Полуночный Прилив (ЛП) - Эриксон Стивен. Страница 103

«А потом? Сохранит ли он мой контракт»? Это казалось бессмысленным, так что она думала — ее просто отпустят. Свобода, возможность добраться до Летераса. Но Бурак Преграда помалкивал. По правде говоря, за весь путь от селения хиротов он ни произнес ни слова.

Она обернулась поглядеть, как купец вылезает на плоскую середину перевала. Одежда и брюки порваны, в пыли и полосках пота, лицо и шея краснеют нездоровым румянцем. Серен пошла назад. — Здесь мы немного передохнем.

Он кашлянул. — Зачем? — Голос походил на хриплый лай.

— Потому что нужно отдохнуть.

— Вам не нужно. Тогда зачем отдыхать мне? Аквитор, я в полном порядке. Просто ведите к реке.

Ее тюк содержал припасы на двоих. Она срубила деревце и превратила его ствол в клюку. Это все, что он держал в руках.

Купец, задыхаясь, встал, тяжело оперся на палку. — Я намерена отдыхать, Бурак, — произнесла Серен резко. — А вы можете делать что хотите.

— Не могу терпеть шпионов! — внезапно завизжал купец. — Везде! Проклятые тени! Хватит! — Он поковылял по тропе.

Серен вернулась к мешку, снова вскинула его на плечи. Одно чувство она разделяла с торговцем искренне и полностью: чем скорее кончится путешествие, тем лучше.

Теперь она шла сзади него. Но быстро нагнала и обогнала.

Вскоре Серен достигла прогалины, по которой проходила установленная сотню лет назад граница. Бурак Преграда снова оказался сзади, вне прямой видимости. Серен сбросила тюк и подошла к полированным черным стенам, вспоминая, как недавно касалась странной — и странно гостеприимной — поверхности камня.

Некоторые тайны лучше не разгадывать. Когда зловещие обстоятельства срывают тонкую кожицу загадки, явившиеся на свет истины по большей части оказываются горькими.

Она прикоснулась ладонями к теплому, гладкому камню и почувствовала, как в тело струится целительная сила. За гранью — фигуры в бесконечном движении, как всегда, не обратившие на нее внимания. Как всегда. Серен уперлась в стену лбом, закрыла глаза.

И услышала шепот.

Язык, родственный эдурскому. Серен попыталась перевести. И ей открылся смысл сказанного.

— … когда повелителя нельзя сокрушить. Нельзя победить.

— И теперь он питается нашим гневом. Нашим отчаянием.

— Из троих вернется один. Наше спасение…

— Глупцы. Каждая смерть увеличивает силу. Победа невозможна.

— Для нас нет места. Мы лишь слуги. Мы сочимся страхом и начинается уничтожение…

— Это уничтожает и нас.

— Да, и нас тоже.

— Вы думаете, она придет снова? Кто-нибудь верит в это? Я уверен — она вернется. Воздев свой сверкающий меч. Она — поднимающееся солнце, а солнце приходит всегда, обращая нас в бегство, разрывая на кусочки жестким и беспощадным светом…

— … уничтожение поработило нас. Превратило в мертвые осколки. Чтобы покончить…

— Рядом кто-то есть.

— Кто?

— Смертная. Две Госпожи в одном Оплоте. Одна здесь. Она здесь, она слушает наши речи.

— Украдем ее разум!

— Возьмем ее душу!

— Надо вырваться!

Серен отскочила от черной стены. Задрожала, затрясла головой, закрывая уши ладонями. — Хватит, — простонала она. — Прошу, не надо. Не надо. — Женщина опустилась на колени и замерла. Голоса стихали, вопли слышались чуть слышно, издалека. — Госпожа? — прошептала она. — Я никому не госпожа. «Просто еще одна невольная ценительница одиночества. Во мне нет места для голосов, нет места для суровых решений. Нет яростного огня».

Одни уголья, как в Халле. Липкие остатки возможностей. Однако, в отличие от мужчины, которого она когда-то любила — или думала, что любит — Серен не склонилась перед новым образом уверенности. Не видела надобности в усыпляющей, словно наркотик, иллюзии, в сладкой гарантии нового рабства.

Ее жизни не нужен новый хозяин. Ей не нужно бремени дружбы.

Позади раздался хриплый голос: — Что такое с вами?

— Ничего, Бурак. — Серен устало поднялась. — Мы дошли до границы.

— Аквитор, я не слепой.

