Дорогой ценой - Рой Кристина. Страница 35

И действительно, в чём они могли разниться? Ведь они словно были созданы друг для друга.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

По тихой аллее Подолинского парка немного раньше прогуливался пан Николай Орловский, обдумывая вчерашние впечатления. Сегодня он проснулся с этими мыслями, и они склоняли голову старика всё ниже и ниже. Вдруг с утопающей в цветах террасы раздался чей-то ликующий возглас. Пан Николай обернулся и словно зачарованный застыл на месте: на верхней ступеньке, протянув руки, будто намереваясь объять весь этот чудесный весенний мир, стояла девушка. Нежный стан её облегало белое шёлковое, с богатыми кружевами платье, вокруг шеи и талии украшенное кораллами. Иссиня-чёрные волосы обрамляли бледное лицо её, слегка оживлённое нежным румянцем. На розовых устах играла счастливая улыбка. Удивление и радость были в её широко раскрытых глазах, своей тёмной синевой напоминавшие южное небо.

Всё в этой девушке дышало молодостью и весенним счастьем, когда она, не боясь замочить в росе свои туфельки, побежала вниз к цветочным клумбам. Она сорвала два белых нарцисса, бледнорозовый гиацинт и полной грудью вдохнула их сладкий аромат.

Старый пан не мог оторвать от неё взгляда. Как прекрасна была эта дочь юга! Неудивительно, что отец так боялся за неё, свою единственную.

Вчера вечером пан Николай видел её лишь мимолётно, она же его, наверное, и вовсе не заметила.

— Тамара! — раздался, вдруг голос маркиза.

Девушка оглянулась и тут же, как лепесток цветка яблони на ветру, полетела навстречу отцу и бросилась в его распростёртые объятия.

— Как здесь хорошо! — воскликнула она.

— Тебе здесь нравится? — Орано привлёк дочь к груди, и на его безрадостном, холодном лице отразилось её счастье. — Ты довольна?

— Отец, довольна ли я? Я тебе бесконечно благодарна за то, что ты привёз меня сюда! Здесь всё ново — мягкий климат, чудная местность, эти цветы! Ах, родной мой, дорогой отец, я так счастлива!

И тут она увидела пана Николая. Орано, проследив за её вопросительным взглядом, взял дочь за руку и повёл её вниз, где ещё раз представил её своему дорогому гостю.

— Я очень рад, — сказал старик с волнением, — видеть вас такой счастливой, дорогое дитя. Бог даст, что вы здесь совсем поправитесь на радость вашему отцу.

На глазах девушки заблестели слёзы. Непроизвольно она наклонилась к морщинистой руке старика и поцеловала её.

— Теперь я больше ничего не хочу, — сказала она немного погодя, — как только увидеть вашу внучку, пан Орловский, которая живёт где-то недалеко.

— Маргиту? — произнёс пан Николай, приятно тронутый. — Мою Маргиту вы хотите видеть? О, это желание легко выполнимо!

— Вы думаете, пан Орловский, что она приедет к нам?

— Нет, Тамара, — покачал головой пан Орано. — Обычаи запада требуют, чтобы прибывшие первыми посетили соседей. Пан Орловский нам скажет, когда ты сможешь посетить эту милую девушку.

— Я хотела бы познакомиться с ней сегодня же или завтра, возможно ли это?

— О, конечно, дорогое дитя! Маргита в любое время будет рада увидеть вас, и пан Адам будет польщён, если вы его жене окажете честь сразу после вашего прибытия.

В этих словах не было ничего особенного, но пан Николай, заметивший уже, что Орано назвал Маргиту девушкой, теперь явно почувствовал какое-то недоразумение. Некоторое время Орано и Тамара молчали и лишь удивлённо смотрели друг на друга.

— Маргита — жена пана Адама? — спросила Тамара наконец. — Почему он нам об этом не сказал?

— Он вам не говорил об этом? — спросил пан Николай озадаченно.

— Нет, он упоминал о ней только как о своей кузине. Когда я его спросила, одиноки ли вы, он сказал, что с вами живёт ваша внучка.

Трудно выразить, как ранили эти слова сердце старика. Маркиз это заметил.

