Рыжая Соня и Меч Севера - Бахорин Юрий. Страница 20

— Так будешь.

— Но Уру сказал, что оружие мне вернут.

— Вернут,— кивнул тюремщик.— Но первый бой — голыми руками против меча. Взял меч, получишь свой. Что взял, то и получил,— объяснил он нехитрый принцип.

— Ладно,— не стал спорить Север.

Огромный зал, уставленный низкими деревянными скамьями, заливали потоки яркого солнца, которые проникали сквозь решетку, заменявшую восточную стену зала и выходившую на арену амфитеатра. Придя сюда, Север увидел, что день в разгаре, и понял, что проспал дольше, чем рассчитывал. Почти сразу начались поединки, и Вожак пристроился у решетки, стараясь составить мнение о том, кто здесь на что способен. Первыми на арену вышли самые слабые пары. Смотреть тут было не на что: много крови и ни малейшего намека на мастерство. Вооруженные чем попало люди разбились по двое и теперь бегали по арене, даже не пытаясь изображать бой. Большинство мечтало лишь о том, чтобы остаться в живых. Как правило, более агрессивный нападал, в то время как противник его зачастую пытался просто удрать. Зрелище оказалось настолько отвратительным, что почти сразу Север потерял к нему интерес, в то время как заполнившая трибуны толпа ревела, требуя новой и новой крови.

Рассеянным взглядом Вожак обвел ряды зрителей. Несмотря на жару, они жадно поглощали вино, и в любом из поединков их интересовала, казалось, лишь смерть побежденного. Когда кто-то настигал своего противника и кровь обагряла белоснежный песок арены, янайдарцы на миг замирали, словно нарочно для того, чтобы насладиться предсмертными стонами поверженного, но едва несчастный затихал, пьяная толпа взрывалась восторженным ревом, и победитель немедленно покидал арену, чтобы назавтра сразиться с новым противником.

Впрочем, не все вели себя столь бурно. На трибуне, расположенной напротив зала участников, восседал в высоком кресле сам Уру в окружении свиты. Роскошный шелковый балдахин защищал их от солнечных лучей. Чернокожие рабы овевали их опахалами из перьев гигантской птицы, нагие рабыни разносили охлажденное вино и сласти. Владыка, правда, тоже отвлекался от разговора только затем, чтобы понаблюдать за агонией, но он смотрел на смерть спокойно, как на нечто давно наскучившее.

Север уже знал, что это только начало. Когда в каждой из пар выявится победитель, а говоря проще — тот, кому повезло, на арену начнут выходить более умелые воины. Он отошел от решетки и присел у стены. Время шло, и зал постепенно пустел, потому что остались самые опытные, а из них в этот день не всем предстояло попасть на арену. Вожаку же придется ждать своей очереди до самого конца. Лишь после того как выступят все, он с голыми руками выйдет против одного из первых победителей, который за это время успеет отдохнуть и набраться сил.

Когда время Севера наконец подошло, солнце уже коснулось верха чаши амфитеатра.

— Пора.

Тюремщик остановился перед Вожаком, тот тут же встал, и оба направились к двери. В коридоре они столкнулись с другой парой. Одного из них, здоровенного, заросшего густым волосом шемита, Север хорошо запомнил. Он самый первый зарубил своего противника коротким широким мечом. Рядом с шемитом шагал бородач-тюремщик. Он сдержанно кивнул Пагу и оценивающе посмотрел на его спутника. Видимо, Вожак произвел на него впечатление, потому что он едва заметно покосился на своего бойца, словно прикидывая шансы на успех, в котором, сам шемит, похоже, не сомневался.

Он на четверть локтя превосходил Севера ростом и был гораздо тяжелее. И хотя значительная часть превосходства в весе приходилась на жирок, под его слоем угадывались бугры тренированных мышц. Первым делом он попытался якобы случайно пихнуть противника плечом, но новичок легко уклонился. Тогда шемит окинул противника презрительным взглядом — слабак! — и недвусмысленно стиснул рукоять висевшего в ножнах на поясе короткого меча.

— Я тебя растопчу, мозгляк! — хвастливо пообещал он.

— Сделай одолжение,— миролюбиво улыбнувшись, ответил Вожак.

