Год дракона (СИ) - "Civettina". Страница 103

– Я знаю, Вов, – она погладила его по щеке. – Спасибо, я ценю это.

– Думаю, тебе не надо объяснять, что дома про нас лучше никому ничего не рассказывать.

– Я не дура.

– Знаю.

– Лучше придумай, что мне сказать родным и полиции про то, где я столько месяцев пропадала.

– Уже придумал, – Вовка широко улыбнулся. – История будет выглядеть правдоподобно.

– Ладно. И последнее: как я доберусь до дома?

Вовка недоуменно взглянул на нее:

– Мы отвезем тебя!

– Что… в Казань?

– Хоть в Бангладеш.

– И когда мы двинемся в путь?

– Когда будешь готова.

***

Через два дня мы повезли Настю домой. Вовка отправился прогревать машину и прихватил с собой Максика, намеренно оставив меня с Настей наедине. Что мне с ней делать, я не знал, поэтому молча собрал свои вещи и вышел во двор. Через несколько минут там появилась и Настя – в джинсах и короткой осенней курточке: теплее мы ей ничего не купили. В руке она держала рюкзак, который я ей пожертвовал для хранения ее немногочисленных вещей. Настя остановилась на крыльце, глядя на меня из-под капюшона куртки. Было в этой позе и этом взгляде столько щемящей грусти. Как будто мы были знакомы с детства и теперь расставались навсегда. Как будто кто-то из нас улетал на Марс.

– Ничего не скажешь? – тихо спросила Настя.

– Замерзнешь. Иди к машине, – сказал я и протянул руку, чтобы взять рюкзак, но девушка отодвинулась от меня.

Я понимал, что она ждет чего-то душещипательного, трогательного, романтичного, но мне в голову ничего не пришло лучше, чем сказать:

– У тебя есть мой телефон. Звони.

– А ты? Будешь звонить?

– Тебе надо как можно быстрее влиться в нормальную жизнь…

– Я знаю, что мне нужно, – Настя уставилась мне прямо в глаза, но я выдержал этот взгляд спокойно. – Ты скажи: будешь мне звонить или нет?

– Чтобы бередить старые раны?

– Какие раны, Жень? Ты говоришь так, будто у нас случился бурный роман! – она вздохнула, мотнула головой и, сунув мне рюкзак, зашагала к воротам.

Я чувствовал себя болваном. Почему Вовка всегда находил слова, которые были к месту и не раздражали Настю? И как изящно он умел разговаривать с Шу: не заискивая, но и не оскорбляя королеву панибратством.

Старший брат то ли не заметил неловкости, которая возникала между нами с Настей, то ли давал мне шанс все исправить, но впервые в жизни он на переднее пассажирское сиденье посадил Максика.

– Впереди – это мое место! – попытался возразить я, но Вовка сунул младшему атлас:

– Пусть учится разбираться в картах.

Максик торжествующе улыбнулся.

Пока не выбрались на шоссе, мы ехали молча. Настя смотрела в окно, между нами лежал ее рюкзак. Максик сосредоточенно листал атлас, видимо, думал, что Вовка на самом деле по этой причине усадил его вперед. Когда «Черик» выбрался на шоссе, Настя спросила, сколько нам ехать до Казани.

– Часов двенадцать-пятнадцать, – подумав, сообщил Вовка. – Все зависит от того, сколько остановок мы будем делать.

– То есть к вечеру я уже буду дома?

– Будешь.

Ответ устроил девушку. Она ткнулась лбом в стекло и закрыла глаза. Но в планы Вовки, видимо, не входило всеобщее молчание, и он стал расспрашивать Настю, нет ли у нее вопросов по легенде, которую он для нее придумал. Они еще раз шаг за шагом повторили историю похищения, побега из плена и амнезии. Причем Вовка задавал неожиданные и каверзные вопросы, на которые Настя отвечала, что ничего не помнит.

– Если вдруг следователь будет на тебя давить или запутает тебя, скажи, что очнулась в нашем доме.

– Но тогда к вам придет полиция!

– Пусть приходит. Нас трое, а ты одна.

– Я своих не сдаю.

– Приятно, что мы для тебя уже свои, – сказал я впервые что-то умное, что понравилось Насте. Она смущенно улыбнулась и накрыла мою ладонь своей. Я в ответ сжал ее пальцы. Стена неловкости между нами рухнула. Через полчаса Настя уже подпевала песням, звучащим по радио, которое Вовка включил по ее первому требованию. Мы с Максиком удивленно переглянулись. Еще через час она взахлеб обсуждала с моими братьями какие-то гаджеты для телефонов и приложения для ноутбуков. А еще через час рюкзак был сброшен на пол, а девушка задремала, положив голову мне на плечо. Я приобнял ее и замер, боясь разбудить неловким движением. Вовка с отеческой полуулыбкой поглядывал на нас в зеркало заднего вида.

