Коготь серебристого ястреба - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас. Страница 6

— Битва произошла в тот день, когда я должен был обрести имя, — едва слышно ответил Коготь.

Второй, которого звали Роберт, снова посмотрел на своего товарища, после чего опять переключил внимание на юношу.

— С тех пор прошло больше двух недель, паренек. После того как Паско обнаружил тебя в твоей деревне, ты так с нами и ездишь.

— А кто-нибудь еще выжил? — спросил Коготь срывающимся голосом.

Роберт вернулся к юноше, склонился над ним и осторожно опустил руки ему на плечи.

— Погибли все до одного.

— Ублюдки действовали тщательно, ничего не скажешь, — добавил Паско.

Кто это был? — спросил Коготь. Роберт мягко заставил юношу снова опуститься на тюфяк.

— Отдохни. Паско скоро накормит тебя горячим супом. Ты был на краю гибели. Мы очень долго думали, что тебе не выкарабкаться. Выхаживали тебя только водой и холодным бульоном. Пора тебе восстановить силы. — Он сделал паузу. — Нам есть о чем поговорить, но впереди еще много времени. Очень много времени, Коготь Серебристого Ястреба.

Коготь не хотел отдыхать, он хотел получить ответы на свои вопросы, но ослабевшее тело предало его, он опустился на солому и с удовольствием погрузился в сон.

Проснулся он под пение птиц и почувствовал, что зверски голоден. Паско принес ему большую глиняную кружку горячего бульона и заставил пить не торопясь. Роберта пока нигде не было видно.

Коготь обжегся горячей жидкостью и, выжидая, пока она остынет, спросил:

— Что это за место?

— Таверна «У Кендрика»? Обычное заведение… Построено среди лесов Латагора.

— Почему?

— Что «почему»? Почему мы здесь или почему ты выжил?

— Наверное, и то и другое, — ответил Коготь.

— Сначала отвечу на второй вопрос, — сказал Паско, присаживаясь на низкую табуретку и держа в руке такую же кружку бульона. — Мы нашли тебя посреди побоища, какого я не видел со времен своей юности, когда служил солдатом у герцога Дангаррена, в Фар-Лорене. Мы бы оставили тебя вместе с остальными на корм воронам, если бы я не услышал твой стон… хотя это был даже не стон, а скорее громкий вздох. Ты выжил по воле случая. Ты был весь в крови, да еще эта рваная рана на груди. Не удивительно, что поначалу мы приняли тебя за мертвяка. Однако ты дышал, поэтому хозяин велел забрать тебя. У него добрая душа, будь уверен.

— Мне бы следовало поблагодарить его, — сказал Коготь, хотя его терзало мучительное сознание того, что он остался жив, когда все родные погибли. По правде сказать, в его душе не было ни малейшей благодарности.

— Думаю, он найдет способ, как взять с тебя плату, — сказал Паско, вставая. — Не хочешь немного размять ноги?

Коготь кивнул. Когда он начал подниматься, то оказалось, что все тело болит, а голова кружится. Сил у него не было.

— Осторожно, парнишка. — Паско поспешил протянуть Когтю руку. — Ты слабее новорожденного котенка. Понадобится еще много дней отдыха и хорошее питание, прежде чем ты обретешь былую форму, но сейчас тебе не помешает понемногу начать двигаться.

Паско довел Когтя до дверей амбара, и они вместе переступили порог. Утро было бодряще свежим. Коготь сразу решил, что они находятся в низине: воздух здесь пах совершенно иначе, чем на его родных высокогорных лугах. Ноги у него подгибались, и он был вынужден семенить. Паско остановился и позволил юноше оглядеться.

Они находились на большом конюшенном дворе, окруженном высокой стеной из плотно пригнанных камней. Коготь тут же признал в ней конструкцию укрепления, так как в нескольких местах вровень со стеной поднимались каменные ступени, неподалеку от главной постройки, которая, как он решил, и была таверной. В зубчатой стене виднелись амбразуры, по верху была проложена дорожка, достаточно широкая, чтобы разминуться двум часовым.

Таких больших построек, как эта таверна, Когтю еще не доводилось видеть: по сравнению с ней дома в его родной деревне казались жалкими лачугами. Таверна под каменной черепицей, а вовсе не крытая соломой или хворостом, возвышалась на три этажа. Дом покрасили в белый цвет, а ставни и двери были жизнерадостно-зелеными. Из нескольких труб на крыше валил серый дым.

