в мыслях и

делах". Главное в общей программе постструктурализма было

доказать зависимость сознания индивида от языковых стереоти

пов своего времени. Собственно свобода как таковая сводилась

в рамках постструктуралистских представлений к свободе интер

претации, понимаемой, разумеется, весьма широко, и предпола

гала игровой принцип функционирования сознания. Еще раз

повторим: постулируемая неизбежность интерпретации дает

возможность индивиду творить новые смыслы (или оттенки

смысла), что уже есть путь к "власти", к "господству" над ми

ром, поскольку в том мире постструктурализма, где доминируют

представления о практике не как о чувственно-предметной фор

ме жизнедеятельности, а как о дискурсивных практиках, т. е.

фактически замкнутых в пределах сознания, "налагание" нового

смысла на любой феномен материальной или духовной действи

тельности означает его подчинение этому "новому смыслу".

Поэтому, когда Деррида говорил о раскрывающейся перед

"читателем" (опять же понимаемым в самом широком смысле: в

мире культуры, воспринимаемом как мир текстов, каждый из

нас является прежде всего ее "читателем", вне зависимости от

рода деятельности, хотя осмысление человека как "читателя" не

могло не повлечь за собой "ретроактивного" увеличения роли

литературы в "общепостструктуралистском проекте" становления

и функционирования сознания индивида) "бездне" возможных

смысловых значений, как и самой возможности "свободной игры

активной интерпретации", то тем самым была декларирована и

свобода интерпретирующего сознания. При этом были намечены

и его пределы, определяемые рамками общей интертекстуально

сти, или "всеобщего текста" -- письменной традиции западной

культуры. Но весьма важный в своей кардинальности вопрос о

стенени этой свободы удовлетворительного решения так и не

получил.

Впрочем, как уже неоднократно отмечалось, "процесс реви

зии" для Дерриды не был, очевидно, особенно болезненным и

трудным: как мы старались показать в нашем анализе, специ

фика позиции ученого как раз и заключалась в том, что она

всегда обеспечивала ему надежный путь к отступлению. Впро

чем, из его построений можно было делать выводы и весьма

радикального характера, как поступали и поступают многие

приверженцы его "методы". Но суть именно дерридеанской

деконструкции, как сам Деррида об этом неоднократно заявлял,

состоит в том, что его знаменитое "опрокидывание" ценностного

ряда иерархически организованных бинарных оппозиций никогда

не доходило до кардинальной смены, грубо говоря, "позитива"

на "негатив". В разные периоды своей деятельности (и в разных

работах) он уделял различный "объем аналитической энергии"

доказательству того, какую важную роль играют в формирова

нии западного сознания традиционно им отвергаемые или рас

сматриваемые как второстепенные и подчиненные ценностные

ориентации. Но в отличие от Фуко, Барта, Делеза, Кристевой

(может быть потому, что все они в той или иной степени про

шли искус маоизма) ему всегда была чужда позиция

"революционного" разрушения ценностных установок.

Несколько упрощая общую картину, можно сказать, что

Деррида стремится выявить сложность, неоднозначность и про

тиворечивость общепринятых истин (и в этом смысле его дея

тельность шла в том же направлении, что и у большинства ве

дущих теоретиков постструктурализма -- Фуко, Делеза, Кри

стевой и т. д.), но он никогда не становился на позицию

"обязательного жеста" однозначного, прямолинейного замещения

"знака полярности" у членов оппозиции. Возможно, для Дерри

ды самым важным было доказать взаимообусловленность и

невозможность существования одного без другого, их взаимную

"предпосылочность". Как, например, в понятиях Якоба Беме

невозможность существования "светлого начала" Бога без его

"темной основы". Несомненно, что особенно в начальный пери

од своего творчества Деррида явно отдавал предпочтение тра

диционно "репрессируемому" ряду членов оппозиции, но это

предпочтение никогда не доходило у него до тех крайностей

теоретического экстремизма, которые можно наблюдать у Де

леза или даже у Фуко. Сам Деррида всегда пытается сохранить

определенный уровень "теоретически отрефлексированного ба

ланса", подчеркивая взаимное значение друг для друга

"противоположностей".

Другое дело, что "отрицательный потенциал" дерридеанской

критики западной культуры, западного образа мышления ока

зался настолько силен, наделен таким мощным зарядом всеохва

тывающего и всеобъемлющего сомнения, что именно эта сторона

его творчества, его методологической позиции предопределила не

только содержательный аспект (да и результат) всех его науч

ных поисков, но и сам облик постструктурализма, в немалой