Затерянные в солнце (СИ) - "ВолкСафо". Страница 61

- Они сами настояли на поклонении вельдам, – негромко отозвался Ингвар. – Это они считают нас небесными людьми.

- А вы считаете их – рабами, принимая их поклонение, как должное, – огрызнулся Хан. – Такое положение вещей должно прекратиться.

- Еще раз спрашиваю тебя: что ты хочешь? – тяжело взглянул на него Ингвар.

- Мы заключим новый союзный договор. Пункты о торговле и дани остаются теми же. Но корты, что работают в Эрнальде, теперь будут получать жалование за свою службу. В их квартале будет избран голова, отвечающий за их благополучие и безопасность, и собственная стража, следящая за их поведением и поведением вельдов по отношению к ним. Представитель кортов войдет в государственный Совет Эрнальда и будет иметь право голоса наравне со Старейшинами, – за спиной Ингвара загомонили Старейшины, и Хан повысил голос, не обращая на них внимания. – Также мы хотим, чтобы каждый вельд по закону обязался иметь двух детей, и вне зависимости от пола один ребенок бы передавался кортам на воспитание. Это послужит сближению обоих народов и создаст условия для нормализации отношений.

- Эти условия неприемлемы! – зарычал за спиной Ингвара Батольд. – Чтобы корты диктовали нам, как жить!..

Ингвар пропустил его вопли мимо ушей. Слишком долго он участвовал во всех этих дрязгах, слишком долго все это терпел. Мальчик выдвинул вполне приемлемые условия. Платить-то кортам в любом случае можно только номинально, большую сумму они все равно не запросят, слишком уж боятся и почитают небесных змеев. Пункт по поводу детей был более проблемным, но и тут можно было принять определенные поправки, чтобы не появились юридические прецеденты по разделу имущества между наследниками. Насчет представителя кортов в Совете Ингвар вообще не сомневался. Этот бедный малый будет настолько перепуган, что забьется в угол и поддержит любое решение, за которое проголосует большинство членов Совета. Условия Хана были приемлемыми, но это еще не означало, что он имел право выдвигать вообще какие-то требования к народу вельдов.

Царь Небо подождал, пока Старейшины отшумят, а потом вновь посмотрел на мальчика и спросил:

- Что я получу взамен?

Хан облизнул сухие губы.

- В священный поход с тобой выступят все ведуны кортов. Они согласятся сражаться за тебя против твоих врагов.

И вот тут-то Ингвар и понял, что победил. Спасибо тебе, Орунг Грозный и Милостивый! Я знал, что ты не оставишь меня! Я знал, что если буду хранить веру, если пройду все твои испытания, ты пошлешь мне знак твоей милости. Склоняюсь перед тобой, господин! Старейшины Совета вновь зашумели за его спиной, но Ингвар уже принял решение. Пристально изучавший его лицо Хан расправил плечи, приободрившись и подняв голову. Думаешь, победил, щенок?

- Мы заключим договор, – проговорил Ингвар. – Несите бумагу, перо и чернила.

А потом он улыбнулся Хану, чувствуя ликование, и лицо Ведущего вдруг побелело, плечи поникли, а в глазах отразились страх и неуверенность. Вот ты и попался мне, мальчик. Вот и все.

====== Глава 14. Правда ======

Совещание длилось до самого вечера восемь часов без перерыва. Все это время Верго чувствовал себя так, словно сильные руки царя сжали его, будто мокрую тряпку, и выжимали, выкручивали до тех пор, пока все силы не вытекли из него, словно вода. При этом Ингвар даже и не посмотрел на него больше двух раз за весь вечер, сосредоточив все свое внимание на Хане. Но Верго видел в его глазах собственный приговор, когда мимолетный взгляд царя все же коснулся его. Лютая ярость держала Ингвара так же цепко, как сам Ингвар держал Верго. И она не утихла ни на йоту за все то время, пока шло обсуждение.

Верго знал, что так будет, что ослепленный бешенством царь вцепится в предложение Хана, как голодная собака в мясистую кость. И что не будет думать ни о чем, кроме того, как получить в собственное распоряжение войска ведунов кортов. Как знал Верго и то, что каганы слишком боятся небесных змеев и не рискнут просить у них многого. Естественно, помощь ведунов кортов для царя Небо на поле боя стоила гораздо дороже, чем даже дети вельдов, что будут обучаться в каганатах и расти вместе с кортами. Но это был максимум того, на что замахнулись корты после двух тысяч лет молчания и подобострастного поклонения. На большее им бы просто духу не хватило.

