Человек из Санкт-Петербурга - Фоллетт Кен. Страница 56

Он поднялся. После ночи, проведенной на уличном холоде, все тело его ныло. Из тени моста он вышел на солнце. Сегодня он встречается с Шарлоттой. Но как же он грязен, да и несет от него, как от бродяги. Он подумал было искупаться в Темзе, но вода в реке казалась еще грязнее. Тогда он отправился на поиски городской бани.

Он нашел одну такую на южном берегу реки. На двери висело объявление о том, что заведение открывается в девять часов. «Как это типично для социал-демократической администрации», – подумал Феликс. – «Строят баню, чтобы рабочие могли содержать себя в чистоте, но открывают ее в те часы, когда все уже на работе».

Он позавтракал у чайного киоска около вокзала Ватерлоо. Ему ужасно захотелось бутербродов с яичницей, но они ему были не по карману. Поэтому он, как обычно, взял лишь чай и кусок хлеба, сэкономив деньги на газету.

После ночи, проведенной в обществе бродяг, он чувствовал себя словно прокаженный. Смешно, подумал он, ведь в Сибири он радовался, когда удавалось спать в свинарнике – там всегда было тепло. Вполне понятно, почему сейчас он все воспринимал по-другому – ведь он собирался на свидание с собственной дочерью, а она будет сверкать чистотой, благоухать духами. На ней будет шелковое платье, перчатки, шляпка, возможно, она возьмет и зонтик от солнца.

Зайдя в здание вокзала, он купил номер «Таймс», уселся на каменную скамью около бани и погрузился в чтение, дожидаясь открытия заведения.

То, что он прочел в газете, вызвало у него шок.

УБИЙСТВО АВСТРИЙСКОГО НАСЛЕДНИКА И ЕГО СУПРУГИ

ВЫСТРЕЛ В БОСНИЙСКОМ ГОРОДЕ

СТУДЕНТ СОВЕРШАЕТ ПОЛИТИЧЕСКОЕ УБИЙСТВО

"Вчера утром в Сараево, столице Боснии, были убиты эрцгерцог Франц Фердинанд, наследник австро-венгерского престола и его супруга, графиня Гогенберг. Убийца, местный студент, выпустивший в свои жертвы пули из автоматического оружия, когда они возвращались с приема в ратуше.

Преступление, по всей очевидности, явилось результатом тщательно спланированного заговора. По пути из ратуши эрцгерцог и сопровождавшие его лица один раз чудом спаслись. Некий наборщик из южной Герцеговины бросил бомбу в их автомобиль. Очевидцы утверждают, что эрцгерцог отвел бомбу рукой, и она взорвалась позади его автомобиля, ранив при этом людей, находившихся во второй машине.

По имеющимся сведениям второй террорист родом из Грахова, расположенном в Боснии. Вероятнее всего, он принадлежит к общине боснийских сербов православного вероисповедания.

Оба преступника были немедленно арестованы, и полиции с трудом удалось удержать толпу от самосуда.

В тот момент, когда произошла эта трагедия, престарелый император Франц-Иосиф возвращался из Вены в свою летнюю резиденцию. Повсюду его восторженно встречали подданные".

Новость ошеломила Феликса. С одной стороны, его обрадовало, что покончено с еще одним никчемным аристократом, и тирании нанесен еще один удар; с другой же стороны, он чувствовал стыд оттого, что какой-то студент смог убить наследника австрийского престола, в то время как самому Феликсу никак не удавалось разделаться с русским князем. Но больше всего его теперь занимали перемены в международной политике, которые непременно последуют. Австрийцы, и Германия их в этом поддержит, будут мстить Сербии. Тут запротестует Россия. Проведет ли Россия мобилизацию? Если бы она была уверена в британской поддержке, то, безусловно, провела бы. Мобилизация в России означает мобилизацию в Германии, а уж! после этого никто не остановит немецких генералов.

С огромными усилиями разобрал Феликс и другие статьи на эту же тему. Заголовки пестрели выражениями типа: «ОФИЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ О ПРЕСТУПЛЕНИИ», «ТРАГЕДИЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ДОМА», «ОТЧЕТ С МЕСТА ПРЕСТУПЛЕНИЯ». В колонках новостей было полно всякой чепухи, вроде описания ужаса и горя, охвативших многих и многих людей, а также постоянно повторяющихся утверждений, что, как бы трагично ни было происшествие, оно не повлияет на ситуацию в Европе и, следовательно, нет повода для беспокойства. Феликс посчитал все эти доводы чрезвычайно характерными для такой газеты, как «Таймс»: даже четырех всадников Апокалипсиса она бы умудрилась описать, как сильных правителей, способствующих стабилизации обстановки в мире.

