Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50- - Улунян Арутюн. Страница 43

Оборонная составляющая в общеполитической повестке дня коммунистических стран-членов ОВД занимала одно из важных мест, и, прежде всего, это относилось к СССР. Во многом такая ситуация обуславливалась не только сохранившимся, но и усилившимся влиянием так называемого военного истеблишмента на выработку и принятие политических решений [520]. Быстрое назначение 12 апреля 1967 г. главнокомандующего объединенными силами ОВД маршала А. Гречко на освободившийся после смерти 31 марта маршала Р. Малиновского пост министра обороны СССР, свидетельствовало о важной роли ОВД в расчётах кремлёвского руководства. Подтверждением этого стало назначение в июле 1967 г. на должность Главнокомандующего силами Варшавского пакта первого заместителя министра обороны генерала армии И. И. Якубовского, получившего звание маршала в день назначения Гречко на министерский пост.

§10. «Геостратегическая периферия» между Южным флангом НАТО и Юго-Западным ТВД ОВД

Весной 1967 г. оборонная составляющая во внешнеполитической деятельности двух балканских членов Варшавского пакта – Болгарии и Румынии – нашла более явственное проявление, чем ранее. Оценка Софией потенциальных угроз для болгарского коммунистического режима и в целом Восточного блока заключалась в констатации того, что «усилилась разведывательная и подрывная деятельность» зарубежных спецслужб, в то время как правительства Западных государств, по мнению болгарской стороны, «проводили в отношении Восточной Европы политику, направленную на ликвидацию социалистического строя вооруженным путём». В этой связи отмечалось, что в новых условиях они преследуют цель «компрометировать сотрудничество между социалистическими странами, ликвидации их единства, сокращения роли и влияния Советского Союза» [521]. К числу основных противников Софии помимо стран-членов НАТО были добавлены КНР и коммунистическая Албания [522]. В то же время отмечалось, что «разведывательные органы КДС обладают возможностью своими средствами оказать влияние на общественное мнение некоторых стран, представляющих особый интерес для HP Болгарии в выгодном для нас и прогрессивных сил в этих странах направлении» [523]. Столь однозначно жёсткая позиция болгарского руководства по вопросам взаимоотношений как с государствами Запада, так и с теми странами, которые не входили в военно-политические блоки, но относились к числу коммунистических, контрастировала с точкой зрения руководства соседней Румынии на проблемы безопасности и международных отношений.

Однако, несмотря на это, румынская сторона не отказывалась от сотрудничества с болгарской по вопросам, относившимся к отслеживанию внешнеполитических шагов и оборонных мероприятий стран-членов НАТО из числа Балканских государств. Активность Болгарии и Румынии по добыче развединформации в регионе и её реализации свидетельствовала об исключительной заинтересованности Софии и Бухареста в максимально возможном определении вероятных угроз в области обороны для коммунистических режимов двух стран и блока в целом. На протяжении первых трёх месяцев 1967 г. румынская разведка в соответствии с существовавшей договоренностью об обмене развединформацией в рамках Варшавского пакта передала болгарским коллегам материалы по Греции и Турции. Помимо этого она предоставила разведданные по Ближнему Востоку, среди которых были справки «Обзор группы экспертов НАТО о действиях Греции в случае нападения со стороны Болгарии», «Положение о снабжении и учете материального имущества во время войны», «Внешняя торговля Турции», «О подготовке США и Англией переворота в Сирии», «Организация встреч между членами парламентов стран-участниц НАТО и социалистических стран», «Предстоящие маневры НАТО на Балканах и в других районах Европы», «Сессия Совета НАТО в Люксембурге». В свою очередь, болгарская разведка направила в апреле 1967 г. румынским контрагентам материалы о внутриполитическом и экономическом положении Турции, её внешней политике на Ближнем Востоке и в Европе, а также установочные данные на военных и политических деятелей Турции, среди которых были премьер-министр С. Демирель, президент Дж. Сунай, начальник Генштаба генерал Дж. Турал и др. [524]

Руководство Румынии стремилось оказать влияние на болгарскую сторону в вопросах, относившихся к общеблоковой позиции Варшавского пакта. В апреле 1967 г. Н. Чаушеску пытался убедить находившегося с визитом в Бухаресте Т. Живкова в необходимости установления взаимоотношений с ФРГ, отказе от предварительных условий по германскому вопросу, а также ликвидации иностранных военных баз в Европе, что было обусловлено, как он заявлял, не стремлением создать угрозу в отношении СССР, а нацелено на «ослабление американского влияния в Европе». Однако позиция Живкова осталась неизменной и основывалась на принципе признания равенства двух германских государств в системе международных отношений, а также необходимости сохранения советского военного присутствия в Восточной Европе [525]. Усиление советско-болгарского сотрудничества в данной связи становилось одним из важных элементов политики болгарского руководства. Поэтому визит Л. И. Брежнева в Софию 10-13 мая 1967 г. и заключение договоров по экономическим и военно-техническим проблемам имел принципиальное значение для Т. Живкова, рассчитывавшего использовать складывающуюся ситуацию для укрепления своих позиций в региональной политике.

В соответствии с предположениями американских аналитиков, достаточно точно определявших весной 1967 г. так называемые программы «максимум» и «минимум» советской внешней политики в оборонной области на международном уровне, Москва стремилась использовать складывавшуюся ситуацию, чтобы сорвать подписание в 1969 г. договора о пролонгации НАТО или, в крайнем случае, «выхолостить новый договор», используя разногласия между партнерами по Североатлантическому альянсу [526]. В свою очередь, Комитет военного планирования НАТО принял 9 мая 1967 г. новые «Наставления для военного руководства НАТО». Они были оформлены 11 мая на заседании министров в Комитете военного планирования альянса как решение. В нём заявлялось, что «вся концепция НАТО должна быть пересмотрена с тем, чтобы позволить НАТО действовать с большей гибкостью и дать задействовать одну или несколько форм непосредственной защиты в виде сознательного наращивания (обычных – Ар. У.) сил или общего ядерного ответа, для противодействия противнику (с помощью создания – Ар. У.) реальной угрозы наращивания сил в ответ на любую агрессию, находящуюся ниже порога общего ядерного нападения» [527]. Для балкано-средиземноморского сектора Юго-Западного ТВД Варшавского пакта это решение имело своё проявление в следующем. Ещё при провозглашении администрацией Дж. Кеннеди в 1961 г. доктрины «гибкого реагирования» Турция крайне резко восприняла отход от прежней стратегии Североатлантического альянса, заключавшейся в нанесении ответного массированного ядерного удара в случае нападения Варшавского пакта. Анкара рассматривала новый подход как возможное согласие НАТО на то, чтобы «пожертвовать турецкой территорией с целью выиграть время во время конфликта сверхдержав». Однако в 1967 г. Турция, как и ряд других стран-участниц альянса, согласилась на признание этой доктрины [528], так как становилась ясной усиливавшаяся роль каждого из существующих ТВД и их взаимосвязанность в случае межблокового военного конфликта. В сложившихся условиях опасения по поводу возможной территориальной «жертвы» для Турции уже не существовали. В определенной степени на решение Анкары повлияло и её желание не обострять отношений с США и НАТО в интересах получения поддержки по кипрскому вопросу.