Огонь с юга - МакКенна Джульет Энн. Страница 6

— Они упиваются жизнью. — Лицо Рекхи смягчилось. — Мия в любой день может пойти. Я рада, что ты дома и увидишь это. Ноа, как обычно, носится, сбивая всех нас с ног; она потеряла деревянную козу, которую сделал для нее вчера Бирут, и, клянусь, нам пришлось искать по всему замку три раза подряд.

Кейда рассмеялся.

— И нашли?

— Среди одеял Мии, и Ноа ей в конце концов простила. — Рекха покачала головой с раздражением и нежностью.

— Я первым делом с утра взгляну на них, — пообещал Кейда.

Я могу позволить себе отдохнуть полдня с моими малышками, прежде чем стану разбираться, что тут происходило в мое отсутствие. В конце концов, я господин.

— Удостоверься, что ты не с пустыми руками, — предупредила Рекха, откровенно веселясь. — Эви рассказывала им, что любой из нас, возвращаясь из путешествия, обязательно привозит подарки.

— Они обе достаточно большие, чтобы это понимать? — И Кейда простонал в насмешливом отчаянии. — Еще год, и я стану нищим.

— Не станешь, пока я торгую собранным у нас жемчугом, — решительно отмела такую угрозу в будущем Рекха. Она поднялась одним стремительным движением, отряхнув складки своего одеяния, опавшего вокруг ее стройных ног. — Если ты больше ничего не желаешь обсудить, супруг мой, я желаю тебе доброй ночи. Я буду подводить счета завтра, тогда ты и сможешь на них взглянуть, если захочешь.

И там все будет прекрасно сходиться в пользу Дэйшей, не сомневаюсь.

— Доброй ночи, — Кейда не встал, а вместо этого налил себе остатки сока из кувшина. И стал медленно пить, прислушиваясь к негодующим возгласам из дальнего покоя. Ни До, ни Мезил еще не выросли достаточно, чтобы не молить и не канючить разрешения еще немного подождать и не ложиться.

Бесшумным шагом приблизился Телуйет, явно забавляясь.

— А ты небось думал — они уже усвоили, что Рекха никогда не меняет свое решение, как бы они ни шумели.

— Юности свойственно надеяться. — Кейда ухмыльнулся и осушил свой кубок.

— Ты говоришь, как мудрец на свое семнадцатое лето, — поддел его Телуйет.

— Проплыв по всем моим владениям вдаль и вширь, я себя таким и чувствую. — Кейда застонал и протянул руку.

— Хороший ночной сон приведет тебя в порядок. — Раб поднял хозяина на ноги. — Где собираешься спать?

— Давай пойдем и взглянем, какое настроение у Джанне. — Кейда кивнул в сторону дальней двери в вестибюль, и раб отворил ее. — Что ты думаешь о новой игрушке До?

— Что игрушка хорошо справилась с ее ногтями. — Телуйет поджал губы. — Я погляжу, на что этот парень годится на ристалище. Андит подумал, что придется хорошо погонять его, едва узнал, что госпожа Рекха подумывает его приобрести.

— Дашь мне знать о его успехах. — Кейде было известно, что Телуйет высоко ценит умение Андита биться на мечах; коренастого воина перепродали через несколько владений со срединных островов, где непрерывные битвы отточили искусство боя до предела.

Снаружи, во дворе, стало теперь ощутимо спокойнее, так как почти все домочадцы вождя удалились в постель, прекрасно понимая, что их дела вернутся к ним с зарей, а сон не так-то легко приходит теперь, когда гнетущая жара подвергает всех безжалостному испытанию, от которого избавят только дожди. Лишь часовые расхаживали по парапету бесшумным шагом, да один старый раб медленно ступал по белым тропам, вившимся по садам вокруг домиков, высматривая змей или скорпионов, которым здесь нечего было делать.

Жилище Джанне Дэйш не имело верхнего этажа, лишь крылья-пристройки, добавленные с обеих сторон. Кейда направился к боковой двери, где показался свет лампы, и Телуйет поспешил постучаться за него.

— Вступи в дом, где все тебе рады. — Слова Джанне опередили положенную по обычаю просьбу Телуйета, так что раб просто распахнул дверь. Три музыканта ловко поднялись на ноги и поклонились, подхватив свои лиры и флейту.

