Ведьма. Эзотерическая книга, которая переворачивает представление о женщинах! - Коробенков Роман. Страница 14

Глава 2. Ибицилы. Одиночество льда

В его память крепко врезалась фраза – забавная и злая. Он не помнил, где увидел ее – то ли на сувенирном магните, то ли на пестром граффити, которыми то тут, то там поблескивали древние стены и внутренние дворы Ивисы. Но содержание запомнилось остро, и в самые радостные моменты эти слова назойливо всплывали в уме: «Музыка Ибицы – убивает». Сейчас, думая об этом, он вспомнил еще одну фразу, тоже интересную одновременной меткостью и остротой: «Бас может быть убийцей, убийца может быть басом» («Bass may be killer, killer may be bass» и «Music of Ibiza kills»).

Арсений лежал в съемной комнате молодежного Сан-Антонио, задраив окна, задернув глухие шторы, включив кондиционер в среднем режиме, чтобы не доносилось ни звука, лишь механически бесстрастный шепот кондиционера. Пронырливые лучи уже несколько часов подсказывали, что день наступил. Беспокойно дремлющий разум отказывался в это верить и упрямо смыкал глаза. Рядом слишком часто меняла положения тела Светлана, смугло облитая загаром, с отчетливо прорисованными мышцами, замечательно подпитанная недельным отдыхом в здешних местах и тут же вкусно подточенная ритуальными плясками. Она всей своей утомленной психикой забралась в беруши и спальные очки. Ей даже бормотание кондиционера казалось угрожающим.

Арсений глянул на часы, прикрыл глаза минут на пять. Опять сфокусировался на циферблате – незаметно прошел еще час, время оповестило о полудне. Это встрепенуло утомленную горизонтальность, усилием воли молодой человек сел в кровати, потом медленно поставил ноги на холодную плитку. Это наблюдение показалось ему приятным, он потянулся, коротким движением похитил из уха спящей подруги резиновую затычку. Глаза ее распахнулись.

– Ты спала? – спросил Арсений, голос его несколько раз преломился, настраиваясь.

– Как будто да или как будто нет. – Несусвета тоже от нежного хрипа закончила вкрадчивой нотой Светланы. – А ты?

– Я? Я – да, – улыбнулся Арсений, встав на ноги и начав все менять с точностью до наоборот: выключил кондиционер, уволил шторы, распахнул окно, наполнив пространство номера звуками дня.

Его спутница опасливо откатилась на край кровати, куда плотоядное солнце не дотягивалось совсем немного.

– Пора что-то предпринять… – отозвался он в адрес ее молчаливого укора. – Кажется, будет хорошим решением спуститься вниз – поесть и промочить горло.

Солнце сиюминутно нагрело фасад его тела обманчивой лаской.

– Мне нехорошо… – неуверенно спустила девушка ноги с постели, прячась лицом в собственные волосы.

– Это нормально, – пожал плечами Арсений, направляясь в ванную. – Вчера было слишком хорошо, поэтому сегодня должно быть плохо. Как говорил Ошо, все познается в контрасте, чтобы отличить хорошее от плохого, нужно немного и того и другого… – При невольной рифме первая улыбка сегодня родилась на его губах – еще хилая и полуживая.

– Контрасты… – повторила девушка, подхватывая такой важный сейчас и тяжелый стакан с водой, дальновидно заготовленный перед сном. – Ракурсы… – Обо всем этом они много раз и разнообразно говорили.

– Ракурс всегда важен, – как обычно с тяжелого похмелья, Арсений взялся за бритву – сделать гладким лицо и тем самым настроиться на позитивное упорядочивание внутреннего мира. – Предмет в разных ракурсах рождает разные ассоциации. Если же учесть разность глаз, на него смотрящих, это еще один ракурс в ракурсе, учесть наибольшее количество возможных углов зрения и найти несколько ассоциативно совпадающих, возможно, это и будет правильный вид или ответ на предмет или вопрос… – Он узнавал и не узнавал отражение в зеркале. Казалось, что он непременно порежется.

– Не сейчас… – отмахнулась Несусвета о своем, предпринимая поиск одежды, хаотично распыленной по периметру номера.