В Казань мы приехали в десятом часу вечера. Настя показала дорогу к дому, а когда мы подъехали, несколько минут не решалась выйти из машины, разглядывая двор в окно. Было ощущение, что она чего-то боится. Может быть, встретить знакомых. Или незнакомых.

– Тебя проводить? – спросил я.

– Нет! – встрепенулась она. – Спасибо, что подбросили. Будем на связи, хорошо?

Мы втроем вышли из машины. Настя с благодарностью обняла Вовку, потрепала Максика по волосам и чмокнула его в щеку. Меня же она словно бы избегала, а я стоял с ее рюкзаком, как дурак.

– У тебя в подъезде темно, – констатировал Вовка, кивнув на серые квадраты окон лестничной клетки пятиэтажного дома. – Женька тебя проводит.

– Не надо, я сама.

– Хочешь, я провожу? – вызвался Максик, но старший брат схватил его за куртку и потащил к капоту:

– Посвети мне. Кажется, свечи потекли, что ли…

Я понимал, что мне предоставлено право попрощаться по-взрослому, но я не знал, что сказать или сделать.

– Пойдем, а то замерзнешь, – я направился к подъездной двери. – Не бойся, я не буду напрашиваться в гости. Только доведу тебя до двери, чтобы быть спокойным.

Настя кивнула.

Ее квартира находилась на втором этаже. Мы поднялись, еще не успев придумать, что сказать друг другу.

– Я так боюсь, – Настя остановилась, не дойдя трех ступеней до конца пролета. – Что они скажут, когда меня увидят? Что я им скажу?

– Ничего не говори, – я вдруг вспомнил, как впервые встретился с Максиком в кафе. – Все равно ты забудешь все слова, какие сейчас подготовишь.

– Ты прав.

– Думай обо мне, и я буду с тобой, – шепнул я, склонился над Настей и поцеловал ее в губы. Мне почему-то казалось, что она обнимет меня или хотя бы прижмется, а она отстранилась и хихикнула:

– Почему ты делаешь это только сейчас? У нас в лесу было столько времени!

Я ужасно смутился – настолько, что почувствовал, как кровь прилила к лицу. Хорошо, что на лестнице было темно.

– В лесу не было атмосферы, – выдохнул я.

– Атмосферы… – и вот тут Настя обняла меня двумя руками и страстно впилась в мои губы. И я впервые за два месяца ощутил, что она старше меня. И не на формальные пять, а на много-много лет. Я был неопытным мальчишкой, а она – зрелой женщиной. И это ощущение пугало и одновременно дарило наслаждение.

Когда наш поцелуй закончился, я погладил ее по щеке, шепнул:

– Звони! – и стал спускаться по лестнице.

– Жень! – окликнула меня Настя, но я не обернулся. – Жень! Рюкзак!

Я забыл отдать ей чертов рюкзак! Возвращаться я боялся, потому что не хотел новых поцелуев, но притвориться, что я не слышал оклика, я не мог. Я развернулся и сделал пару шагов вверх по лестнице, но в это время щелкнул замок одной из квартир. Я мгновенно нырнул в темноту под лестницу.

– Наська! – услышал я женский возглас, и понял, что дверь открыла сестра.

Теперь возвращаться было точно нельзя, и я бесшумно побежал вниз.

– Ты чего с рюкзаком? – спросил Максик, когда я выскочил из подъезда.

– Она сказала, что он ей не нужен, – соврал я.

– Фетишист хренов! – хмыкнул брат, залезая на заднее сиденье. – Хоть поцеловались?

– Не твое дело!

– Значит, поцеловались, – резюмировал Вовка, садясь за руль. – Это хорошо.

Мне хотелось наподдать им обоим, чтобы не сплетничали, пока я провожал девушку!

Раз уж мы оказались в большом городе, Вовка предложил поохотиться. Вечер пятницы – самое благоприятное время для охоты. После рабочей недели люди ищут развлечений. Добыча разгуливает и в центре города, и на окраине, сбивается в стаи, что значительно упрощает задачу. К тому же алкоголь, к которому стремятся многие носители паразитов, притупляет реакцию, и тварь не может учуять опасность. Впрочем, алкоголь облегчал охоту не только нам, но и хищникам, которые высматривали пьяных, чтобы полакомиться душами. Мы колесили по улицам, пока не учуяли добычу – молодого и неокрепшего демона-богема, который поселился в теле такого же неокрепшего, как он сам, подростка. Он двигался по небольшой улочке, которая выходила на широкую и людную улицу с большим количеством транспорта, а потому брать добычу стоило здесь.