Охотники за Костями (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 46

Деджим Небрал, Т'ролбарал, древнее создание Империи Дессимбелакиса, ползал у основания мертвого дерева — или, скорее, струился, словно змея, у вывороченных, сухих корней, семиглавый, о семи телах, принимающий пестроту окружающей земли, зелени и скал. Свежая кровь медленно остывала, наполнив желудки Д'айверса. Даже в пустошах нет недостатка в жертвах. Пастухи, добытчики соли, бандиты, пустынные волки — Деджим Небрал не ведал недостатка в пище по пути к месту засады.

Дерево, приземистое, корявое, с несколькими толстыми сучьями, пережившими столетия смерти, некогда выросло в трещине камня на пятачке, отмечавшем встречу тракта и высокой башни из выветренного камня. Дорога здесь меняла направление, огибая основание утесов, и резко спускалась на высоту десяти человек, вилась среди булыжников и каменной крошки.

По сторонам тракта возвышались другие утесы, покрытые трещинами и уступами.

Д'айверс атакует здесь, сразу с двух сторон, выскочив из теней.

Деджим Небрал был доволен. Терпение всегда вознаграждается свежим мясом, эхом предсмертных воплей… и сейчас ему осталось лишь подождать появления жертв, избранных Безымянными.

Скоро.

Между деревьев достаточно места — собор теней и тяжелого сумрака, потоки сырого воздуха — он гладил лицо Апсалар, двигавшейся в сопровождении суетливых ящериц. Как ни странно, ей здесь нравилось. Почва оказалась ровной, путь не загораживал ни один упавший ствол, как будто деревья тут не умирают никогда. Она не встречала животных, не набредала на тропы и следы; но все же попадались поляны, круглые проплешины, покрытые мхом и окруженные стоящими на равных расстояниях кедрами — или не кедрами, а похожей породой, с грубой, волокнистой, черной как деготь корой. Эти круги казались слишком совершенными, чтоб быть естественными — но никаких явных признаков искусственного их насаждения не наблюдалось. Телораст сказала, что в таких местах сила Теней становится "яростной".

Тисте Эдур, Куральд Эмурланн — их присутствие сохранилось, но не сильнее, чем это бывает на кладбищах, у курганов и могильников. Старые сны таились, угасая, в траве, в сучьях деревьев и кристаллах узорчатого камня. Забытые шепотки в ветре, вечно кружащем над помеченным смертью местом. Эдур ушли, но лес не забыл хозяев.

Тьма впереди. Что-то упало сверху, тонкое и прямое. Канат толщиной в запястье, привязанный к увязшему во влажном грунте якорю.

Прямой, как ее путь. "Ах, если я ощутила ЕГО присутствие, то и ОН ощутил меня. Похоже, это приглашение".

Телораст зашипела в спину: — Что ты делаешь? О, сколь ужасный пришелец! Жуткий, устрашающий, кошмарный, звероликий чужак! Не ходи туда! О, Кодл, смотри — она лезет.

— Она не слушает нас!

— Мы слишком много болтали, вот и результат.

— Ты права.

Нужно сделать что-то важное, путь она начнет прислушиваться к нам.

— Хорошая мысль, Кодл. Придумай что-нибудь!

— Я пытаюсь!

Их голоса стихали по мере подъема Апсалар. Она ступала на толстые сучья, рвала натянутые паучьи сети; маленькие блестящие твари разбегались по сторонам. Кожа перчаток нагрелась, лодыжки заломило. Она добралась до первого узла на канате, поставила на него ногу и остановилась. Внизу виднелись только черные стволы, пропадавшие в тумане — словно ноги громадного зверя. Отдохнув немного, женщина продолжила подъем. Узлы попадались после каждого десятого подтягивания. Кто-то позаботился о ней.

Над головой маячило дно караки, черное, покрытое ракушками, влажно поблескивающее. Она добралась, поставила ноги на планки обшивки и через два своих роста нашла клюз — место, в котором исчезал якорный канат. Перебралась через борт и увидела три ступени, ведущие на заднюю палубу. Слабо мерцающие облачка тумана означали смертных, сидевших или стоявших около узлов такелажа, у большого рулевого весла; один виднелся высоко на вантах. У грот-мачты стояла гораздо более четкая фигура.

Он ей знаком. Апсалар копалась в памяти, но разум выдавал только ложные узнавания. Знакомый… и нет.

