Дорогой ценой - Рой Кристина. Страница 17
Общество развлекалось. Среди веселья, незадолго до ужина, пани Райнер, или как слуги её теперь называли — пани баронесса, — была отозвана, чтобы сделать ещё какое-то распоряжение относительно сервировки стола для закуски в полночь. Затем баронесса отправилась в свой будуар, чтобы омыть свои нежные пальцы розовой водой, поправить причёску и кружева вокруг шеи.
Заглянув в зеркало, она испугалась своего вида — слишком явно была выражена усталость на её лице.
«Отдохну только одну минуту», — сказала Наталия про себя и села в кресло. Она взяла флакон духов, надушила платочек. И вдруг заметила на столике нераспечатанное письмо, которое в спешке сама бросила сюда, когда стали собираться гости.
«Наверное, ещё одно скучное поздравление», — подумала она Давнодушно, раскрыла конверт и начала читать. Лицо её побледнело ещё больше.
Выражение скуки и недовольства на нём вменилось отчаянием и болью. Она читала:
«Дорогая Наталия! Зная, что никто не сообщит Вам о том, что случилось у нас, я, Ваша старая подруга, считаю своим долгом, написать Вам. Мать всегда остаётся матерью, как бы не складывались обстоятельства жизни. Когда я неделю назад приехала к своей дочери в Подград, то от доктора Раушера я услышала печальное известие о том, что около четырёх недель тому назад Ваш сын Николай Коримский отравился. Какой ужас! Он, конечно, не преднамеренно отравился. Это был несчастный случай в лаборатории.
Благодаря скорой врачебной помощи, он был спасён от смерти, но он много страдал и сейчас ещё болен. Говорят, одна лишь тень осталась от прежнего Николая. На днях его увезут на юг, может быть, с тем, чтобы он там умер. Бедный Никуша! Я помню, как Вы однажды были с ним у нас, какой это был милый златокудрый мальчик. Раушер говорит, что и до несчастья он был похож на цветок.
Каримскому это поделом, он другого и не заслуживает, но этот бедный молодой человек!
И надо же было такому случиться именно теперь, когда он сдал уже все экзамены и готовился стать профессором химии! Он домой-то приехал только в гости со своим другом, неким доктором Лермонтовым, а потом они должны были отправиться в путешествие. Ну вот, он и отправится…
Я долго думала, написать Вам или нет, так как Вы посетить его всё равно не можете. Но у меня не было покоя. Каждый жалеет его, только одна мать родная не знает, что случилось с её любимцем. Если Вы ничего не можете делать для него, то хотя бы молигесь за него Матери Божией.
Простите, что я Вас опечалила этим известием. Преданная Вам Клара Хорст».
Прочитав это ужасное письмо, Наталия Райнер долго ещё сидела окаменев, словно статуя. «Он отравился! Он уже несколько недель страдает и болен до сих пор! Они повезут его на юг, чтобы он там умер?! А я до сегодняшнего дня ничего об этом не знала и не узнала бы, если бы эта женщина, которую я когда-то презирала, не написала мне. Она, конечно, писала с намерением ранить меня… Мой мальчик, мой дорогой сын умирает!»
Дама взглянула в зеркало и сделала такое движение, будто хотела сорвать с себя украшения и платье. Тут же вскочила и, ломая руки, стала ходить по комнате. Слёз на глазах не было, нет!
Ей нельзя было плакать! Как она потом с заплаканными глазами предстанет перед гостями? А выйти к ним необходимо — она хозяйка дома, это её праздник. А в это время её сын, может быть, умирает в мучениях!
Она не может к нему пойти, и узнать она ничего о нём больше не может, но как ей жить дальше в такой неопределённости?! Это ужасно!
Она снова упала в кресло, положив сложенные руки на стол исклонив на них голову. Она не услышала шагов, стука в дверь и не заметила вошедшего к ней мужа.
* * *
Барон Райнер от удивления застыл на месте. С того дня, когда Наталия Орловская стала его женой, он пожертвовал всем и, приложил все свои способности и усилия, чтобы получить дворянский титул. А теперь, после стольких лет самоотверженного труда, найти её в таком состоянии!
В следующий момент он уже склонился над женой, которая была для него всем на этой земле.
— Наталия, родная, что случилось? Что с тобой?
