Человек из Санкт-Петербурга - Фоллетт Кен. Страница 58

– Будет война, – молвил он.

Из всех людей, обсуждавших сегодня эту тему, казалось, только папа и Феликс приняли ее близко к сердцу.

– Папа сказал то же самое. Но я не понимаю, почему.

– Франция и Германия считают, что от этой войны много выиграют. А Россия, Австрия и Англия могут оказаться втянутыми в нее.

Они пошли дальше по залу. Картины, видимо, не очень интересовали Феликса.

– Почему вы так беспокоитесь? Вас возьмут в армию? – спросила она. – Я слишком стар для этого. Но я думаю о всех тех миллионах крестьянских сыновей, которых убьют или искалечат на войне, смысла которой они не понимают и не хотят понимать.

До сих пор Шарлотта считала, что на войне одни мужчины убивают других, но теперь Феликс объяснил ей, что война сама является убийцей. Он вновь показал ей мир в новом, непривычном свете.

– Я никогда не смотрела на это с такой точки зрения.

– То же самое относится и к графу Уолдену. Поэтому-то он и допустит, чтобы война началась.

– Я уверена, что папа все бы сделал, чтобы не допустить войны.

– Вы ошибаетесь, – перебил ее Феликс. – Он-то как раз и способствует ее возникновению.

Шарлотта недоуменно нахмурилась.

– Что вы такое говорите?

– Из-за этого князь Орлов и прибыл сюда. Ее недоумение лишь усилилось.

– Откуда вы знаете об Алексе?

– Я знаю об этом больше, чем вы. У полиции есть агенты среди анархистов, но и у анархистов есть свои люди в полиции. Нам удалось узнать, что Уолден и Орлов ведут переговоры о соглашении, в результате которого Россия может оказаться втянутой в войну на стороне Британии.

Шарлотта собралась было возразить, что папа на такое не пойдет, но потом поняла, что Феликс прав. Теперь становились понятными реплики, которыми папа и Алекс обменивались, когда Алекс гостил у них, как и то, что папа, вызывая возмущение друзей, начал общаться с либералами вроде Черчилля.

– Зачем ему заниматься этим? – спросила Шарлотта.

– Боюсь, ему плевать на то, сколько русских крестьян погибнет, лишь бы Англия по-прежнему доминировала в Европе.

«Да, несомненно, папа бы рассматривал ситуацию именно в таком свете», – подумала она. Вслух же сказала:

– Это просто ужасно. Почему же вы не объясняете ничего людям? Об этом надо кричать криком.

– Кто меня услышит?

– Разве в России не захотят услышать?

– Возможно, но для этого нужно сделать что-то особенное, чтобы привлечь внимание людей.

– Что, например?

Феликс внимательно посмотрел на нее.

– Например, похитить князя Орлова.

Не поверив своим ушам, она сначала расхохоталась, затем резко остановилась. Ей пришло в голову, что, возможно, он просто шутит, желая сильнее выразить свою мысль; но, взглянув на него, поняла, что он говорит совершенно серьезно. Тут впервые она задумалась, а в своем ли он уме.

– Вы не можете на самом деле так думать, – произнесла она, потрясенная.

Он криво улыбнулся.

– Вы считаете меня сумасшедшим?

Она понимала, что это не так. Покачала головой.

– Вы самый разумный человек, которого я когда-либо встречала.

– Тогда присядьте, и я все вам объясню.

Она позволила ему усадить себя в кресло.

– Царь уже не доверяет англичанам из-за того, что они впускают в Англию политэмигрантов вроде меня. Если бы кто-то из нас похитил его любимого племянника, разразился бы настоящий скандал, и ни о каком военном сотрудничестве не могло бы уже быть и речи. А когда русские люди узнали бы, что замышлял Орлов, их гнев был бы столь силен, что царю ни за что не удалось бы погнать их на войну. Понимаете? Пока он говорил, Шарлотта внимательно изучала его лицо. Он вел себя спокойно, рассудительно, лишь чуть-чуть напряжено. Никакого фанатического блеска в глазах. Во всем, что он говорил, была логика, но логика сказки, а не того мира, в котором она в действительности жила.

– Я понимаю, – промолвила она, – но нельзя похищать Алекса, ведь он такой милый человек.

