Церковь в истории. Статьи по истории Церкви - Мейендорф Иоанн Феофилович. Страница 4

В соответствии с такими принципами выполнены и другие крупные исследования о. Иоанна Мейендорфа. В последние годына русском языке вышли почти всего его главные книги и сборники статей [11].

За каждой из этих книг стоит определенная богословская проблема, разрешаемая автором на материале подробнейшего исторического исследования. Отец Иоанн старается всякий раз отчетливо сформулировать богословскую проблему, решению которой посвящено то или иное историческое исследование. Так, книга «Иисус Христос в восточном православном богословии», по его словам, «представляет собой попытку показать, что церковное Предание в своих христологических определениях полностью соответствует Новому Завету» [12]. Задача, очевидно, апологетическая; ее формулировка, несомненно, находится в прямой связи с возобновлением христологической дискуссии в контексте развернувшегося с 1960-х годов диалога с нехалкидонскими церквами христианского Востока. Свою позицию по этому вопросу о. Иоанн формулирует таким образом: «Для всех нас настало время оглянуться назад, на свои традиции, чтобы ясно увидеть подлинные вопросы… и признать, что божественная истина может часто выражаться по-разному без нарушения этим разнообразием единства во Христе» [13]. Тем самым о. Иоанн принципиально размыкает границы допустимой творческой свободы в богословии. Однако только этим ценность христологической мысли древности не исчерпывается. В христологической работе первого тысячелетия о. Иоанн усматривает также «поразительную актуальность для нашего времени святоотеческого взгляда на христианскую миссию… в противостоянии вызову, который бросают модернистские учения» [14]; «византийская христологическая мысль… в действительности способна удовлетворить основным требованиям современного богословского поиска, выдвигаемым новой теологией» [15]. А возможность привлечения этого наследия в современный контекст объясняется о. Иоанном тем, что «Предание есть непрерывная последовательность не только идей, но и опыта…» [16]. Вот это целостное видение Предания как сочетания строгой систематической мысли и живого опыта характеризует подход о. Иоанна и предопределяет его исследовательскую методологию; оно же характеризует и его неповторимый авторский стиль, сочетающий легкость и прозрачность описательной конструкции с крепкой фактической основой.

Фундаментальные исследования по истории христианского Востока, предпринятые о. Иоанном, имели своей стратегической задачей исполнение богословского свидетельства о православии, столь актуального для современного западного мира. Ведь, по убеждению о. Иоанна, это свидетельство может стать «православной альтернативой западным течениям» [17]. Это – его вклад как историка и богослова в диалог между Востоком и Западом, который, как он утверждает, «следует продолжать на всех уровнях богословской мысли… целостно» [18]. В конечном счете обширные византийские исследования о. Иоанна имеют своей целью правильное понимание православного Предания «во всех его формах – богословия, духовности, богослужения, канонического права и религиозного искусства» [19], а само это понимание нисколько не является самоцелью, но служит более высокому предназначению современной проповеди православия и жизни в нем.

Вместе с тем преданное до самозабвения отношение о. Иоанна к исторической Византии никоим образом не оборачивалось фанатичным византинизмом, о котором с резкой прямотой писал в своих дневниках о. Александр Шмеман: «…отождествление Православия с византинизмом – губительно, грозит сужением православного сознания. Православие нуждается не в возврате к византинизму, а в оценке этого последнего, в оценке его места в истории и жизни Церкви» [20]. Отец Иоанн вполне отдавал себе отчет в опасности перерастания увлечения Византией в идолопоклонство. Он пишет: «…верность византийскому наследию оправдана, только если оно усваивается в истинном духе православного понимания Церкви. Не Византия “создала” православие, но совсем напротив: наиболее ценные и устойчивые черты византийской христианской цивилизации укоренены в православном христианстве, так что ныне верность православию нельзя отождествить с рабским и механическим хранением реликтов византийского прошлого и сводить ее к этому» [21]. Этому соответствует его понимание природы предания как живой и подвижной реальности. «Христианское предание может быть подлинным, только будучи живым преданием, а жизнь всегда подразумевает перемены» [22]. Здесь же о. Иоанн формулирует предназначение изучения церковной истории: «Изучение церковной истории… нацелено прежде всего на обнаружение механизмов рационального объяснения преемственности и ведет к открытию цельности предания» [23]. Отец Иоанн представляет себе историю Церкви и христианской проповеди как «неизбежность нового изложения и переосмысления христианской веры в свете меняющихся культурных реалий» [24]. В этой перспективе «стремление греческих отцов изложить христианство в категориях эллинизма» [25] предстает образцом для других попыток осуществления церковного и богословского синтеза, а византийский синтез является продолжением их дела и воплощением их идей.

Значителен вклад о. Иоанна в славистику, которая для него представлялась не столько самостоятельным и академически обособленным предметом, сколько продолжением византинистики. Он вел свои исследования в этой области на основании известной концепции выдающегося византиниста русского происхождения Д. Оболенского о «византийском содружестве наций» [26], согласно которой славянские народы вошли в это содружество и исторически состоялись прежде всего благодаря своей преемственности у Византии. Раскрытию этой темы посвящены многие тексты о. Иоанна, в частности его монография «Византия и Московская Русь. Очерк по истории церковных и культурных связей в XIV веке» [27], а также значительная часть статейных публикаций, вошедших в настоящий том. Новизна его подхода состоит в попытке дополнить существующую картину историко-богословской оценкой важнейшего элементав становлении славянского мира и культуры – православия в славянских народах. Именно оно многое объясняет в различных политических и культурных событиях Древней Руси. Наконец, все тот же вопрос исторического самопознания придает славистике о. Иоанна особенно актуальное звучание в переломные эпохи: он сам настойчиво искал ответы на него и предлагает их своим читателям.

Разнообразные исторические штудии о. Иоанна в области патристики, византинистики и славистики предоставляют щедрый и неисчерпаемый материал, решающий множество болезненных вопросов об идентичности христианского богословия, церковной принадлежности и духовных традиций. Ясное видение этих проблем в христианской истории вооружает о. Иоанна спокойной убежденностью для их безошибочного решения в новых исторических обстоятельствах. Среди них такие, как проблема догматического развития, вопрос богослужебного языка и практики, отношения между христианскими конфессиями и многие другие. Системным значением обладает вопрос догматического развития, решаемый о. Иоанном походя, не без изящества, при обсуждении своеобразного юридизма средневековой католической экклезиологии. «Догматическое развитие не означает обогащения изначального свидетельства новыми откровениями, но оно предполагает свободу от всей частной исторической проблематики и, напротив, – возможность выражения христианской Благой Вести в любой исторической ситуации… Использование Церковью философских, научных или юридических категорий – динамический процесс; цель его – преображение человека, его вход в Царство Небесное, а не пребывание в плену рационалистических или космических ограничений» [28]. То самое «догматическое развитие», вызывающее паническую оторопь в консервативно настроенном богословии повторения, о котором о. Иоанн неоднократно говорит как о бегстве от Предания, разъясняется в корректной оценке подвижного характера церковного богословия. Догматическое развитие никоим образом не означает некоего приращения богооткровенного знания, но относится к плану выражения церковной проповеди, возможностям ее восприятия и возрастания в ней.