Правило профессионалов - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 15

Сама мечеть имама Хусейна славилась еще и тем, что за ее оградой, при входе, с правой стороны был похоронен величайший поэт древности Мохаммед Физули, живший почти на восемьсот лет позднее. Могилу вмуровали прямо в стену, и наиболее ревностные поклонники поэта целовали эту стену, поднимаясь дальше в библиотеку, где находилось уникальное книгохранилище. Миновав двор, посетители оказывались перед самой мечетью. Часто здесь можно было встретить необычных людей в белых одеждах. Это были наиболее верные последователи мусульманской религии, отбивающие все положенные намазы. Число намазов, совершаемых обычными мусульманами, не превышало пяти, но эти молились столь усердно, кладя себе под голову особые камни с печатями имамов, что через некоторое время печати уже отпечатывались у них на лбу.

В мечеть приводили маленьких детей и инвалидов. Сама гробница была окружена решеткой из чистого серебра. Многие целовали эту решетку, в глазах сотен людей стояли слезы. Дронго, дотронувшись до решетки, сделал ритуальный круг, взял несколько молитвенных камней и вышел из мечети. Перед ним простиралась широкая улица. В руках у него была сумочка, набитая деньгами, под которыми лежал нож, принесенный ему вчера Афифом Заки. Вдали мелькнула фигура Ирвинга.

Дронго заторопился туда. Повсюду продавали ритуальные четки, молитвенные камни, разную мелочь. У входа в кебабную он заметил Ирвинга.

– Добрый день, – весело сказал Дронго, – как добрались?

– Жарко, – пожаловался Ирвинг, – душно. А я здесь уже в пятый раз. – Достав фотоаппарат, он щелкал мечеть. – Что-нибудь новое есть?

– Нашего друга я не застал, хотя звонил ему все утро.

– Мне это не нравится, – нахмурился Ирвинг.

– Мне тем более. Кстати, наша подруга, боевая подруга, – поправился, улыбаясь, Дронго, – наконец нашлась. Она, оказывается, вышла из номера, чтобы не компрометировать себя перед другими членами группы.

– Перед кем? – не понял американец. – Ее засекли иракцы?

– Не важно. Вам трудно понять наши ханжеские нравы. Для этого нужно родиться на Востоке.

– Когда попадаю в такую жару, мне кажется, что время остановилось, – вздохнул американец. – Со вчерашнего дня за мной следят.

– Вам не кажется, что они засекли нас в доме господина начальника полиции?

– Нет, – категорично заявил Ирвинг, – иначе я бы вчера заметил. Наблюдение началось после того, как я вернулся в «Шератон». Меня кто-то видел с вами.

– Это уже мистика. – Дронго, достав платок, вытер лоб. – Давайте зайдем внутрь и выпьем айран.

Так назывался напиток из простокваши, воды и соли, хорошо утолявший жажду. Его подавали холодным, и оба «корреспондента» в полной мере насладились им.

– Вернусь домой, – мечтательно произнес Ирвинг, – и никогда в жизни больше не поеду в жаркие страны. Поклянусь на всю жизнь.

– Не получится, – возразил Дронго, – иначе придется менять профессию.

– Давайте еще по стаканчику, – предложил Ирвинг. – Что думаете делать дальше? – спросил он, когда они снова поставили пустые стаканы на столик.

Дронго бросил две зеленые бумажки.

Они вышли на улицу.

– Думаю встретиться еще с одним человеком, – осторожно сообщил Дронго, – делаю все, чтобы выйти на Волка.

– Понимаю. – Ирвинг вздохнул и, обернувшись, спросил у стоявшего рядом араба: – Где у вас туалет?

Араб показал на крутую лестницу, уходящую вверх.

– Наверное, там местная гостиница, – предположил Ирвинг, – сейчас я вернусь.

– А где ваши наблюдатели? – спросил Дронго.

– А черт их знает. Прячутся, наверное, в такую жару.

– Мои приехали на автомобиле, – показал на белую машину Дронго, – даже немного завидую им. Там наверняка кондиционеры.

Ирвинг стал осторожно подниматься по лестнице. Дронго зашел в соседнюю лавку. Продавец, оказавшийся фарсом или персом, весело предлагал свой товар, потихоньку сбавляя цену. Веселый торг длился уже минут десять, когда Дронго вдруг вспомнил про Ирвинга.