Пока еще не заходила речь об ответных мерах Австрии, но, по твердому убеждению Феликса, это не за горами. И тогда...

Тогда разразится война.

«Но России вовсе незачем ввязываться в войну», – сердито подумал Феликс. То же самое относилось и к Англии. Врагами были Франция с Германией. Франция хотела вернуть потерянные в 1871 году Эльзас и Лотарингию, а немецкие генералы считали, что, если не показать свою военную мощь, то Германию задвинут на вторые роли.

Что может остановить Россию от вступления в войну? Ссора с союзниками. А что может вызвать ссору между Россией и Англией? Убийство Орлова.

Если убийство в Сараево могло положить начало войне, то другое убийство в Лондоне положило бы ей конец.

А отыскать Орлова могла бы Шарлотта.

Устало Феликс вновь обдумывал дилемму, мучившую его все последние сорок восемь часов. Изменилось ли что-нибудь после убийства эрцгерцога? Получал ли он право воспользоваться доверием юной девушки?

Двери бани должны были вот-вот открыться. Около них уже толпилась кучка женщин с узелками белья для стирки. Феликс сложил газету и встал.

Он знал, что злоупотребит ее доверием. Он не разрешил стоявшей перед ним дилеммы – он просто принял решение. Так уж сложилось, что вся его жизнь подвела его к этому шагу – убийству Орлова. На пути к этой цели он обрел новый импульс, и ничто не должно помешать ему ее исполнить, даже сознание того, что все его существование основано на заблуждении.

Бедная Шарлотта.

Двери бани открылись, и Феликс вошел внутрь.

Шарлотта все продумала. Обедали Уолдены в час и никаких гостей не предполагалось. К половине третьего маман уже будет отдыхать у себя в комнате. Шарлотта сможет потихоньку выскользнуть из дома и в три часа встретиться с Феликсом. Она проведет с ним час. А в половине пятого, умывшись и переодевшись, будет сидеть в утренней гостиной их дома, чтобы за чаем вместе с мамочкой принимать посетителей.

Но все ее планы разом рухнули. В полдень маман заявила:

– О, я забыла тебе сказать, сегодня мы обедаем у графини Миддлсекс в ее доме на Гросвенор-Сквер.

– О, Боже, – воскликнула Шарлотта, – мне совсем не хочется идти на званый обед.

– Не говори глупостей, тебе там понравится.

«Я сказала не то, что надо», – тут же подумала Шарлотта. «Следовало пожаловаться на головную боль и отказаться идти. Я слишком малодушна. Если бы я знала трансе, то бы смогла солгать, но лгать вот так экспромтом я не умею». Она попыталась возразить еще раз.

– Прости, мама, но мне не хочется туда идти.

– Нет, ты пойдешь, и никаких разговоров, – отпарировала мать. – Я хочу, чтобы графиня получше узнала тебя – она очень влиятельна. Да и маркиз Шалфонт будет там.

Званые обеды обычно начинались в половине второго и заканчивались в четвертом часу. «Значит, я буду дома около половины четвертого, и лишь в четыре смогу успеть в Национальную Галерею», – размышляла Шарлотта, – «к тому времени он либо уже уйдет, либо мне придется, даже если он дождется меня, тут же уйти, чтобы попасть домой к чаю».

Ей хотелось обсудить с ним происшедшее в Боснии убийство, узнать его точку зрения. А обедать со старой графиней ей вовсе не улыбалось, да кроме того...

– Кто такой маркиз Шалфонт?

– Это Фредди, ты его знаешь. Не правда ли, он очень мил?

– Ах, он. Мил? Я этого не заметила.

«Я могла бы написать записку на тот адрес в Кэмдон-Тауне и оставить ее на столике в прихожей, чтобы лакей опустил ее в почтовый ящик. Но ведь Феликс не живет по этому адресу, и в любом случае, до трех часов он не получит моей записки», – напряженно думала Шарлотта.

– Ну, так постарайся заметить его сегодня. Мне кажется, ты обворожила его.

– Кого?

– Фредди. Шарлотта, ты должна все-таки обратить хоть немного внимания на молодого человека, проявляющего к тебе интерес.