Гнозис. Том первый. Опыт комментария к эзотерическому учению восточной церкви - Муравьев Борис Петрович. Страница 46

Если мы осознаем эту ситуацию и желаем из нее выбраться, нам необходимо изобрести и создать некий экран, который защищал бы нас от пожирающего влияния Луны. При этом нужно быть начеку; если мы возведем иллюзорный экран, то опять впадем в Иллюзию; тем самым мы не только не сэкономим силы, но еще больше их растратим. В нашем распоряжении однако уже имеется достаточный запас сил для эффективной защиты от влияния Луны. Поэтому главное требование — остановить расход этих сил, перекрыв каналы возможной утечки энергии, как например: бесполезные эмоции, особенно отрицательные; нелепые фантазии, порождаемые неконтролируемым воображением, суетливость и рассеянность ума, то и дело привязывающегося к ничтожным предметам: болтовня и сплетни. Мы должны взять на себя роль мудрого эконома и бережно относиться к нашим энергиям, продолжая при этом жить нормальной полноценной жизнью, т. е. не связывая и не выхолащивая свои силы — физические и умственные Эти силы следует оберегать и наращивать, пополняя свои запасы. Таковы два основных аспекта первой цели, к которой мы должны стремиться.

(4)

На образном языке Традиции пустота, о которой шла речь в начале этой главы, называется рвом или порогом В дальнейшем мы будем пользоваться в основном вторым словом-обозначением, но вначале приведем некий аллегорический текст, иллюстрирующий их синонимичность. В эзотерическом обучении важную роль играют символы, — в том числе, например, диаграммы или литературные тексты — фрагменты в виде притчи или аллегории. Такого рода тексты рекомендуется заучивать наизусть, а затем вообще изображать в лицах. Если упражнение выполняют при помощи диаграммы, ученик обязан сам написать на ее основе литературный текст.

(5)

Вот один из примеров:

«Сбившись с дороги и заблудившись в дремучем лесу, кишащем дикими зверями, полный страха и смятения человек ищет путь. Миновав тысячи опасностей и почти выбившись из сил, он наконец выходит на опушку.

Перед ним открыватся картина, наполняющая его восхищением и благоговейным трепетом: величественный замок по ту сторону широкого рва грозно высится над стремительными прозрачными водами. Позади замка раскинулась живописная, радующая взор Долина, озаряемая последними лучами заходящего солнца. Багровая закатная полоса над горизонтом слева — вестник близящейся грозы.

Пришедшего в восторг человека охватывает столь страстное желание перебраться на ту сторону, что он забывает об усталости и обо всех своих недавних испытаниях и невзгодах.

«Как бы туда перебраться?» — размышляет он.

Внезапно он слышит Голос, обращенный к нему из самой глубины его души. «Только вплавь, — говорит Голос. — Но течение бурное, а вода ледяная». И все же человек чувствует в себе прилив новых сил. Решившись, он бросается в воду. От холода перехватывает дыхание, однако крайним напряжением воли он в считанные минуты достигает противоположного берега и, выбравшись на сушу, оказывается у подножия замка. Над ним нависают в виде лестницы три громадных гранитных уступа. Они ведут на широкую полукруглую площадку меж двух башен, в каждой из которых — запертая дверь.

До него доносится звериный вой. Обернувшись, человек видит на том берегу — там, где он только что стоял, — волчью стаю.

Закат гаснет. Но в густеющих сумерках тем ярче горят глаза голодных зверей. И вновь к человеку обращается Голос: «Видишь, ты вовремя решился, иначе был бы растерзан» Содрогаясь от мысли об опасности, которой удалось избежать, человек прикидывает, как бы подняться к замку.

Не успевает он одолеть вторую гранитную ступень, как на него обрушиваются потоки дождя, Едва не сорвавшись с обрывистых скользких камней, человек все же ухитряется закрепиться на узком карнизе. Гроза отбушевала, а ливень скоро кончится. С его лица и одежды льет ручьем.

«Ну, это ерунда, — говорит Голос. — Ты ведь и так уже промок до нитки, когда переплывал ров».

Человек переводит дух и вновь продолжает свое восхождение. Уже ночь, и справа на небе — бледно-золотой серп молодой луны — спутницы зашедшего солнца.

«Благоприятный знак!» — снова слышит он внутренний Голос.