Выйдя из магазина, он почти бегом начал подниматься по крутой лестнице. На втором этаже была расположена местная гостиница, вернее, несколько грязных комнат с общим туалетом. Ключи многих из них торчали прямо в двери. В одной из них ключа не было. Дронго подошел поближе, перекладывая нож и деньги в своей сумке. За дверью была тишина. Это его и насторожило. Обычно за дверью слышался шум хотя бы работающего вентилятора. Дронго перевел дыхание, осмотрелся и резким толчком, едва удержавшись на ногах, выбил дверь, влетев в комнату.

На кровати лежал Ирвинг. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – тот больше никогда не вернется в свою Америку. Кроме него, в комнате находились еще двое арабов. Первого Дронго уложил ударом кулака. Со вторым пришлось повозиться. Крепкий жилистый араб перехватил его руку с ножом, не давая разогнуться. В конце концов физическая подготовка и навыки сделали свое дело, и нож беззвучно вошел в сердце нападавшего. Тот рухнул на пол без крика.

Дронго осмотрелся. На грязных простынях лежали почти серые подушки. В боку Ирвинга зияла огромная рана. Видимо, убийцы нанесли удар ножом. Дронго подошел к столу, поднял кувшин и вылил его на голову первого из нападавших. Тот дернулся, что-то произнес.

Дронго поднял его, больно уколов ножом.

Араб что-то испуганно лопотал.

– Кто, кто тебе приказал? – Дронго делал страшное лицо, размахивая ножом. – Имя, говори мне имя.

Несчастный, не зная английского, не понимал, отчего так гневается грозный саиб.

– Мне нужно имя, – терпеливо втолковывал начинавший раздражаться Дронго. Он снова уколол араба. – Имя, имя! – кричал он по-английски. – Кто вас послал, сукины дети?

Араб что-то быстро забормотал.

– Не так быстро, медленнее, – приказал Дронго, – я все равно тебя не понимаю. Проклятие, – разозлился он, – как можно посылать в такую командировку людей, не владеющих языком.

Он схватил араба за волосы, обнажая его шею профессиональным движением. Тот даже не сопротивлялся. Дронго достал нож. Араб стал почти желтым.

– Имя, – снова закричал Дронго, – или ты мне скажешь имя, или отправишься к своим праотцам.

– Вульф, вульф, – запричитал араб.

– Волк, волк, – понял Дронго. – Где он? – показал рукой Дронго. – Где он? – спросил снова уже спокойнее.

Араб показал на первый этаж.

Дронго, достав веревку, связал ему руки. Потом он взял руку Ирвинга, пощупал пульс и, не найдя его, горестно покачал головой. Ирвинг Робертс был мертв.

Правда, был мертв и другой араб. Но это казалось слабым утешением.

Волк находился где-то поблизости. И он сумел выследить Ирвинга. «Если бы у меня было время, если бы я владел арабским», – в который раз подумал Дронго. Но этих преимуществ у него не было. Приходилось принимать решения на ходу.

Он открыл дверь, осмотрелся. Все было спокойно. Дронго, достав платок, вытер дверную ручку, уничтожая свои отпечатки, перешагнул через труп араба, стараясь не испачкать мокасины. Определенно, никто не мог видеть его с Ирвингом выходящими из дома полицейского. Они шли через кустарник. Значит, их видели позже. Он вдруг вспомнил слова Ирвинга.

«Эту девушку зовут Надя». Да, так, кажется, он ее назвал. Кроме нее, никто не видел их вместе. Нужно будет найти в отеле эту бойкую дамочку. Дронго спустился по лестнице, тихо прикрыв за собой дверь. Ирвинга было жалко. Сегодня он не стал надевать парик, и на его лице замерла почти детская обида. «Волк, – подумал Дронго, – на тебя, кажется, работает весь Багдад, и все равно ты не уйдешь от меня. Это невозможно».

Внизу его ждала встревоженная Наиля.

– Вас так долго не было, что там случилось?

– Убили нашего американского друга, – сообщил Дронго.

– Как убили? – ахнула Наиля. – Тоже выбросили в окно?

– Здесь всего два этажа, – поднял голову Дронго, – его зарезали.

– Вы видели убийц?

– Конечно. Один еще живой, он связан, лежит наверху. Второй оказался очень нервным типом. Сейчас он там «отдыхает».

– Вы его убили? – Она была в ужасе.