Видимо, ответ не понравился шемиту. Он глухо зарычал и двинулся было вперед, словно собираясь исполнить обещание немедленно, но Паг неожиданно быстро заступил дорогу шемиту и гневно взглянул на его тюремщика.

— Пса на цепь, Так! — приказал он.— Или…

— Тихо! — прикрикнул тот на своего подопечного.

— Да, друг, потерпи! — хмыкнул Север.— Побереги силы.

Глаза шемита зло сверкнули, но на сей раз он смолчал. Вожак пренебрежительно хмыкнул. Негромко, но достаточно для того, чтобы его слышали остальные. Север знал, что раздраженный противник — проигравший противник. Так что пусть побесится, тем более что он сам затеял эту игру.

После полутьмы коридора солнечный свет ослеплял, хотя прямые лучи уже не попадали на арену. Появление новой пары трибуны встретили восторженным ревом, хотя зрителей на них осталось почти вдвое меньше, чем пришло к началу. Видно, многие уже получили необходимый заряд бодрости, а может, им просто надоела бессмысленная бойня. Похоже, остались самые кровожадные.

Кто-то объявил, что начинается поединок между самым многообещающим из новичков и сильнейшим из новобранцев. Север понял, что новичок, судя по всему, он. Значит, новобранец — тот самый шемит. Убив его, Север сам станет новобранцем. «Ничего не скажешь, серьезное повышение по службе…» — подумал он и шагнул на мягкий песок арены.

Противники вышли с противоположных сторон ристалища и начали сближаться. Ни один из них не торопился. Теперь, когда дошло до дела, прыти у шемита значительно поубавилось. Наглость наглостью, но не видеть в Вожаке умелого и опытного воина он не мог. Он наверняка понимал, что, хоть меч и давал ему серьезные преимущества, расслабляться все же не стоило.

Как ни странно, трибуны несколько притихли. Наверное, чувствовалось в очередном противостоянии безоружного и вооруженного воинов нечто такое, чего не было в боях прежних пар новичков и новобранцев. Во всех предыдущих поединках победили новобранцы, но сейчас мало кому исход боя казался предрешенным. Кто знает, может, новичок и сумеет обезоружить своего противника, и тогда…

Они остановились в десяти шагах друг от друга,, и над трибунами повисла мертвая тишина. Север уже знал, что арена амфитеатра устроена весьма необычно. Разговоры воинов странным образом усиливались до такой степени, что их могли слышать даже на самых верхних рядах, в то время как рев трибун приглушался, словно уходил в высокое небо.

Шемит уставился на Севера тяжелым изучающим взглядом, но противник не отвел глаз.

— Ну что, болтун? — заговорил наконец шемит.— Вот мы и встретились.

— Твоя правда,— не стал спорить Север, с удовольствием наблюдая, как заходили желваки на скулах шемита, когда на трибунах засмеялись.

Через мгновение тот, однако, взял себя в руки и через силу улыбнулся.

— Теперь не убежишь! — пригрозил шемит, видимо, всерьез приняв миролюбие противника за слабость.

— С места не сойду,— усмехнувшись, пообещал Вожак, и трибуны отозвались криками и гулом.

Север спокойно отвечал на оскорбления, но вперед не шел. Впрочем, вряд ли можно поставить в вину такую осторожность безоружному воину. Шемит тоже понял это, и правильно истолковал поведение зрителей, которые уже начали болеть за его противника. Однако что-то удерживало его от решительных действий. Быть может, странное спокойствие безоружного новичка? Так или иначе, но он никак не мог решиться начать бой. И это тоже злило его. Кровь прилила к лицу. Вожак понял, что меченосцу недостает совсем немного для того, чтобы очертя голову броситься вперед, и именно поэтому он продолжает накручивать себя, пытаясь яростью восполнить недостаток уверенности в собственных силах.

— Правильно! — взревел шемит.— Тут ты и ляжешь! Ты ведь не мужик! Ты просто баба, по ошибке надевшая штаны!

Он медленно двинулся вперед. Север же, как и обещал, остался на месте.

— Дразнить меня не советую — убью! — предупредил Вожак, но на сей раз в его голосе прозвучала угроза.