Личный покой Джанне был полон бесчисленных подушек, множества боковых столиков, уставленных безделушками и драгоценностями, стены закрывали прихотливо вытканные занавеси с образами резвящихся зверей, а меж ними в устланных хрусталем углублениях стояли, рассеивая мягкий свет, серебряные лампы. Кейда почувствовал, как покидает его накопившаяся за день усталость, едва вступил в этот такой знакомый и уютный чертог. Затем у него запело в желудке при виде блюд, расставленных на низком столике. Пряные ароматы, смешиваясь, поднимались над серебром посуды: от мелко нарезанных и пропитанных соусом овощей, тщательно перемешанных — ради большей услады желудку и глазу — с зелеными листьями, бледными стебельками и тонко нарезанными огненными корешками. Кусочки темного птичьего мяса покоились на ложе золотистых побегов с прядями блистательных алых морских стручков.

— Это клетчатая птица? — Кейда занял место на твердой подушке против своей старшей жены. Телуйет двинулся, чтобы помочь Бируту, рабу Джанне, который шествовал с подносом, полным новых блюд.

— Один из жителей холмов принес связку таких нынче утром. — Джанне уже выгребала изысканно приправленный соллер из основательного латунного горшка и накладывала на керамическое блюдо с золотым ободком. Она вручила блюдо мужу.

— Налей немного вина своему отцу и немного себе, — обратилась она к сыну. Тот замер с рифленым серебряным кувшином, который только что поднял.

— И мне? — Он поглядел на отца, молча спрашивая дозволения.

Итак, Джанне, твои и мои мысли поют в согласии, как часто бывало и прежде.

— Ты уже достиг возраста благоразумия, — небрежно заметил отец. — Настало время расширить свой опыт.

— Лучше, чтобы ты постиг удовольствия и горести, которые дает крепкое питье, в родных стенах, чем опозорив себя, как Улла Орхан. — Джанне улыбнулась, чтобы смягчить свои слова.

Неумело скрывая довольную улыбку, Сиркет наполнил три кубка чистым золотым вином, прежде чем сесть и принять свою миску дымящейся каши.

— Малая толика легкого вина, когда ты готов взять на себя всю ответственность, когда никто не взывает к твоему суждению, вполне приемлема. Хорошего очищенного вина, разумеется… — Кейда с подчеркнутой суровостью наставил палец на Сиркета. — Но грубая выпивка — это совершенно иное, это змеиная яма.

— Ни один вождь с пристрастием к хмельному не удерживает свою власть сколько-нибудь долго, — согласилась мать. — Как и такой, что терпит пьянство среди своих воинов.

— Всегда чьи-то глаза станут высматривать твои слабости. — Кейда поднял кубок и выпил. — Постигни пределы своих возможностей — и заметишь любого, кто пытается их использовать.

Рабы поставили последние блюда на стол и, отступив, молча уселись по углам покоя.

— Полагаю, все хорошо в наших владениях? — Даже для этого отнюдь не торжественного ужина Джанне оделась с изяществом, какого следует ожидать от первой жены. Золотая и алая краска у ее глаз ярко выделялись на темной коже, перекликаясь с унизанными рубинами цепями драгоценного металла вокруг ее запястий и шеи. Ее зрелому величавому телу льстило манящее платье из малинового шелка и золотой парчи.

— Достаточно хорошо. — Кейда устроился на подушке поудобней и потянулся за птицей. — Впрочем, я все еще не уверен в нашем новом старейшине Шила. Он не сумел собрать деревенских жителей, чтобы очистить русло реки от того, чем оно заросло за сухую пору… Хотя трудно помнить о делах в покое, где тебя столь тепло принимают.

Кейда мимолетно улыбнулся жене. Она ответила на улыбку, ее полные губы блестели слоем алой краски.

— Если дожди не упадут в расчищенное русло, вода разольется, и всей деревне придется ходить вброд, верно? — Сиркет перевел взгляд с матери на отца.

— Что даст селянам, не уважающим власть старосты, повод задуматься, — невозмутимо сказала Джанне. — Посмотрим, как он управится с делами в течение влажной поры.

— Пожалуй. — Кейда пожал плечами, весьма безразлично, ибо упивался легкой кислинкой цитруса, оттенявшей сладость пряного меда, которым была пропитана птица. — Итак, Сиркет, были ли какие-то знамения близ дома, пока я отсутствовал?