— Тамара, ты забываешь, что Адам Орловский не был обязан рассказывать нам, женат ли он, а мы его об этом не спрашивали. — Заметив компаньонок дочери, он добавил:

— Наши восточные девушки восхищены здешней местностью. Может быть, они ищут тебя?

Тамара посмотрела в их сторону.

— Извините меня, я пойду к ним.

Она кивнула головой, и побежала к спешившим ей навстречу молодым дамам.

Господа смотрели вслед удаляющимся фигурам, пока они не скрылись в еловой аллее.

Пан Николай первым нарушив молчание:

— Ваше высочество, не думайте ничего худого о моём внуке.

Он, верно, неправильно поступил, но он поступил необдуманно.

Во всём этом собственно, виноват я. Я хотел, чтобы молодые люди поженились — у меня на то были веские причины. Они исполнили моё желание. Но так как они прежде друг друга не знали и Адам сразу же после свадьбы отправился в путешествие, у них не оказалось времени привыкнуть друг к другу.

— Я благодарю вас за объяснение, — сказал Орано. — Я не хотел бы подозревать пана Адама в нечестности, так как я полюбил его за время нашего знакомства. Теперь же я представляю себе его положение и не осуждаю его. Но с Тамарой пусть он сам объяснится.

— Пусть это ему будет наказанием, — сказал пан Николай. — Ибо когда вы познакомитесь с моей Маргитои, сами увидите, что у него не было права отказываться от неё. А теперь, когда я увидел ваше счастье и мои опасения относительно вашей любимицы оказались напрасными, вы меня отпустите к моей внучке, которая с нетерпением ждёт весточки.

— Как не дорого мне посещение вашей милости, я не имею права дольше задерживать вас, — произнёс маркиз вежливо. — Я только распоряжусь насчёт завтрака и экипажа. Однако надеюсь, что не в последний раз выпало мне счастье видеть вашу милость в Подолине.

— О, если ваше высочество посетит меня в Орлове, то с удовольствием!

Орано поклонился.

Когда после завтрака, к которому напрасно ждали пана Адама, господа ещё беседовали с управляющим Зарканым, Тамара вышла на балкон и, прислонившись к обвитой плющом колонне, стала раздумывать: «Почему Орловский не сказал, что Маргита его жена? Хотя мы его об этом не спрашивали, но несколько раз говорили о ней. Почему он это скрыл?».

Мысли её прервались, так как дверь отворилась в вредмет её раздумий предстал перед ней.

— Доброе утро, ваше высочество! Я слышал радостные вести и пришёл, чтобы вместе с вами порадоваться! — произнёс он оживлённо, не заметив, как холодно посмотрела на него девушка. — И, — добавил он, целуя протянутую ему руку, — я принёс вам привет от Маргиты.

Маркиза вздрогнула.

— Вы были у вашей кузины? — спросила она, глядя ему прямо в глаза.

— Да, я был у моей кузины. Ну а то, что она мне больше, чем кузина, вам, наверное, уже сказал мой дедушка.

— А почему вы мне сами об этом не сказали?

Она смерила его с головы до ног холодным взглядом.

— Вы позволите мне оправдаться?

— Да, я хочу, чтобы вы объяснились.

— Я с Маргитои расстался в гневе, и когда вы впервые спросили о моей кузине, я сказал правду, но наша с ней ссора не позволила сказать мне всю правду.

— А теперь вы уже не сердитесь друг на друга? — Холод с её лица исчез.

— Нет, и я прошу простить меня и позволить проводить вас в Горку.

Когда через полчаса господа Орловские оставили Подолин, они везли в Горку привет с известием о том, что завтра можно ожидать посещения дам.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

В тот же апрельский вечер, когда пан Николай в Подолине ожидал новых владельцев имения, от Подградского вокзала отъехали дрожки. Сидевшая в них элегантно одетая дама, по-видимому, была в большом волнении. То она выпрямлялась и глядела вперёд, то наклоняла голову, убирая вуаль с лица и вытирая слёзы.

Когда дрожки, наконец, остановились у ворот Орловского парка, она, взяв свою дорогую сумочку, расплатилась с кучером, причём руки её заметно дрожали. Дрожки уже исчезли из вида, а она всё ещё стояла, прислонившись к решётке, словно ей надо было собрать все свои силы, чтобы перешагнуть порог Орлова.