— Можно пройти еще немного и разбить лагерь.

— Думаете, мы так слабы?

Она оглянулась. — Бурак, вы шатаетесь от утомления. Как и я. К чему бравада?

Он отвернулся, пряча выражение внезапной боли. — Вскоре увидите, к чему.

— Как насчет моего контракта?

Он не смотрел ей в глаза. — Окончен. Когда доберемся до Трейта, я освобожу вас от дальнейших обязательств.

— Да будет так, — ответила она, направляясь к тюку.

Они разожгли небольшой костер. Казалось, духи ничего не знают о границе — они так и порхали в мечущихся тенях. Живой интерес. Серен думала, что знает причину. Те призраки в каменной стене. Она отмечена.

«Госпожа Оплота. Госпожи. Их две, и духи считают, что я одна из них. Ложь, ошибка.

Что за Оплот?»

— Вы были молодой, — неожиданно произнес смотревший на огонь Бурак, — когда мы повстречались в первый раз.

— А вы, Бурак, были счастливым. И где все это?

— Счастье. Теперь это привычная маска. Да, я часто ношу ее. Радуюсь, шпионя и раз за разом предавая, обманывая. Радуюсь, снова и снова видя кровь на своих руках.

— О чем вы?

— Мои долги. О да, я кажусь преуспевающим торговцем… средней руки.

— А на самом деле?

— Я оттуда, где гибнут мечты. Я разрушенное здание, по которому ковыляет, спотыкаясь, самоуважение. Ты стоишь, слишком испуганный, чтобы убежать, и видишь, как твои собственные руки пачкают мечты, марают подлинный твой лик за прилипшей личиной. Говорить правду нелегко, и слова не освобождают.

Она подумала. Нахмурилась. — Вас шантажировали. — Он не возразил. Серен продолжала: — Так вы Должник?

— Долги начинаются с малого. Едва заметного. Временного. В качестве возмещения тебя просят нечто сделать. Что-то мерзкое, предательское. И тут они получают тебя всего. Ты снова должен, ты на крючке тайны, хочешь, чтобы твои преступления не разоблачались, а преступлений ты совершаешь все больше и больше. Так бывает, если ты наделен совестью. — Бурак вздохнул и добавил: — Не завидую тем, у кого нет совести.

— Разве нельзя вырваться?

Купец не отрывал глаз от языков огня. — Конечно, можно, — легко признал он.

Этот тон, столь не совпадающий со смыслом слов, испугал Серен. — Бурак, вы можете сделать себя… бесполезным.

— Да, это возможно. Я усердно добиваюсь именно этого. — Он встал. — Пора спать. А завтра вниз, к реке, где мы сможем омочить сбитые ноги в холодной водице. На всем пути до Трейта.

Серен заснула не сразу. Слишком утомленная, чтобы думать, слишком отупевшая, чтобы бояться.

В сумерках следующего дня странники добрались до Причала Крейга, чьи обветшалые здания были окружены палатками военных. Повсюду солдаты; к пристани пришвартована большая, искусно украшенная барка с развевающимся королевским флагом. Прямо под флагом виднелось копье со шлемом, знак Цеды.

— Здесь отряд боевых магов, — сказал Бурак. Они шагали к лагерю, чтобы пройти через него к гостинице и причалам.

Серен кивнула: — А солдаты — их эскорт. Вроде бы боев еще не было.

Купец пожал плечами. — Может, на море. Думаю, война начата.

Серен схватила Бурака за руку. — Смотрите. Те трое.

Купец хмыкнул.

Те, на кого она указала, вынырнули из-за ряда палаток. Солдаты держались от них на почтительном расстоянии. Трое магов вышли и встали между лагерем и путниками.

— Та, в синем… узнаете, аквитор?

Она кивнула: — Некил Бара, главная волшебница Трейта, по силе почти не уступает самому Цеде. Слева, мужчина в черных мехах — это Арахафан, командир магов батальона Холодной Глины. Третьего не знаю.

— Энедиктал, — отозвался Бурак. — Коллега Арахафана, батальон Змеиных Поясов. Перед нами трое самых сильных магов севера. Они готовят ритуал.

Серен направилась к троице.

— Аквитор! Стойте!

Не обращая внимания на Бурака, Серен сняла с плеча тюк, опустила на землю. Маги заметили ее. Некил Бара насмешливо приподняла бровь: — Аквитор Серен Педак. Воистину над вами посмеялся Странник.