– Настраиваемся на добро, нас окружающее, – выдохнул Арсений в ее сторону и отгородился белой до боли в глазах дверью, чтобы настроиться на созидание под гипнотическим воздействием бьющей в темя воды.

Ее шум действительно выкрал сознание из этого мира, минут пятнадцать он пребывал в блаженном шелесте, распластавшись в узкой чугунной ванне цвета мела и наслаждаясь прохладной водяной сыпью.

Когда вместе с облаком сырости, завернутый в полотенце, Арсений наконец выпал из символичных пяти квадратов ванной, взгляд его застал беспокойную Светлану с прибранной головой, закутанную в халат.

Она мелко суетилась по углам со словами:

– Каждый раз таким утром, пытаясь вспомнить последние несколько часов вчерашнего отчаянного бодрствования и не сумев это сделать, я прихожу к мысли… – встретившись взъерошенными взглядами, они поменялись местами в возможных вариантах отельного номера, – что последние часы управление телом осуществляю не я, а кто-то во мне…

– Метафизический я, – подсказал Арсений, думая о том, что подобным слогом подруга выражается нерегулярно.

– Вроде того, – девушка с неудовольствием впилась глазами в немой, но выразительный прямоугольник зеркала. – Вроде того… Я, конечно, благодарна ему за стакан воды, что он догадался поставить рядом. Значит, мне он скорее друг, чем враг. – Несусвета повернула кран, зашумела вода. – Но что это за шутки такие, когда все свои вещи я каждый раз нахожу в самых неожиданных и абсолютно разных местах… Никаких повторений! Абсолютно бессистемно!

– Когда отключается сознание, начинает вести непостижимые игры подсознание! – громко высказался Арсений. – А вообще интересная мысль…

Белая дверь вздрогнула и закрылась, рассоединив их. По той стороне звонко запрыгало что-то, выпавшее из подрагивающих рук.

– Только стакан поставил для тебя я, – тихо высказался в одиночестве Арсений и выглянул в окно.

Внизу располагался бирюзовый круг бассейна, сочилась негромкая электронная музыка, половина лежаков были заняты неподвижными телами дремлющей молодежи. Доносились обрывки фраз невидимых собеседников – перемежались слова на английском и испанском. Вокруг высились стены с многочисленными, симметрично посаженными в них окнами.

На крепнущую фигуру в окне больно вытаращилось тучное солнце. Оно пылало чуть выше коричневого здания отеля, искрясь на воде между пышными облаками.

Светлане потребовалось в два раза больше времени, чтобы отыскать в бездне паутинного подсознания покой и уют, после чего, применив воду, зубную щетку и косметические штрихи, она припарковала к комнате очередное облако сырости с летучими нотками сладковатого парфюма.

– Я готова, – произнесла девушка неуверенно, ввинчиваясь в беспредельно легкое, короткое льняное платье василькового цвета.

Арсений протянул ей широкую ладонь, в которой смуглая ладонь с короткими пальцами доверчиво утонула. На нем выросли джинсовые шорты с подвернутыми штанинами, белая футболка с принтом улыбающегося рта и невесомые сланцы.

Они отправились прочь из номера, далее по узорчатому ковролину коридора к лифту, заметив, как облако пыли, подсвеченное из узких окон, полных солнца, пытается взаимодействовать с прочими движущимися объектами, заставляя некоторые даже затаить дыхание. Заметив это за Светланой, Арсений рассмеялся.

Гладко-металлическая коробка лифта, круглая изнутри, точно консервная банка, спустила их в ресторан, где под электронную дрожь сосуществовали и недавно проснувшиеся, и недавно вернувшиеся из города, но еще не спавшие, и несколько улыбчивых лиц с бейджами. Здесь же витал незримый вопрос: кому из всех обозначенных было лучше, чем прочим?

– Чу-до-вищ-но хо-чу пить, – продекламировала Светлана. Глаза ее пометались и остановились там же, где и взгляд Арсения, – подле тканых жалюзи, что прятали от вездесущих лучей несколько бледных столиков прямо на тротуаре. Там изредка мелькали разнообразные фигуры прохожих, зато к остальным участникам мизансцены можно было обратиться во всю доступную красоту собственной спины.