Ободрясь, человек хватается за небольшой выступ и одним рывком оказывается на третьей ступени. Ладони и колени у него содраны в кровь. Как только он поднимается во весь рост, его едва не сбивает с ног порыв ледяного ветра. Прижимаясь к земле, он доползает до стены, образующей четвертую ступень, и под нею находит себе убежище.

«Рано радоваться, — говорит Голос. — Ты теряешь время. Ступень под тобою может расколоться, и тебя поглотит земля».

Человек чувствует, что гроза не лишила его сил, наоборот—их удвоила, потом}' что хотя четвертая ступень такой же высоты, как и остальные, он взбирается на нее почти без труда.

Выпрямившись, он слышит сигнальный звук трубы, подобный грому, и лицо его обжигает новый порыв ветра. Подняв глаза, человек видит сияющую в ночной тьме фигуру, облаченную в сверкающий шлем и доспехи. Это Привратник. В руке у него огнем пылает меч, которым Привратник остерегающе-властно останавливает человека.

— Кто ты. странник? — спрашивает он. — Чьим именем и по какому праву ты здесь, в преддверии рая''

В приливе неописуемой радости человек произносит вслух слова, которые только что в нем прозвучали. Эти слова, чувствует он, его собственные, и он смело отвечает Привратнику:

— Я —Душа, взыскующая божественного счастья; я искра Творящего Начала, желающая с ним воссоединиться!

— Это пароль, — говорит Привратник

Дверь в башне справа открывается. Привратник, опустив меч в ножны, берет человека за руку и проводит его через порог...

Рассвет золотит небо на востоке. Утренняя Звезда, вестница Заря, загорается над счастливой Долиной».

(6)

Вот еще один фрагмент, на этот раз из классической литературы — из «Стихотворений в прозе» И. Тургенева^1.

«Я вижу громадное здание.

В передней стене узкая дверь раскрыта настежь, за дверью — угрюмая мгла. Перед высоким порогом стоит девушка. Русская девушка.

Морозом дышит та непроглядная мгла; и вместе с леденящей струей выносится из глубины здания медлительный, глухой голос.

— О ты, что желаешь переступить этот порог, — знаешь ли ты, что тебя ожидает?

— Знаю, — отвечает девушка.

— Холод, голод, ненависть, насмешка, презрение, обида, тюрьма, болезнь и самая смерть?

— Знаю.

— Отчуждение, полное одиночество?

— Знаю... Я готова. Я перенесу все страдания, любые удары.

Цитируемое здесь подверглось при жизни писателя цензуре и запрету (См библиографию )

— Не только от врагов — но и от родных, от друзей?

— Да... и от них

— Хорошо Ты готова на жертву?

—Да

— На безымянную жертву? Ты погибнешь — и никто... никто не будет даже знать, чью палить почтить!

— Мне не нужно ни благодарности, ни сожаления. Мне не нужно имени.

— Готова ли ты на преступление? Девушка потупила голову...

— И на преступление готова.

Голос не тотчас возобновил свои вопросы.

— Знаешь литы, — заговорил он наконец, —что ты можешь разу вериться в том, чему веришь теперь, можешь понять, что обманулась и даром погубила свою жизнь?

— Знаю и это. И все-таки я хочу войти.

— Войди!

Девушка перешагнула порог — и тяжелая завеса упала за нею.

— Дура! — проскрежетал кто-то сзади.

— Святая! —пронеслось откуда-то в ответ».

(7)

Оба текста, эзотерические по происхождению или во всяком случае по содержанию, дают некоторое представление о доступе к Пути. По мере дальнейшей работы мы постараемся глубже вникнуть в их смысл, так как все в них исполнено глубокого значения. А пока что обратим внимание читателя на первый и важнейший к ним ключ — сам собою напрашивающийся вывод: на этом пути движение только одностороннее.

Это значит, что для человека, который сделал по нему первый шаг, назад хода нет. И дело здесь не в каком-нибудь, скажем, категорическом императиве, а в том, что на этом Пути каждый шаг вперед влечет за собой необратимые изменения в самом внутреннем содержании того, кто на него решился. Вот поэтому в нем растет чувство совершенного одиночества во все более чуждом и враждебном ему мире, чувство, что его интерес к внешней жизни, в которую он еще вчера окунался с головой, стремительно гаснет, и самоё внешний вид того, чем недавно была полна его жизнь. — в первую очередь, живых существ, — претерпевает глубокие изменения. В один прекрасный день он просто онемеет от изумления, заметив, что даже в тех лицах, которые еще вчера казались ему прекрасными, проглядывают звериные черты.