Ведьма. Эзотерическая книга, которая переворачивает представление о женщинах! - Коробенков Роман. Страница 16

Небесный костюм Хорхе при очевидной дороговизне был вертикально полосат и будто выжжен солнцем, бледные полоски вливались в другие – поярче, те – в еще более бледные. Хрустящая рубашка искристой белизны сразу же наводила на дурные ассоциации, стальные запонки вида бешеных быков мелко бликовали, а бычья одутловатая физиономия с аккуратной трехдневной небритостью прятала раннюю лысину в зачесанные назад волосы. Приглядевшись, Арсений понял, что щетина прятала в свои кусты и некоторое количество оспинок на сытых щеках Хорхе.

Тот машинально и несинхронно барабанил пальцами рук по серой столешнице некоего светлого дерева, из которого был скроен просторный стол, глянцевый и полный солнечных зайчиков. В пределах друг друга лежали три мобильных телефона, все – разные. Антикварный дисковый телефон молчал на углу подле высокой стопки аккуратно подогнанных друг под друга цветных папок, набитых бумагами, и бумаг без папок. Имелся стакан для виски, где в воде отчаянно шипела плоская таблетка аспирина.

Панорамные окна офиса обещали жару, но ее сдерживал свирепствующий кондиционер.

Хорхе сидел в удобном кресле, пара кресел поменьше застыли напротив стола, на стене между окон пылилась истыканная цветными кнопками карта Ивисы, изображение белого парусника, застигнутого врасплох штормом, висело в раме между другими окнами. Здесь же вмещался утлый диван. На тумбочке по правую руку от испанца высилась крупная ваза, полная точно откорректированных, словно нарисованных, фруктов. Эту геометрию завершало нарезанное ломтиками пронзительно-оранжевое манго.

В отличие от хозяина Арсений явился в потертых джинсах и черной майке с рваной красной надписью Amsterdam. Белые тенниски готовились к тому, чтобы стремительно потемнеть.

Хорхе преувеличенно изобразил удивление:

– В Амстердам вы тоже ездите по работе? – Он привстал, подавая Арсению руку. – Или у вас просто много вредных привычек и вы научились совмещать их с работой?

– Я езжу в разные страны за разным. – Их улыбки схватились, как греко-римские борцы. – В Амстердам – не по работе. Сюда – так получилось, что да. Я пока не успел ответить себе на вопрос – хорошо это или плохо. – Витиеватая философичность слов разрядила обстановку.

– Уверен, что хорошо, – из старинного высокого углового шкафа по его левую руку испанец достал высокий резной штоф, полный коричневатой жидкости. – Хорошо везде, где есть местные друзья… – Арсений в тот момент разглядывал старомодную люстру со множеством канделябров и стеклянных фрагментов, призывно бликующую на добрую половину потолка, требующего побелки и испещренного трещинами. – Которые всё знают и которых все знают… – Рядом со стаканом, где прекратил свою шипящую агонию аспирин, он звучно поставил точно такой же. – Присаживайтесь, – и шумно уселся сам в свое кресло.

Арсений сел тоже, скрипнув старым, но насвежо отлакированным паркетом, который выглядел так, что, сотри лак, его можно было бы разобрать по дощечкам без малейших усилий.

– Выпьем? – пригласил Хорхе, улыбаясь висящему в воздухе согласию.

– А работа?.. – для приличия вопросил уже я, алчно улыбаясь и уверенно беря контроль над телом на себя, опасаясь, чтобы Арсений не начал впадать в неуместное ханжество.

– Сегодня пятница, – пожал плечами жизнерадостный испанец, щедро наполняя одной рукой мой стакан наполовину, а вторым омывая водой с аспирином собственную гортань. – Кроме того, три часа. – Вернув свой стакан на стол, испанец тут же наполнил его. – Ademas, es Ibiza! Aquies normal (Кроме того, это Ибица! Тут это нормально). К тому же это чай. – Он отставил штоф в сторону, опять поднял полосатый зад, уверенно всучив мне стакан, вооружился сам и с удовольствием и вздохом облегчения рухнул в кресло. – Ирландский!

– За знакомство, – не нашелся что возразить Арсений.

Они со смаком выпили, затаив дыхание и перегородив во рту перегородки, что разделяют нос со ртом и не дают опытному ценителю обжечь мироощущения. Маневр позволил стаканам почти опустеть, после чего последовал короткий диалог о работе – что, в каком количестве, когда, куда звонить, каким образом, куда именно и сколько.

