Стиль подлеца - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 32

– Уже поздно, – сказал подполковник, – он уже мертв. Верни мне документы и пистолет. Потом будет поздно.

– Мне нужно имя убийцы.

– Тогда жди, когда тебя арестуют. Сейчас здесь будут охранники.

– Тогда я ухожу. И забираю с собой твой пистолет и удостоверение, подполковник. Если не скажешь мне имя, я исчезну с твоими документами.

– Погоди! – крикнул подполковник. – Черт с тобой! Верни мне пистолет и удостоверение. Я скажу тебе имя.

– Мне трудно тебе верить, подполковник. После того, как ты поступил так со своим агентом. Скажи имя, и я брошу твой пистолет. А удостоверение отдам внизу твоему водителю. Можешь ему позвонить, чтобы подстраховал. Быстрее – имя! У меня мало времени.

– Черт с тобой! – повторил подполковник. Он прятался за диваном. – Его зовут Денис. Он был другом этой погибшей, ну, ее личным сутенером. Больше я тебе ничего не скажу, бросай пистолет.

– Держи, – Дронго, вытащив обойму, бросил пистолет на пол.

– А удостоверение? – взревел Кривец.

– Я же сказал, отдам внизу твоему водителю. Это гарантия моей безопасности. Какая у тебя машина?

– Черная «Волга». В машине сидит парень в форме сержанта. Номер сказать?

– Не нужно. Я пойму, что она из милиции. Где найти этого Дениса?

– Откуда я знаю? – разозлился подполковник, бросаясь к телефону и набирая номер мобильного аппарата в своей машине. – Я тебе не адресное бюро. Спросил бы у покойного, но теперь он тебе ничего не скажет! – И уже тише сказал в трубку: – Сейчас из дома один тип выйдет. Здоровый такой. Ты у него забери мое удостоверение.

– До свидания, – Дронго осторожно переместился к двери, – и без глупостей, подполковник. Сейчас здесь будут охранники.

Он выскочил за дверь, тяжело дыша. В лифте уже кто-то ехал на этаж. Дронго едва успел сбежать по лестнице, когда створки лифта открылись и сразу трое охранников бросились к дверям квартиры, громко стуча в дверь.

«Представляю, какие у него возникнут неприятности, – злорадно подумал Дронго, – без документов, а в квартире находится труп. И живой свидетель за спиной, девица, о которой он ничего не знает. Подполковник даже не подозревает, в какую историю он влип».

На улице, едва он успел выйти за ограду, его встретил сержант в форме.

– Давай документы, – строго потребовал парень. Дронго, широко улыбаясь, протянул ему удостоверение подполковника.

«И как он будет все объяснять? – с удовлетворением еще раз подумал Дронго, представляя лицо Кривца, когда Лика появится в своем наряде из спальни. – Его может просто хватить удар. Впрочем, это уже его личное дело».

День пятый

До назначенного времени оставалось около четырех часов, и он бесцельно бродил по улицам, заходя в магазины, встречавшиеся по пути. Он помнил, как в начале девяносто второго очереди торгующих личным скарбом людей тянулись от Большого театра к гостинице «Москва» и выше – к площади Пушкина. Тогда казалось, что город обречен на вымирание. Надежд почти не оставалось, к тому же экономические неурядицы дополнялись политическими потрясениями. Единая недавно страна вдруг оказалась расколотой на куски и кусочки, в каждом из которых начался, в свою очередь, неостановимый процесс распада.

Теперь магазины города могли соперничать с лучшими магазинами стран мира. Внезапно появилось все, о чем могли мечтать, и даже более того. Правда, выяснилось, что цены на товары фантастические, нереальные, не виданные нигде прежде – ни в Америке, ни в Европе, но это уже, похоже, никого не смущало.