Он шагнул вперед со слабой улыбкой на красивом, гладко выбритом лице, протянул руки: — Не уверен, каким именем вы пользуетесь. Вы были лишь девочкой — неужели прошло всего несколько лет? Трудно поверить.

Сердце тяжело застучало в груди, и она удивилась этому. Страх? Да, но не только. Вина. Стыд. Она прокашлялась. — Я зовусь Апсалар.

Короткий кивок. Его лицо внезапно изменилось. — Так вы не помните меня?

— Да. Нет. Не уверена. Должна помнить — но не помню.

— Это были трудные времена, — сказал он, опуская руки, словно не был уверен, как она его примет. — Ганоэс Паран.

Апсалар стащила перчатки — надо было хоть что-то сделать — и провела ладонью по лбу, поразившись количеству вдруг вступившего пота. Он сразу же заледенел, стянув кожу. — Что вы здесь делаете?

— Могу спросить то же самое. Предлагаю удалиться в мою каюту. Там вино. Еда. — Он снова улыбнулся: — Фактически я там уже сижу.

Глаза ее сузились: — Кажется, вы обрели некоторую силу, Ганоэс Паран.

— Можно и так сказать.

Апсалар пошла к каюте. Едва он закрыл за ней дверь, как начал растворяться. Она услышала движение со стороны стола, обернулась и увидела гораздо более прозрачного Ганоэса Парана. Он наливал вино. Голос донесся словно из далекой дали: — Вам лучше бы выйти из садка, Апсалар.

Она так и поступила, в первый раз почувствовал под ногами крепкую палубу, ощутив ритмические качания корпуса судна.

— Садитесь, — взмахнул рукой Паран. — Пейте. Вот хлеб, сыр, соленая рыба.

— Как вы почувствовали мое присутствие? — спросила она, усаживаясь в прикрепленное к полу кресло. — Я путешествовала по лесу…

— Да, по лесу Тисте Эдур. Апсалар, не знаю с чего начать. Есть Владыка Колоды Драконов, и вы сидите с ним за одной бутылкой. Семь месяцев назад я жил в Даруджистане, в Доме Финнест, с двумя вечно-спящими гостями и Джагутом — слугой… хотя если он услышал бы такие слова, наверное, постарался бы меня убить. Раэст — не самая приятная компания.

— Даруджистан, — пробормотала она, отвернувшись, забыв о бокале в руке. Все обретенное было самообладание осыпалось, сметаемое вихрем беспорядочных воспоминаний. Кровь, кровь на руках, снова и снова… — Я все же не понимаю…

— Мы ведем войну, — сказал Паран. — Странно, но я нахожу сегодня нечто полезное в словах, некогда сказанных мне сестрой — когда мы посылали друг на дружку игрушечные армии. Чтобы победить, ты должен узнать всех игроков. Всех. Живых, готовых встретить тебя на поле боя. Мертвых, легенды о которых стали оружием, продолжают их влияние, словно вечно стучащие сердца. Тайных игроков, неодушевленных игроков — саму землю, море. Все, что хочешь. Леса, горы, реки. Течения видимые и невидимые — нет, Тавора не говорила всего этого, она выражалась куда как кратко — но мне потребовалось много времени, чтобы ее понять. Не "знай врага своего". Это слишком просто и легко. Нет, это означает "знай врагов своих". Большая разница, Апсалар, ибо одним из врагов может оказаться лицо в серебряном зеркале.

— Но вы же назвали их игроками, не врагами. Мне кажется, вы изменили угол зрения. Это от роли Владыки Фатида?

— Хм, я и не думал. Игроки. Враги. Есть разница?

— Первое слово подразумевает… манипуляции.

— И вы хорошо понимаете их.

— Да.

— Котиллион все еще владеет вами?

— Да, но не так… откровенно.

— Теперь вы одна из его доверенных агентов, служительница Тени. Ассасин, ведь ассасином вы были и раньше.

Она подняла взор. — И к чему вы ведете?

— Сам не уверен. Просто пытаюсь привыкнуть к вам, понять, какую миссию вы сейчас выполняете.

— Если хотите деталей, лучше поговорите с самим Котиллионом.

— Я раздумываю.

— Ганоэс, Паран, ради этого вы пересекли океан?

— Нет. Как я уже сказал, мы на войне. Я не проводил время зря перед осадой Коралла. Я отыскивал игроков… и среди них подлинных врагов.