Смерть волкам (СИ) - Чеблакова Анна. Страница 25

Стремглав она выбежала на берег маленькой заболоченной речки и там рывком остановилась. Остановилась так резко, что упала, ударившись о глинистую, но твёрдую почву. Приподнявшись на локте, она попыталась встать, но тут ощутила резкую тошноту. Перекатившись на живот, она уперлась локтями в землю и стала ждать, пока её вырвет. Однако тошнота быстро прошла.

Веглао попыталась встать, но не смогла — всё её тело дрожало, мышцы сводило, при каждом вдохе лёгкие как будто пронзало спицей. Всё, на что хватило её сил, это сесть, расставив для устойчивости ноги и согнув спину. Она единым духом отмахала почти два километра, и тело её всё еще не могло забыть этого рывка. Ноги сильно болели. Веглао подползла к воде и ополоснула гудящие ступни холодной водой, а потом выпрямилась и поёжилась, обхватив плечи руками. Только сейчас она поняла, насколько здесь холодно.

Долго здесь оставаться было нельзя. Ёжась от холода, Веглао перешла вброд ручеёк — она не была уверена, что это собьёт преследователей со следа, но поскольку чутьё оборотней чем-то похоже на обоняние, надеялась на это. Стараясь не плакать, она побрела вниз по течению, растирая плечи руками, чтобы не замёрзнуть. Если она не заблудится, возможно, сможет добраться до егерского хозяйства, а если ей не помогут там, значит, не помогут нигде. Страх за Ригтирна раздирал её изнутри, как будто она проглотила комок колючей проволоки. Временами Веглао принималась бежать, но вскоре она устала до изнеможения и вдобавок ужасно замёрзла. Прошло ужасно много времени, прежде чем она увидела далеко впереди тёмный силуэт егерского дома, и радостный крик, вырвавшийся у неё при этом, был похож на хриплый крик вороны. Но она радовалась преждевременно — дом был заперт и в его пустых окнах никого не было. Дрожа, Веглао опустилась на крыльцо и, сжавшись в комочек на верхней ступеньке, обхватила себя руками, пытаясь согреться. Горячие слёзы поползли по её щекам. Разозлившись, она стёрла их и решительно поднялась на ноги. Если только Ригтирн ещё жив, она сделает что угодно, лишь бы его отпустили, пойдёт за этим ужасным рыжим оборотнем хоть на край света. Собрав все оставшиеся силы, она отправилась в обратный путь.

Она торопилась, как могла, но добралась до дома только на рассвете. Уже увидев его издали, она поняла: дела плохи. Ноги у неё подкосились, но девочка ухватилась за ствол дерева и, чуть переведя дыхание, неуклюже побежала.

Дверь была не просто распахнута — она висела на одной петле. На ней самой, на косяке и на крыльце виднелись пятна крови. Взглянув на один из кровавых отпечатков ладони, Веглао вздрогнула и сжала зубы: у отпечатка не хватало двух пальцев — мизинца и безымянного. Девочка всё ещё чуяла оборотня, но теперь чутьё это было слабым — это значило, что оборотней в доме уже нет, просто они здесь побывали. Гораздо сильнее был запах крови. Шатаясь, Веглао поднялась по лестнице и, подойдя к двери, осторожно зашла внутрь.

В прихожей было пусто и стояла какая-то звенящая тишина. Здесь на полу тоже были кровавые следы. Веглао посмотрела сначала на них, потом чуть подняла голову, и тут же сердце её замедлило своё биение, а потом и вовсе замерло.

В арке, которая вместо двери вела в соседнюю комнату, было отлично видно растёкшееся по доскам пола тёмное озеро крови. Сердце вновь стукнуло один раз, потом другой, и резко заколотилось так быстро, что, казалось, ещё чуть-чуть — и просто лопнет. Веглао не запомнила, как она подошла ближе и заглянула в арку. В памяти осталась лишь одно — то, что она там увидела.

Ригтирн лежал возле стены, повернувшись к ней лицом, изогнув спину и поджав ноги, как младенец в утробе матери. Под его телом растеклась большая лужа крови, уже чуть подстывшей и потемневшей. От этой-то лужи и вели кровавые следы на улицу. Над ним на стене кровью было написано: «ЗРЯ НЕ ПОШЛА».

Голос Веглао куда-то пропал. Она молча стояла, глядя на брата, не в силах закричать или заплакать.

— Ригтирн! — тихо позвала она.