Дронго особенно любил заходить в книжные магазины. После дефицита семидесятых, когда книги становились абсолютно недоставаемыми, даже не попав в продажу, после «макулатурного» бума восьмидесятых, когда начались массовые издания недоступных прежде Дюма и Дрюона, Сименона и Булгакова, предлагавшихся в обмен на старые газеты и журналы, последовал невероятный бум девяностых – тогда книги начали издавать в массовых тиражах по приемлемой цене, и они стали доступны всем желающим. За несколько лет рынок был насыщен и перенасыщен редкими изданиями фантастики и детектива, неизвестными и неиздаваемыми ранее зарубежными авторами, новыми молодыми талантами, графоманами, обильно хлынувшими на книжный рынок. Но все постепенно входило в рамки. Теперь уже любую книгу можно было купить в магазине, а не на лотках. Исчезли невероятные тиражи в сотни тысяч экземпляров, и издатели теперь редко рисковали, выпуская книгу сразу большим тиражом. Начинался цивилизованный книжный рынок.

Но это касалось не только книгоиздания. Если раньше трудно было попасть в любой ресторан, то теперь к услугам гостей открылись многочисленные рестораны и ресторанчики, зазывавшие посетителей. Если раньше устроиться в гостиницу было абсолютно нереально, то теперь новые отели предлагали гостям разнообразные услуги, включая предоставление невиданных ранее апартаментов. Казалось, жизнь налаживалась, даже уголовный беспредел, все еще существующий на улицах города, немного пошел на убыль. Но это была лишь внешняя сторона жизни. К концу девяностых сферы влияния в основном оказались разделены, и жестокую борьбу за обладание гигантским рынком, каким являлась Россия, повели несколько влиятельных групп, оказавшихся фактическими хозяевами огромной страны.

Дронго ужинал в ресторане, обдумывая события сегодняшнего дня. Теперь уже ясно, что именно Лысаков убрал Коптеву и ее сожителя. Видимо, таким образом он пытался отомстить им за болтливый язык женщины. Теперь важно найти неизвестного пока Дениса, который так артистически выступил в роли убийцы, заменив собой Александра Михайловича. Очевидно, про шрам на спине бизнесмена ему сообщила погибшая, даже не подозревая, что этот факт будет использован в первую очередь против нее.

Вряд ли в ближайшие несколько дней он сумеет найти подполковника. Понятно, что проблем у Сергея Федоровича появилось предостаточно. Нелегко выкрутиться, объяснить, как в квартире оказались труп и живой свидетель – женщина, которая слышала, как он убил сутенера. Если даже Кривец выпутается, то долго еще будет с тоской вспоминать перестрелку в квартире на Мичуринском.

Дронго закончил ужин и, заплатив деньги, направился к выходу. Его догнал официант, молодой парень, лет двадцати.

– Простите, – сказал он, краснея, – вы оставили гораздо больше, чем следовало.

– А сколько нужно было оставить?

– Триста рублей. А вы оставили четыреста.

– Ресторанный бизнес вас еще не испортил, – усмехнулся Дронго, – оставьте себе сдачу. Спасибо.

Он вышел на улицу. Сегодня было не так холодно, как вчера. Дронго посмотрел по сторонам. Говорят, что после сытного ужина нужно немного пройтись пешком. Что он и собирался сделать, хотя идти было достаточно далеко.

Юлия его не подвела. Она приехала точно в назначенное время. Только приехала одна, без жениха. Он сел на заднее сиденье и спросил:

– Почему одна?

– Решила не говорить, – обернулась к нему Юля. – Мне было бы трудно объяснить ему специфику моей вечерней работы.

– Согласен, – рассмеялся Дронго. – Когда подъедем к вашему офису, вы мне дадите знать, и я снова спрячусь на дно автомобиля.

– Вам обязательно нужно попасть в наш офис? – спросила она.

– Желательно. Домой мне нельзя, слишком опасно.

– Может, поедете ко мне? – вдруг спросила Юля.

– Спасибо, но я вынужден отказаться.

– Вы меня боитесь? – с вызовом спросила она.

– Нет. Я вам очень благодарен. Просто не имею права подвергать вас такому риску. Нас могут выследить, и тогда уберут обоих. Или к вам домой придут тогда, когда меня уже не будет. И уберут либо вас, либо ваших близких. Простите, но я не могу.

– Ничего, – она отвернулась и мягко тронула машину. Всю обратную дорогу она молчала. И лишь когда они выехали на соседнюю улицу, сказала:

– Вам пора.

– Спасибо. Простите меня великодушно.

– Ничего, – сказала Юля, заставив себя улыбнуться, – по-моему, вы первый мужчина в жизни, кто мне так решительно отказал. А я, представьте, не обиделась.