И в итоге получалось, что заключением этого договора Верго обманул обоих. Хана, который получит за помощь кортов гораздо меньше, чем она того стоит. Ингвара, которому через несколько лет придется столкнуться с новой проблемой: кортами, осознавшими, что они такие же свободные люди, как и вельды, имеющие столько же прав и требующие столько же привилегий. И оба были ему дороги.

Его сын, его дорогой сын, которого он видел крайне редко и мельком, но от этого любил его не меньше, чем живущего с ним Кирха; его сын доверял Верго целиком и полностью, считая, что отец – человек умный и серьезный, что он знает, что делает. Хан был уверен, что отец действует в интересах кортов, действительно помогая им хоть как-то улучшить свое положение. Частично так оно и было, но не полностью. И в этой ситуации Верго обманывал его, лгал в глаза, уверяя, что все идет как надо. Хан настолько верил в него, настолько загорелся идеей освободить кортов из-под тысячелетнего ига рабства, что даже сам приехал сюда, на совет к царю Неба, хоть это и угрожало его жизни. А Верго использовал его и его народ, как очередную фигуру на доске в литцу. Ему все чаще казалось, что на ее другой стороне напротив него сидит сама Смерть и улыбается, потому что выигрывает. И его Пахарь, на которого он поставил все, что было, его Сын Неба Тьярд, должен был успеть обыграть ее до того, как партия будет завершена. И сейчас Верго дарил ему армию ведунов, которую он выставит против Неназываемого. Только вот самого Тьярда нигде не было, и весточки от него так и не пришло, а видения Хранителю Памяти ничего не сказали.

С другой стороны был Ингвар, которого Верго любил всю свою жизнь. Наверное, тот знал об этом или, по крайней мере, догадывался, именно потому так и горели ненавистью его глаза при взгляде на Верго в этот вечер. Ингвар был для Хранителя путеводной звездой, красивейшим произведением искусства, великой стихией, которую невозможно остановить. Его сила могла сравниться разве что только с его неуправляемостью, и в этом Верго находил что-то бесконечно притягательное. А также в осознании того, что царь Небо никогда не принадлежал и не будет принадлежать ему. Это не было тяжело или неправильно для Хранителя Памяти, это было именно так, как нужно. Потому что он знал одну великую тайну: истинная любовь не знала собственничества, эгоизма и привязанности и только благодаря этому творила чудеса. Но и его, человека дороже звезд, Верго тоже обманул этим вечером. Потому что была сила, гораздо большая, чем все людские устремления. Сила, по сравнению с которой честность, долг, любовь, правда, становились лишь бледными тенями, пустыми формами человеческих идеалов, не имеющими жизни. Сила, что сама была всем. И сейчас Верго чувствовал ее особенно остро.

Мир дрожал на грани, рассыпаясь тысячами ярких красок и образов, и он подмечал их везде. В том, как кричали испуганные до смерти Старейшины, почуяв впервые в жизни, что раб выходит из подчинения. В том, как жались корты, втягивая головы в плечи, но уже совершенно по-иному глядящие на своих прежних хозяев. В том, как говорил его сын, вскинув голову и не страшась огромного и темного нависшего над ним царя. Даже в том, как вьюга выла за стенами шатра, не в силах пробиться внутрь. Сила была везде, она была всем, она окружала их, и Верго понял, что ему больше не страшно.

Что-то сдвигалось, менялось, перемешивалось в мире. Наступала новая эра, желанная, как глоток свежей ключевой воды, которую несли с собой молодые. И пусть сопротивление ей со стороны прохудившихся, ветхих и гниющих, но все еще удерживающихся порядков только росло, эта эра все равно пробивалась сквозь людские сердца, как зеленые побеги сквозь мерзлую землю. Мир медленно просыпался, приходя в движение, тяжело сбрасывая с себя неприятно горячие оковы сна и оглядываясь по сторонам. А ветер, что тревожил бесконечные травы его волос, нес с собой новую надежду.