Согласование мелочей быстро завершилось сакраментальным:

– Мой юрист подготовит документы. – Хорхе отложил исписанный на треть лист в сторону и потянулся к штофу, где благородно заволновался чай. – Но это будет в понедельник, сегодня я его уже отпустил. Это нормально?

– Перфекто! – всплеснул я руками, чувствуя, как взрывное тепло поездом в сто вагонов помчалось по телу, взбивая сообщающиеся клубы дыма и внутреннего мусора. – Это скоро! И еще пара дней будут нужны моим юристам в Москве.

Хорхе стремительно разлил, мгновенно отвлекаясь от рабочих тем.

– Может быть, замечал, что раньше все было вкуснее? – щелкнул он пальцами, подбирая слова и уставившись в стенку своего стакана. – Я не говорю о еде, это отдельная история. Каким замечательным было старое виски… – Он чмокнул, вспоминая. – Нынешнее преимущественно воняет, я опять же не говорю или уже говорю… о дьявольском пухе. Знаешь, что это? Хорошо… Старый пух, когда ты выпивал глоток виски или сангрии с ним, бодрил тебя не меньше часа. По крайней мере, следующего глотка раньше ты не хотел. Теперь же, сделав один, почти сразу же хочешь сделать второй. Почему?

– Может, мы стареем? – Они соприкоснулись стаканами, закрепляя договоренности. – Раньше мы были… как дети, даже когда перестали быть детьми. – Хорхе, внимательно слушая и глядя на гостя, эмоционально отпил из своего. – Вспомни кока-колу в свой первый раз. Это было нечто выдающееся, в моих черно-белых воспоминаниях прошлого, в разделе «Детство» не так много цветных пятен, а эта микстура всегда цветная. – Хорхе сдержанно закивал. – Сейчас я, правда, ее почти не пью… Теперь наши головы полны контрастов, нам есть с чем сравнить, множество весов появилось в темноте нашего подсознания, и каждый день мы добавляем туда новые. Мы знаем про односолодовое виски и то, что долго ждет нас в своих бочках… – Я тоже выпил, не дрогнув.

– То есть ты хочешь сказать, что мы превратились в стариков? Что мы два старых брюзги? – Хорхе беззвучно рассмеялся, выпрямился лицом и престранно помолодел. – И что скоро мы только и будем говорить о том, как все здорово было раньше? Прошлое затянет нас, как болото! Будущим займутся наши дети… И нам все чаще будет скучно вместе. – Он схватился за воротник и случайно оторвал только что застегнутую верхнюю пуговицу рубашки. – Ха, смотри! – Отбросив обломки, испанец пригладил волосы на голове, задумался на мгновение и схватился за один из телефонов.

– Я уже ловил себя на этом, – поддержал его я, подумав о Светлане. – На чем только себя порой не ловишь!

– Евгенио! – вскочил и вскричал Хорхе в кусочек пластмассы. – Ты где? Заезжай за мной срочно. Приехал партнер из Руссии, я должен показать ему пару веселых мест. И нам нужен дьявольский пух. – Он бросил телефон на стол. – Это мой водитель, – пояснил он Арсению, что на секунду вернулся, озабоченно вслушиваясь. – Очень полезный человек, из Болгарии. Я тебя познакомлю, мне завтра вечером надо в Мадрид, а он сможет тобой позаниматься, пока тебе тут не надоест. И не торопись! – Хорхе ухватился за штоф. – Тут очень весело, и стоит задержаться. Ты же здесь не был? Тебе понравится, всем нравится. Может, ты хочешь просто воды? Слышал, русские пьют просто воду. Ирландцы научили весь мир пить просто ирландский чай, а русские – просто воду. – Он опять бесшумно рассмеялся, правая рука незаметно вынула откуда-то зеркальные очки и водрузила на основательный нос. – Итак?

– Чай, – махнул я ему рукой, не желая пить водку в Испании. – Воды мне хватает дома.

– Замечательно, – подытожил Хорхе, легкой рукой наполняя стаканы. – Ты один? – Он вскочил и, упрятав штоф в шкаф, стукнув дверцами и потревожив стекла в переплетах мебели, на минуту прилип к карте острова, морща лоб и основательно соображая.

– Нет, со мной подруга, – легко признался я, вставая тоже и возвращая стакан столу после солидного глотка. – Мне показалось неправильным лететь на Ибицу без нее. – Их отношения со Светланой в тот момент были на пике.