У стены амбара стояла повозка, и Коготь предположил, что именно на ней его сюда и доставили. Вдалеке он разглядел верхушки деревьев, из чего сделал вывод, что лес вокруг таверны вырублен.

— Расскажи, что ты видишь? — неожиданно поинтересовался Паско.

Коготь бросил взгляд на мужчину, который не сводил с него внимательных глаз. Юноша начал было отвечать, но вспомнил совет деда стараться за очевидным разглядеть суть, поэтому замолчал и жестом попросил Паско помочь ему дойти до ближайших ступеней. С трудом взобравшись на стену, он оглядел окрестности.

Таверна возвышалась в центре поляны, созданной природой, но большое количество пней указывало, что за несколько лет поляну порядком расширили.

— Ну так что ты видишь? — снова спросил Паско.

Коготь, по-прежнему отмалчиваясь, направился по стене в сторону таверны. Пока он шел, перед его мысленным взором предстал весь план постройки под названием «У Кендрика». Но решиться на ответ было трудно. Общим языком он владел не хуже любого мальчишки в деревне, но ему редко доводилось на нем говорить, разве только когда приезжали торговцы… При мысли о родной деревне к нему вернулась неизбывная тоска, но он загнал чувства в глубину и начал подбирать слова. Наконец он произнес:

— Это крепость, а не таверна. Паско заулыбался.

— Вообще-то, и то и другое. Кендрик недолюбливает некоторых своих соседей.

Коготь кивнул. Стены вокруг таверны были толстыми, лес вокруг расчистили так, чтобы у лучников на стене был ясный обзор. Дорога из леса делала резкий поворот к таверне, а потом огибала стену и вела к воротам, сооруженным с другой стороны. Такое укрепление не удалось бы разрушить при помощи пущенной в него горящей повозки, выстояло бы оно и против тарана.

Он еще раз осмотрелся. Лучники в верхних этажах могли создать вторую линию обороны в поддержку тех, которые выстроились на стене. Коготь повнимательнее посмотрел на двери и увидел, что они укреплены железными полосами. Наверное, изнутри они запирались на засов. Такие двери по силам взломать разве что великанам с тяжеленными топорами. Потом Коготь перевел взгляд наверх и заметил над каждой дверью по отдушине. Из любой можно было лить горячее масло или кипяток на головы нападающих.

Наконец юноша произнес:

— Должно быть, соседи у него неприятные.

— Не сомневайся, — хмыкнул Паско.

Пока они стояли на стене, разглядывая таверну, дверь ее открылась и появилась какая-то девушка с большим ведром. Бросив взгляд наверх, она махнула рукой.

— Привет, Паско!

— Привет, Лила!

— Что за приятель у тебя появился? — поинтересовалась она. На вид ей можно было дать на несколько лет больше, чем Когтю. В отличие от девушек его родного племени она была темненькой: смуглая кожа с оливковым оттенком и черные как ночь волосы. Большие карие глаза заискрились, когда она рассмеялась.

— Так, один паренек, на дороге подобрали, — ответил Паско. — Оставь его в покое. Тебе и без того ухажеров хватает.

— Нет, не хватает! — задорно прокричала она и, качнув ведром, продолжила свой путь. — Мне бы не помешал помощник, чтобы принести воды. — Она зазывно улыбнулась.

— Ты здоровая и сильная, а он, посмотри, совсем слаб после ранения. — Паско помолчал немного, потом спросил: — А где Ларс и Гиббс?

— Кендрик куда-то их отослал с поручением, — ответила Лила на ходу.

Когда девушка скрылась из виду, Коготь спросил:

— Что мне теперь делать?

Его охватывали тоска и чувство беспомощности, каких он не знал за всю свою недолгую жизнь. Остаться без семьи… При мысли о родной деревне слезы снова навернулись ему на глаза. Племя оросини отличалось эмоциональностью: сородичи Киели всегда бурно выражали радость, а во времена печали не стыдились слез. Но в присутствии чужаков они вели себя сдержанно. Все это теперь потеряло для Когтя всякий смысл, и он позволил слезам катиться по лицу.