– Этот милый человек, если ему позволить, пошлет на смерть миллион других милых людей. Вот где реальность, Шарлотта, а не на этих картинах с битвами богов. Уолден и Орлов обсуждают войну, на которой гибнут люди, в крови и грязи. Безо всякой помощи. Половина зла в мире совершается милыми молодыми людьми вроде Орлова, считающими, что они имеют право затевать войны между народами.

Ужасающая мысль вдруг пронзила ее.

– Однажды вы уже пытались похитить его.

Он согласно кивнул.

– Там, в парке. Вы сидели в экипаже. Но тогда не получилось.

– О, Боже мой!

Отвращение и отчаяние нахлынули на нее. Он взял ее руку.

– Но вы ведь знаете, что я прав, не так ли?

Ей стало казаться, что он и в самом деле прав. Его мир был настоящим; это она существовала в сказочном Зазеркалье. Лишь в сказках дебютанток в белых платьях представляли Королю и Королеве, Принц отправлялся на войну, а Граф был добр со своими слугами, так любившими его, а Графиня была достойной старой дамой; лишь в сказках и речи не было о половых отношениях. А в настоящей жизни ребенок служанки Энни рождается мертвым, потому что маман прогоняет девушку без рекомендации, там люди спят на улицах, потому что у них нет дома, там существуют сиротские приюты, Графиня оказывается злобной старой ведьмой, а Шарлотту бьет в живот улыбающийся здоровяк в твидовом костюме около самого Букингемского дворца.

– Я знаю, что вы правы, – сказала она Феликсу.

– Это очень важно, – подхватил он. – Ведь вы главное лицо во всем этом деле.

– Я? О, нет!

– Мне нужна ваша помощь.

– О, пожалуйста, не говорите так.

– Видите ли, я не могу разыскать Орлова.

«Это несправедливо, – подумала она. – Все происходит слишком быстро».

Она почувствовала себя несчастной, загнанной в ловушку. Ей хотелось помочь Феликсу, она понимала, как серьезно все это, но ведь Алекс был ее кузеном и гостем их дома – как же могла она предать его?

– Так вы поможете мне? – спросил Алекс.

– Я не знаю, где находится Алекс, – ответила она уклончиво.

– Но вы могли бы это узнать.

– Да.

– Так вы сделаете это?

Она вздохнула.

– Не знаю.

– Шарлотта, но вы должны.

– Что значит должна? – вскипела она. – Все указывают мне, что именно я должна делать – а я-то думала, вы меня достаточно уважаете.

Он удрученно посмотрел на нее.

– Сожалею, что мне приходится просить вас об этом. Она сжала его руку.

– Я подумаю.

Он открыл было рот, но она приложила к его губам палец, не давая ему возразить.

– Пока что вам придется удовольствоваться этим.

В семь тридцать Уолден, в вечернем смокинге и шелковом цилиндре, выехал в своем «Ланчестере». Теперь он все время пользовался автомобилем, средством более мобильным и быстрым, чем экипаж, возникни вдруг опасность. Впереди сидел Причард с револьвером за пазухой. Казалось, нормальной жизни пришел конец. Они подъехали к заднему входу в дом номер десять по Даунинг-стрит. Сегодня собирался кабинет министров для обсуждения соглашения, выработанного Уолденом и Алексом. Сейчас Уолдену предстояло услышать, одобрит ли его кабинет министров или нет.

Его провели в небольшую гостиную. Там уже находились Черчилль с премьером Асквитом. Оба стояли, опираясь на боковой столик с напитками. Уолден пожал Асквиту руку.

– Добрый день, господин премьер-министр.

– Хорошо, что вы приехали, лорд Уолден.

У Асквита были серебристые волосы и гладко выбритое лицо. В его глазах светился юмор, но рот был маленький, тонкогубый и упрямый, а подбородок квадратный и широкий. В голосе его Уолден отметил слабый йоркширский акцент, сохранившийся несмотря на годы, проведенные в Оксфорде. У него была необычайно крупная голова, в которой, по мнению сведущих, находился мозг, работавший с эффективностью машины. Но, подумал Уолден, людям всегда свойственно наделять премьер-министров большими умственными способностями, чем они на самом деле обладают.