Ответа не было. Его и не могло быть. Веглао упала на колени, оцарапав плечо о косяк двери, и чуть было не потеряла сознание.

Она сильным рывком вытащила себя из надвигающейся темноты и, встав на четвереньки, поползла к Ригтирну. Пол был скользким, родная кровь липла на руки, ноги и платье. Задыхаясь от слёз и ярости, Веглао схватила брата обеими руками за плечо и перевернула его.

Он подался легко, как будто бы был… пустым. Да, именно так — пустым. То, что делало это бледное тело Ригтирном, исчезло.

Несколько секунд девочка молча смотрела на его белое лицо, остекленевшие глаза, окровавленную шею, перечеркнувшую щёку багровую струйку у рта, а потом громко закричала:

— Ригтирн!!!

Он оставался немым и холодным. Тогда Веглао закричала снова, и на этот раз её крик был таким, что Гвеледил и Лиенна, как раз в этот миг робко подошедшие к дому, одновременно вздрогнули от ужаса.

— Я убью их! — кричала Веглао, снова и снова разбивая костяшки сжатых в кулаки пальцев об издевательскую надпись. — Я убью их всех! Я убью их всех!!!

От крика у неё заболело горло — горькой, режущей болью. Она попыталась откашляться, но вместо кашля из груди вырывались всхлипы. Не выдержав, она упала на труп Ригтирна и заплакала. Горе оглушило и ослепило её, и даже когда Гвеледил и его жена, а вместе с ними ещё несколько селян, вооружённых ружьями и топорами, ворвались в дом, она всё так же лежала на полу, сжимая в кулаках мокрую от крови рубашку брата и заливая слезами его белое, как мрамор, лицо.

Глава третья

Волчата

1

Ригтирна похоронили тем же вечером. Один из плотников наскоро сколотил для него гроб, а мельник Отер, предыдущую ночь проспавший в обнимку с бутылкой, вызвался вырыть могилу. Веглао и тётя Лиенна вдвоём смыли кровь с тела; супруга Гвеледила хотела переодеть юношу в костюм, но Веглао угрюмо отказалась: Ригтирну и при жизни было безразлично, какую одежду носить, а сейчас, когда по вине всей деревни Хорсин (в этом Веглао убедилась на собственном опыте) он был мёртв, это вовсе не имело значения. Пусть лучше его похоронят в той же окровавленной рубашке. Полоща тряпочку, которой обмывали Ригтирна, в ведре с холодной водой, тётя Лиенна со смутным страхом косилась на Веглао. Та молча стояла за столом, на который положили её мёртвого брата, и смотрела на него. Её тёмные длинные волосы упали ему на грудь, бледное лицо было неподвижно, а в глазах появилось незнакомое угрюмое выражение. Казалось, девочка за одну ночь постарела на много лет.

— Детка, — сказала тётя Лиенна, выпрямляясь и беря ведёрко в руку, — надо бы и пол со стенами помыть. А то ведь вон как грязно.

Веглао подняла голову и посмотрела на неё.

— Не нужно, тётя Лиенна, — глухо сказала она. — Всё равно в этом доме уже никто не будет жить. Не сегодня — завтра они его сожгут.

Слово «они» она произнесла с такой ненавистью, что старушка вздрогнула. Она поспешно вышла из комнаты. В сенях она столкнулась с мужем. Они обменялись испуганными взглядами, и Лиенна, поставив ведро на пол, в тихих рыданиях прильнула к Гвеледилу. Тот молча обнял её и погладил дрожащей рукой её седые волосы.

Когда Ригтирна хоронили, рядом было немного людей — Гвеледил и его жена, гробовщик, мельник Отер, один из трактористов и Веглао. Мельник Отер плакал — не мог себе простить, что не пошёл на помощь к Веглао и её брату. Девочка его не винила — один бы он всё равно не сделал того, что могли бы сделать все жители деревни. Тётя Лиенна тоже не могла сдержать слёз. У Веглао глаза были сухие. Она стояла особняком от всех, сунув сжатые кулаки в карманы, и не отрываясь глядела на то, как на крышку гроба падают влажные от дождя куски земли, а на губах её всё еще чувствовался холод от мёртвых губ Ригтирна, которые она недавно поцеловала. Когда всё закончилось, на свежий холмик положили довольно большой камень — на памятник рассчитывать было нечего. Рядом с камнем Веглао закопала в землю корешок молоденькой ёлочки, которую принесла с опушки леса.