«ЧЕМ ТЫ ЖИВА, ДУША?»
Перевод А. Косс
Чем ты жива, душа? Что обретешь в труде?
Дождь по воде.
Чем ты жива, душа? Что тебя в путь влечет?
Ветер с высот.
Что тебе силу даст, чтоб возродилась ты?
Тьма пустоты.
Дождь по воде.
Ветер с высот.
Тьма пустоты.
Дождь — это слезы, что небо льет,
И стонет ветер, что мир — тюрьма,
Тьма — безнадежности вечный гнет,
Жизнь — это дождь, и ветер, и тьма.
РАМОН ДЕЛЬ ВАЛЬЕ-ИНКЛАН
Рамон дель Валье-Инклан(1866–1936). — Выдающийся прозаик, поэт, драматург, общественный деятель. Видный представитель литературного «поколения 98 года», отразившего духовный кризис испанского общества на рубеже двух веков. Первая книга прозы, «Женские лики», опубликована в 1895 г., а первый сборник стихов, проникнутый мотивами галисийского фольклора («Ароматы легенды»), — в 1907 г. Славу виртуозного мастера стиля составили ему «Сонаты» («Воспоминания маркиза де Брадомина», 1901–1905), которые по праву называют поэмами в прозе. В области драматургии Валье-Инклан выступил как создатель жанра эсперпенто (небольшая гротескная пьеса). Его перу принадлежат также поэтические сборники «Трубка гашиша» (1919) и «Странник» (1920). Все три книги стихов, включая «Ароматы легенды», были собраны в томе «Лирические ключи» (1930).
В 30-е годы Валье-Инклан стал одним из лидеров антифашистской интеллигенции. В 1932 г. представлял Испанию в инициативном комитете Международного антивоенного конгресса, в 1935 г. был избран в президиум Первого конгресса писателей в защиту культуры.
ГЕОРГИКИ [148]
Перевод В. Дубина
Колокола в лазури, блеснув росой студеной,
Ударили с зарею над деревушкой сонной,
И двинулись крестьяне за утренней звездою,
И семена ложатся озимой бороздою.
Луна уже заходит, бледна как привиденье,
И жаворонок прянул из придорожной тени.
Ворчит потешный жернов, стучит уток веселый,
Ведя псалом во славу холстины и помола,
И, серебром сверкая на обомшелом шлюзе,
Ручей молитвы шепчет в пожухлой кукурузе,
И шаткие колеса, скрипя под водостоком,
Горюют, как старушки, о времени далеком.
Снует челнок проворный, снует не уставая,
Чтоб полнилась холстами укладка вековая;
Ворота мукомольни под виноградом спелым
По божьему завету кровь обручают с телом,
И ныне и вовеки благословляет небо,
Как таинство святое, союз Лозы и Хлеба.
С покосов дальних тянет прохладой и тимьяном;
Чернеет зябь, готова к посевам долгожданным,
И бродят по лощине среди былья сырого
Чумазые подпаски и рыжие коровы,
А по-над деревушкой, лазурью осененной,
Несутся отголоски заутреннего звона.
Белая голубка
все вилась над розой
и монаху в клюве
приносила просо.
КОНЕЦ КАРНАВАЛА
Перевод Ю. Петрова
День зимний. Поста начало.
Веселой гульбе конец.
Отходную карнавалу
дождь бормочет, как чтец.
Не совпадая в ритмах,
рыдают, вопят сообща
фигуры в бумажных митрах
и в простынях, как в плащах.
Латинян столпотворенье —
рыданий, теней, колпаков;
рельсов трамвайных струенье
по лужам, в огнях кабаков.
Ура Коломбине! Лохмотья
благоухают на ней —
духами и потной плотью
разит за версту. Эгей!
Белилами мазана маска
суетящегося Пьеро.
А рядом — оскал: Тараска,
раскрашенная пестро.
Торгаш плутоватый шали
раскинул у фонаря,
чтобы девиц искушали,
радугами горя.
Как плавно плывет красотка!
Как шелк ее шали тяжел!
Из лепета сплетниц соткан
над локонами ореол!
Пьянчуга носатый храбро
размахивает метлой. —
Носище картонный! Швабра!
Чумазый! Горшок с золой!..
Ханыга из сточной канавы
вопит, непотребен, как черт;
грязная нищенка травы
в ступке своей толчет.
Как смерчами, свалены в груды
бидоны, кастрюли, котлы,
и свет на горы посуды
косо глядит из мглы.
Глянь-ка — Маркизом помятым
назначено под фонарем
свиданье с бравым Солдатом —
саженным богатырем!
Обнюхиваясь во мраке,
рыча и дыша тяжело,
жалуются собаки
на человечье зло.
Следом за вечером — сонно,
как бы издалека,
приходит аккордеона
плачущего тоска.
Цветных фонариков стая
под ветром сбилась с пути
и мечется, осыпая
в лужи цветы конфетти.
Муки лицо открыто.
Вечер бессмыслен, зол.
Тянет свои копыта
к митре Приора Козел.
Сутемь. Скулит под сурдинку
ветер — хмурый певец.
Похороны Сардинки.
Карнавала конец.
ОБЛЕТЕВШАЯ РОЗА
Перевод М. Самаева
Купол неба строгий,
Тихая листва,
Месяц златорогий,
Колокол, сова…
Краткой и торопкой
Жизни — «почему?..» —
Кануть вместе с тропкой
Следу моему.
Сгинули в тумане
И года и сны.
Разочарований
Доводы верны.
И под звуки глорий
Дни глотает мгла.
Все, что помню, вскоре
Запушит зола.
От былого пыла
Ничего не стало,
Даже пепел стылый
Ветром разметало.
Бриз в листве маиса,
Лягушачьи кваки,
Тихи кипарисы
И огни во мраке.
Путь во тьму размотан,
Мертвый свет ночной
На распятьях — вот он,
День последний мой.
Купол неба строгий,
Тихая листва,
Месяц златорогий,
Колокол, сова…