Он увидел её искажённое горем лицо, но и она увидела его, и этого было достаточно, чтобы собрать все свои силы и улыбнуться.
— Извини, Роберт, мне было нехорошо; но теперь мне уже лучше. Будь добр, извинись за меня перед гостями. Через некоторое время я оправлюсь и смогу выйти к ним.
— А что случилось? — спросил он снова и, привлекши её к себе, почувствовал, как она дрожит. — Ведь ты была здорова? Что с тобой?
— Я не знаю, — солгала Наталия, — Я только хотела помыть руки и поправить платье, и вдруг мне стало плохо…
— Может быть, от этих духов, что ты разлила на столике?
— Может быть, я не знаю. Пожалуйста, уйдём отсюда, — попросила она, ломая руки.
Он вынес её в спальню и уложил на диване.
— Я пойду, извинюсь перед гостями, и если ты не сможешь Выйти, приведу доктора Г., — сказал он, поцеловал её холодный влажный лоб и вышел.
Она хватала воздух ртом, как умирающий от удушья.
Сколько лет она старалась убедить мужа в том, что прошлого для неё больше не существует. Она знала, кем была для этого человека, и не хотела давать ему повода для недоверия. Если бы он знал, какое известие так на неё подействовало!
Когда четырнадцать лет назад пред алтарём она отдала ему свою руку, то сделала это потому, что хотела быть любимой. Без любви она не могла жить. Она хотела, чтобы в объятиях любви её несли по жизни. Райнера она не любила, но уважала за его честный, безупречный характер. Своим вступлением в брак с ним она раз и навсегда хотела прекратить сплетни и показать миру, что её просто так нельзя бросить. Она преданно и добросовестно старалась любить мужа, который вырвал её из того незавидного положения, в котором она как разведённая женщина находилась. Но все её старания оставались бесплодными. Бедное её сердце никогда не могло согреться у сердца Райнера, потому что образ недостойного оставленного мужа, первой её любви, не исчезал из памяти.
Есть сердца, которые любят только раз. Таким было и сердце баронессы. Как часто бессонными ночами она укоряла себя за то, что тогда не простила ему всё и ушла из дома под старой крепостью. И уйдя от него, ничего нельзя было поделать с чувством..
Он до сего дня жил один, а она уж никогда не сможет вернуться к нему. Ослеплённая гневом и страстной болью, она во время судебного процесса не думала о том, что ей придётся расстаться и с сыном. С разводом она потеряла его навсегда, как и любимого мужа.
Дочь — живую память о потерянном счастье, она не могла любить так искренне, как бы ей хотелось, чтобы меньше напоминать Райнеру о своём прошлом и о том, что у него самого нет детей.
Как они оба обрадовались, когда поступило неожиданное предложение из Орлова! Маргита не будет больше изо дня в день напоминать ей о невозвратном. Пусть она там будет счастлива пусть она заменит дедушке её — потерянную дочь. Ибо для Наталии Райнер не было пути в Подградскую долину…
Четырнадцать долгих лет жила Наталия, обманывая себя и любящего, но нелюбимого мужа, и тоска от разлуки со всем дорогим её сердцу не убывала. Удивительно ли, что силы её сегодня оставили. Она почувствовала почти непреодолимое желание умереть. О, если бы этим она могла спасти своего сына!
Вскоре пришёл барон Райнер вместе с врачом. Осмотрев её и назначив баронессе полный покой, он за дверью объяснил:
«Нервное перенапряжение…».
Хозяйку в тот вечер никто из гостей больше не видел. Хорошо ещё, что недомогание её наступило после ужина. Давая множество добрых советов и выражая сочувствие, гости оставили дом Райнера.
Стало пусто и тихо.
«Не может быть, чтобы это случилось без особой причины, — подумал барон, склонившись над беспокойно спящей женой, — что-то её сильно взволновало; но что?»
Позже он нашёл в платяном шкафу измятое письмо и, прочтя его, всё понял.
«Бедная Наталия, — думал Райнер, — она не смогла вынести этот удар. Кровь — не водица. Он — её первенец; она его любила и любит. И вот, после стольких лет, первое известие, и такое ужасное! Теперь, когда ушла Маргита, я думал, что она будет принадлежать только мне, а получается иначе».